Василий Боярков - Не по совести

Сама же «виновница», организовавшая внезапное и столь стремительное появления вооруженных людей, спокойно сидела в своей самой маленькой комнатенке и очень умело притворялась, что лично она к происходящему не имеет ни малейшего отношения. Когда же к ней в комнатушку, сломав все запоры, ворвался один из представителей группы захвата, она, искренне испугавшись такого нежданного «явления», непроизвольно икнула и, осеняя себя крестным знаменьем, невольно запричитала:

– Свят, свят, свят! Боже Великий! Что же, Господи, такое творится? Совсем никакого житья на свете не стало, – и с хитрой ухмылкой, – надо, наверное, в прокуратуру пожаловаться?

– Не беспокойтесь, – ответил вошедший, – мы из полиции – что у вас происходит?

Далее, выслушав жалобы старенькой женщины (Азмира выдвигать обвинение умышлено отказалась), было принято решение забрать нежданных гостей в полицейский участок. Когда Костя-киллер поднялся, то, удерживаемый за руки одним из сотрудников, кое-как умудрился приблизить лицо к стоявшей рядом «шалаве» и, придавая своему голосу злобных оттенков, полушепотом произнес:

– Мы еще не закончили, «мерзкая шлюха»!

Прошло два дня со времени того странного происшествия. Тагиева, не переставая переживать о последствиях и отчетливо помня последние слова Константина, сверх всего прочего, теперь еще думала и о том, как же ей поставить в курс своих «коллег» по опасному бизнесу, причем сделать это как-нибудь ненавязчиво, то есть так, чтобы вызвать их и понимание, и сочувствие, а главное, адекватное в таких случаях восприятие; в конце концов она все же не выдержала и, «отработав» положенные ей шесть часов очередных суток, решила посоветоваться со своей чередующей «сменщицей».

Гордеева Анжелика Сергеевна была самой старшей среди всей «великолепной четверки», квартировавшей «приемные апартаменты»: ее возраст перевалил за двадцать пять лет; основываясь на этом существенном обстоятельстве, она даже пользовалась некоторым уважением среди остальных, более молодых, проституток. Говоря о ее внешности, можно сделать вывод, что для представительниц слабого пола она была довольно высокого роста, в связи с чем редкий случай, когда бы она отваживалась надевать туфли на каблуках, предпочитая носить остроносые балетки-лодочки; фигура девушки была сложена несколько хуже, чем у той же Азмиры, и не имела таких четко очерченных форм – она была, как это принято говорить, более, что ли, плоской; таким образом, ее грудь едва ли доходила до второго размера, а талия хотя и была, но при этом если где и выделялась, то только в развитой ягодичной области; в итоге, единственное, что действительно отличалось у нее сексуальностью, так это длинные, прямые и очень красивые ноги, росшие «словно бы из ушей», и вольно или невольно они останавливали на себе взгляд любого мужчины, умеющего ценить все прекрасное; но не одно только это качество являлось ее внешним достоинством – невероятно восхитительное лицо затмевало своей привлекательностью даже прекраснейшие очертания, отмечавшиеся у ее ближайшей подруги Тагиевой; во всяком случае оно имело чуть продолговатую форму, великолепно сложенную, почти идеальную и без каких-либо внешних изъянов, а еще и выделялось большими голубыми глазами, увенчанными длинными накладными ресницами, украшенными нанесенной на них черной тушью, своей загнутой линией выходящей далеко за разрезы; веки имели макияж, сравнимый разве что с разноцветной бабочкой – столько на нем было разнообразных оттенков; белая кожа являлась настолько гладкой, что возникали сомнения, а есть ли на ней вообще какие-то поры; носик небольшой, обладавший чуть заметной горбинкой, придавал личику еще большую миловидность. В этот раз – припухлые губки обильно напомажены в коричневый цвет и очерчены яркой обводкой; подбородок слегка выпирает, но это ничуть не портит общего впечатления; ослепительные длинные волосы, выдавшие принадлежность к знойной блондинке, были распущены пышной прической и опускались за плечи; одежда ее состоит из разноцветной футболки, кожаной, очень короткой юбки и сетчатых колготок, отмеченных интересным рисунком – вот в таком интересном виде она и предстала перед Азмирой, приведя с собой на квартиру и своего очередного клиента.

Пока девушка, закончившая «трудовую смену», снимала с себя эротическое белье, сразу же загружая его стираться и переодеваясь в обыкновенные «шмотки», вновь пришедшая путана расположилась в их единственной комнате и, «не откладывая в долгий ящик», начала ублажать приведенного с собой в «приемные апартаменты» клиента. Приняв на кухне обычный, обывательский, вид, то есть облачившись в уже знакомые джинсы и клетчатую рубашку, Тагиева, не переставая терзаться в страшных сомнениях, не удержалась (что было недопустимо!) и вежливо постучалась в комнату, где «развлекалась» ее подруга:

– Анжелика, можно тебя на минутку: есть дело, очень серьезное и не терпящее никаких отлагательств.

Изнутри, где до этого слышался непринужденный, наполненный веселостью, смех, практически в ту же секунду послышалось недовольное ворчание, содержавшее в себе, скорее, раздраженные, нежели дружественные оттенки.

– Ну что еще? – спросила Гордеева, выходя в прихожую, разделявшую кухню и комнату, и накидывая на себя атласный халатик; одновременно она перетянула его тоненьким пояском. – Что могло случиться такого, что ты отрываешь меня от клиента?

– Понимаешь, какое дело, – неуверенно начала Азмира, увлекая подругу вслед за собой и отстраняя ее от двери, – позавчера у меня были два очень отвратительных типа, которые имеют прямое намерение – взять под контроль наш сомнительный бизнес, как ты знаешь, и так не отличающийся большими доходами; в общем, они требуют делиться с ними деньгами.

Более старшая девушка, она в большей части обладала несколько более развитым умом и, наверное, какой-то даже сообразительностью; однако в этом случае она, совершенно не думая, грубо отрезала:

– Пошли они на «хер»! И если это все, что тебя беспокоит, тогда я пошла и дальше «работать», а то, извини, просто так, исключительно за красивые глазки, никто не заплатит: денежки полагается как следует отработать, – она неприветливо усмехнулась, – сама-то небось на всякую «херню» не отвлекалась, а добросовестно «трудилась» полную смену – так чем я-то от тебя, такой продуманной, отличаюсь?

На этих словах она повернулась, чтобы немедленно отправиться с кухни, но вдруг остановилась и, вернувшись назад, положила Азмире на плечо свою руку и уже более мягко добавила:

– Не переживай, подруга, прорвемся… Короче, если еще раз «наедут», тогда и будем думать, а пока иди отдыхай и не бери себе в голову.