Иман Кальби - Не твоя…

– Так это ж мой дом. Наш дом с мужем. Сыночки мои тоже солдатиками стали. А дом у нас просторный, места много. Так что они тута и бывают. Но они не только тут бывают. Они в разных местах.

И в эту минуту Влада вдруг осознала, что за столь рьяной защитой новоявленных «героев» и их образа жизни, возможно, стоит не слепая преданность и всецелая поддержка, а банальный страх. Страх за себя и своих близких. Страх, что если ты не откроешь дверь боевикам, они откроют ее сами и выкинут тебя из собственного дома. Таких случаев по Сирии было сплошь и рядом. Такие случаи происходили всегда… Влада вспомнила, что во всех старых частях древних сирийских городов, где сохранилась аутентичная архитектура, входные двери были на удивление маленькими. Такие маленькие, что человеку приходилось нагибаться, чтобы спокойно зайти внутрь. Попав туда, однако, человек оказывался в райском месте с богатым внутренним двориком. Таким, какой был у Васеля в старом городе… Эти маленькие двери были построены так, чтобы захватчики на конях, будь то турки– османы, монголы или кто– то еще, не могли врываться в дома на своих лошадях. Тогда это могло спасти хозяину и жизнь, и имущество. Сейчас такие меры уже против незваных гостей не помогали…

Тяжелый сон камнем навалился на разбитое тело Влады. И в нем она летела обратно в Дамаск, к Нему, тому, кто покинул ее и оставил на растерзание этому «героическому» самцу. Она летела, но никак не могла найти верного пути…Над серыми землистыми дорогами, желтыми скалами и редкой порослью бледно– зелёных оливковых деревьев.

Выйдя из комнаты, Карим прямиком направился обратно в штаб, где всего несколько часов назад встретил Ее. При входе в комнату справа в коридоре весело старое зеркало. Он недовольно вздохнул, увидев в нем свою опухшую губу с кровоподтеком.

– Стерва, он еще заставит ее за это заплатить,– пронеслось у него в голове. Мысль о проведенных с ней минутах не выходила из головы. Несмотря на острый оргазм, он не почувствовал удовлетворения. На душе было скверно. Не так он привык брать женщин, да и не хотел ее боли и унижения. Она и без того была унижена и затравлена, эта бедная милая девочка, почему– то так зацепившая его с первой минуты, как он увидел ее в багажнике автомобиля. Хотел ненавидеть ее, потому что она была этого гребаного ублюдка, но не мог, даже специально накручивая себя. Карим вспомнил о ее красиво очерченной спине, изгибающейся под ним, о теплоте и узости ее женского лона, упругих грудях, нежной на ощупь коже, медовых длинных волосах, которые так хотелось нежно перебирать, а не жестко трепать… Она подействовала на него подобно магниту, послав к паху волну тока. Что в ней было такого, что его так влекло, вопреки логике и застилавшей глаза ненависти к Увейдату и всему, что с ним было связано… Карим любил сочных женщин с формами, а сам потерял контроль от этой худой девчонки… Не просто потерял контроль… Говорил себе, что сделал ей больно потому, что шлюха Васеля, а на самом деле, вскипел, как мальчишка, что не стала заигрывать и флиртовать с ним, как другие, что осмелилась кричать и обзывать его, демонстрируя свое пренебрежение, что непроизвольно начала их сравнивать, превознося своего любовничка… И вот, он сорвался, и теперь чувствовал себя полным дураком. Она в его комнате, греет его постель, обливается горючими слезами, проклиная его, а он, как юнец, мечтает, что она еще будет стонать под ним от страсти, а не от боли… Это наступит очень скоро– в потом он выкинет ее,– внушал себе Карим– . Потому что она женщина врага. Потому что сам Увейдат бы поступил на его месте именно так… Уже поступил, даже хуже… Он снова вспомнил все то, что заставило их когда– то пересечься, и руки с силой сжались в кулак, обелив костяшки пальцев… Он стиснул зубы, но вовремя взял себя в руки, понимая, что не один, что на него смотрят люди, и это знать они не должны…

В штабе как всегда было много народу. Когда Карим туда зашел, все по привычке оживились. Кто– то молча кивнул ему без каких– либо эмоций, кто– то явно уже обсудил его «уединение» с пленницей, кто– то лишь бросал на него косые, полные зависти взгляды. Карим подошел к креслу, где оставил свое оружие. Его тут же окликнул Валид.

– Давай выйдем, есть разговор,– сухо и сдержанно попросил он Карима.

Тот молча кивнул. Они направились наружу. Карим понимал, что скорее всего, разговор сведется к какому– нибудь очередному нравоучению. Валид был его лучшим другом с детства. Отец Валида работал конюхом на ферме отца Карима. Поступив в регулярную армию два года назад, оба они были счастливы, что их распределили в одну часть. Решение о дезертирстве и переходе на сторону оппозиции ими тоже было принято коллективно. Валид был надежным товарищем и хорошим советником, но его постоянное вмешательство в личные дела Карима, замешанное на высоких моральных принципах с того момента, как Диб получил неограниченную власть, популярность и внимание женщин, которым любил пользоваться, все больше его тяготили.

Они вышли на большой балкон, выходящий во внутренний дворик, украшенный небольшим палисадником. Он был превращен бойцами Карима в склад разной техники, однако растущие там несколько деревьев лимона и дикого апельсина все еще напоминали о его былом предназначении.

– Это она тебя так отделала?– с сарказмом поинтересовался Валид, глядя на распухшую губу Карима.

Тот злобно выдохнул, тронул свой ноющий рот, но ничего не сказал.

– На. Смотри, тебе будет интересно,– деловито проговорил Валид, протянув другу планшет с интервью Васеля Владе. Глаза Карима быстро побежали по строчкам, он нахмурился.

– Интересно, он оприходовал ее до интервью или после?– горько усмехнулся Диб,– но почему она не сказала, что журналистка сразу? Это не может быть подставой…Ее не могли подослать специально?

– Исключено,– замотал головой Валид,– люди Абу Лейса даже не знали, что она русская. Они вообще не думали, что там будет баба в машине…

– Тогда так и будем делать вид… Будто бабы в машине и не было…– задумчиво проговорил Карим.

– Ты серьезно?– с раздражением выпалил Валид,– она непростая девчонка. Ты пойми, это не шутки. Мы должны решить, что с этим делать. Во– первых, мы можем использовать ее в своих целях, но в то же время, это достаточно опасно, потому что кража иностранца, работающего за рубежом– дело международного уровня. За ним последует определенная реакция…Что ты будешь делать? Об этом надо срочно доложить…Завтра приезжают иностранные кураторы с новыми добровольцами…

– Стоп, Валид– перебил его Карим– не указывай мне, что делать! Я не буду докладывать им о ней. Это мое дело, и я с ним сам разберусь.