Василий Боярков - Не по совести

Как и обычно, вернувшись в тот день от очередного клиента, Азмира взглянула на полупьяного батю, одетого в грязные, порванные трико темно-синего цвета (прямо так, без трусов, на голое тело) и серую майку, застиранную до такой невзрачной степени, что от дыр на ней практически не оставалось свободного места, и, вдыхая его просто ужасную вонь, невольно подумала: «И как я только терплю рядом с собой этого мерзопакостного, подлого человека, который еще набирается наглости меня – ту, которая его поит и кормит! – оскорблять, и притом именно тем, чем мне приходится зарабатывать? Наглец!.. Да и только». Наверное, именно по этой причине на его обидное, ставшее уже обыденным, изречение вошедшая дочка недоброжелательно «бросила»:

– Каков отец, такая и дочь! Если родитель и сам проститутка, то чего ждать от неразумной еще девчонки? И вообще, папаша, будите кривляться – останетесь на бобах… достаточно ли ясно я сейчас выражаюсь?

– Брось, дочка, – сразу же стушевался мужчина, невольно осознав перспективы от ее недовольного настроения, – ты чего? Я же просто шучу.

– Зато я нисколечко даже не собираюсь, дорогой мой папаша, – отличаясь грубым ответом, проговорила восхитительная красотка, – именно по вашей с «мамочкой-алкашкой» вине я и была вынуждена спуститься на самое «дно» этой нелегкой жизни, так что не Вам, деградировавший, моральный «урод», говорить мне теперь такие ужасные вещи… кста-а-ти, разлюбезный папочка, а не хотите ли жареной рыбки?

– Не откажусь, – не чувствуя в вопросе подвоха, сразу же согласился полупьяный родитель, – было бы совсем неплохо иметь столь качественную закуску.

– Тогда пойдите почистите, а потом и пожарьте, – уже веселея, сказала беззастенчивая деви́ца, относившаяся к этому омерзительному человеку по ровному счету точно так же, как и он к ней, то есть бессовестно.

– А если нету… – непонимающе промолвил Тагиев.

– Тогда сидите и не «трендите», – рассмеявшись от того, что ей удалось так ненавязчиво подловить неразумного батю, девушка вошла в их общую комнату, где у нее был отгорожен свой маленький угол, куда распространяемый Ренатом сногсшибательный запах если и проникал, то не так уж и сильно.

Однако не успела она еще приблизится к самодельному фанерному перекрытию, разделявшему комнату на две равные части, как в деревянную (стоит сказать, довольно крепкую дверь), по небрежности оставленную девушкой в незапертом состоянии, ворвались двое молодых, как-то́ и положено в похожих случаях, бритоголовых парней, выделявшихся явно неинтеллигентной наружностью.

Здесь следует рассказать, что семья Тагиевых жила в двухэтажном доме, сконструированным еще по «сталинской планировке»; в каждом подъезде располагалось по шесть квартир (по три на этаж); так случилось, что они «квартировались» в помещениях, занимавших в этом небольшом строении нижнюю часть и имевших три отдельные комнаты; те в свой черед граничили с местами общего пользования и включали в себя коридор, кухню и сантехнический узел, где вчистую не было помывочной ванны. На этом месте стоит немного отвлечься и уточнить, что для своей незавидной «работы» Азмира снимала так называемые «апартаменты», однокомнатные и обладавшие отличным ремонтом; для удобства же их оплаты она делила их еще с тремя такими же проститутками, какой и являлась сама; каждой из них назначались свои определенные часы, отведенные на прием клиентов, поэтому никогда и никаких накладок не возникало – и вот именно там можно было и помыться, и переодеться, и придать себе вид, необходимый для произведения наилучшего впечатления, сулившего возможность получить требуемую благосклонность клиентов, а в дополнение к основной оплате снискать себе еще и солидные, приличные чаевые. Теперь можно снова вернуться к описанию ее полу-обшарпанного жилья, пропахшего вонью немытого годами родителя; вот как раз, чтобы немного отстраниться от его омерзительного, просто «сшибающего с ног», запаха, их комнату, имевшую общий размер шесть на четыре метра, воспользовавшись помощью фанерного перекрытия, девушка разделила на две равнозначные части, в одной из которых расположилась сама, установив там кровать, шкаф для одежды и небольшой будуар, а вторую, для захламления и распространения смрада, предоставила давно «опустившемуся» родителю; Тагиева даже умудрилась смонтировать легкую дверцу, чтобы наибольшим образом отделить себя от неприятного ей человека, пускай и являвшегося ей родным отцом, но, по ее мнению, чрезвычайно непристойного и в общем-то ее недостойного.

Так вот, удачно пошутив над «неразумным папашей», она спокойно направлялась в свою половину, когда в квартиру ворвались два лихих хлопца, упомянутые выше и нисколько не внушавшие своим хулиганским видом дружеского доверия.

Первый, достигший двадцатидвухлетнего возраста, был достаточно низкорослый и выделялся невыдающимся телосложением, не лишенным, однако, физической силы, что отчетливо определялось через выпиравшие сквозь спортивный костюм грудные мышцы и мощные бицепсы; круглая голова его была острижена коротко и отличалась светло-русыми волосами; глаза, отражавшиеся серо-зеленой окраской, «метали» гневные взгляды и грозные «молнии», по-видимому «поясняя», что их владелец обладает безжалостным и очень скверным характером, направленным исключительно на достижение лишь своих низменных целей; на левой щеке, гладкой и белокожей, выделялся широкий шрам, пересекавший всю ее длину от виска и до са́мого окончания нижней челюсти; нос был небольшой, слегка сдвинутый набок, выдавая пристрастие к уличным дракам; тонкие узкие губы кривились в недружелюбной усмешке, обозная человека в себе вполне уверенного и в любом случае готового идти до конца; среди преступников он имел прозвище Костя-киллер, что указывало на его пристрастие к «насильному отбору» человеческих жизней; впрочем, он имел и нормальное, человеческое, имя и от рождения назывался Беркутовым Константином Николаевичем.

Второй – это Михайлов Алексей Борисович, имевший преступное погоняло Слон, полученное им из-за его огромного роста, совмещенного как с мощным телосложением, так и с отъявленной глупостью; говоря по-простому, имея накаченное, сильное тело, он в дополнение ко всему обладал крупной обритой на лысо головой, в которой совершенно не ощущалось наличие разума (про таких людей обычно принято говорить: он бездумный, словно торпеда). Именно такими первоначальными характеристиками и обладал этот двадцатипятилетний мужчина, на вид выглядевший, как минимум, тридцатипятилетним; такое впечатление обуславливалось еще и смуглым лицом, обозначенным округлой формой и «изъеденным» старившими его морщинами, – взгляд серых глаз на нем был наполнен тупостью, выражавшей полное доверие ко всему, что только не делал его более умный криминальный сподвижник; остальные отличительные черты ничуть не умаляли первого впечатления: большие мясистые губы постоянно невольно причмокивали, создавая впечатление, что этот человек совершенно не управляет своей естественной мимикой; носа практически не было видно, лишь на конце круглая «сливка-картошина» напоминала, что он все же присутствует; уши были настолько плотно прижаты к гладкому черепу, что создавали впечатление их либо отсутствия, либо полного сглаживания; челюсти чуть выпирали вперед, придавая ему сходство с бездумной гориллой… одет парень был также, как и его предводитель, в спортивный костюм темно синего цвета, плотно прилегавший к его просто исполинскому корпусу.