Сергей Skolorussov - Кукушка на суку. Акт второй

– Саня, отвези-ка ты нас лучше в гостиницу, – Марина устало устроилась на сидении.

– Вау! Как говорят молдаване: «Фэйсом об тейбл», что переводится: «Вы меня поставили в тупик». Так нельзя! Ехать надо!

– Мы всю ночь не спали. Выспимся и после обеда спокойно поедем знакомиться с главной достопримечательностью Казахстана.

– Ай-яй-яй! Вы чего? Я же утром уже того, в отпуске. В субботу женюсь! Вот!

Он вытащил смартфон и, не особо отвлекаясь на дорогу, сунул его сначала Сухарецкой, а затем, развернувшись назад – нам. На экране светилась улыбкой симпатичная казашка.

– Солнце моё, – Марина Юрьевна похлопала водителя по плечу и тот в ответ уставился на неё, – веди машину, не отвлекайся.

– Ай! – он продолжал смотреть не на дорогу, а на пассажирку. – Не бойтесь так. Друзья зовут меня Шумахером.

– Вот это-то и страшно, – парировала Сухарецкая, отвернув ладонью его лицо в сторону дороги. – Вези нас в гостиницу, Шумахер.

– «Нихт ферштейн», – как говорят папуасы. Что в переводе на узбекский звучит так: «Моя твоя не понимайн». Зачем в гостиницу? Я вас отвезу на место. Там уже всё готово к вашему приезду: хороший ужин, мягкая кровать. Что ещё нужно, чтобы быть счастливым?

– А сколько туда ехать? – поинтересовалась Виола.

– Ай! Ерунда! Полчаса.

– Так мало? – удивилась девушка. – Тогда я согласна.

– Это на вертолёте, – Жандар был доволен, что его шутка прошла, – а по дороге три часа езды. Но вы не беспокойтесь: я вас доставлю за два.

– Нет, вот этого не надо. Ты нас угробишь, – в голосе Марины появились строгие нотки. – В гостиницу, я сказала.

Водитель тормознул у обочины и вновь уставился на Сухарецкую, цокая языком и слегка покачивая головой:

– Да не беспокойтесь вы так. Я никогда не нарушаю правила. Знаете, какие у нас гаишники? Это «шайтан орда» – голыми оставят, если что. Я буду ехать, как положено. Просто срежу путь. Я здесь все верблюжьи тропки с детства знаю.

– В гостиницу.

– Ну вот, что заладила: в гостиницу, в гостиницу. Можешь войти в моё положение? – Саня незаметно для самого себя перешёл на «ты». – Один раз женюсь. По любви. У нас свадьба – это не просто маленький сабантуйчик. Казахская свадьба – это общенародное торжество. Я сейчас уже не сплю. А в ближайшую неделю вообще спать не буду. Надо всех родственников пригласить, всё приготовить. Гостей будет почти тысяча. Одних баранов уйдёт целое стадо. Помоги мне. Я не могу терять ещё один день.

– Свадьба дело хорошее. Но мы по темноте в степь не поедем, – упёрлась Сухарецкая.

Но и водитель не отступал:

– Уже рассвет скоро. Через два часа, когда я вас довезу, совсем светло станет. Марина Юрьевна, помогать молодожёнам – эта святая обязанность всех. Семья – ячейка общества. А вы тоже часть этого общества. Ну люблю я её, можете вы понять?

– Люби, мне то что?

– Ай! Зачем так говоришь? Обидеть хочешь? – ухватившись руками за баранку, жених потыкался в неё лбом: – Вот почему мне так не везёт?

Сухарецкая наконец сжалилась:

– Ладно, вези, только при одном условии…

Жандар сразу оживился:

– Хоть при десяти!

– Едешь по правилам и вообще в нашу сторону не отвлекаешься.

– Это два условия. Но я согласен! – он засиял и воздел руки в сторону строгой пассажирки.

– Я сказала: смотри на дорогу.

Водитель всплеснул руками, отвернулся от пассажирки, включил весёлую казахскую музыку, и мы двинулись в путь. Через пару минут я отключился, бессонная ночь взяла своё…

… Разбудила меня жуткая тряска. Напряжённая Виола испуганно вертела головой:

– Это что?

– Очевидно, водитель срезает путь по гладкой казахской степи, – пожал я плечами.

Светало медленно – небо по-прежнему было затянуто тучами.

Саня услышал, что мы проснулись:

– Это секретный путь. Про него мало кто знает. Мне отец его ещё в детстве показал.

Через полчаса безумной тряски машина остановилась.

– Как говорят эскимосы: «Кильманда – но пасаран». Что с их тарабарского переводится: «Конец дороги». А попросту – тупик. В казахском языке таких слов нет. В степях не бывает ни конца дороги, ни тупиков. Это единственный, – Жандар внимательно вглядывался в лобовое стекло. – Здесь вам надо выйти – опасное место.

Голова, забитая гулом авиаперелёта и прерванным сном, отказывала соображать. Какое «опасное место»? Кругом степь, слегка освещаемая рассветом. О чём он?

Увидев, что я кручу головой, Жандар пояснил:

– Мы стоим на краю обрыва. Я тихонечко проеду каньон, и вы снова сядете на место. Это быстро. Ну, выходите!

Мы вышли. Фары высвечивали противоположный берег пропасти, дно которой не было видно из-за кромешной тьмы. Вслед за нами выскочил водитель:

– Это наш знаменитый каньон. Не Колорадо, конечно, но вполне глубокий и красивый. Это русло древней реки. Их здесь когда-то текло множество и эти места были благодатными. Раньше здесь жило много счастливых людей, поэтому полуостров и получил название Мэнкишлак – Земля тысячи поселений. Но затем изменился климат, исчезла вода и люди покинули этот благословенный край.

– И как ты собираешься преодолеть этот каньон? – недоумённо поинтересовалась Сухарецкая. – Не по воздуху же.

– Почти по воздуху, – серьёзно ответил водитель и тут же засмеялся: – Я уже ездил здесь, правда давно и днём. Не беспокойтесь, вы в руках опытного водителя.

На свежем воздухе было прохладно – каменистые пустыни Средней Азии даже в самое жаркое время года остывают чуть ли не до заморозков.

– Возьми фонарик, – Саня ткнул меня в руку.

– Зачем?

– Когда пойдёте пешком через овраг – внизу будет темно. Можете оступиться или не увидеть змею.

– Змею? – испуганно переспросила Виола. – Там змеи?

– Ай! – неопределённо махнул рукой казах. – Какие змеи? Так, стрелки мелкие.

Он сел за руль, и автомобиль стал медленно спускаться по крутому склону.

– Кто такие «стрелки»? – спросила меня будущая звезда кино.

– Понятия не имею? – пожал я плечами и одел фонарик на голову.

Источник света был светодиодным, поэтому направленный луч бил на большое расстояние. При спуске джипа вниз я не видел ничего интересного – задняя часть автомобиля не давала реальной картинки спуска. Внизу на некоторое время машина Жандара вообще пропала из виду – там было совершенно темно и далеко от нас. Зато, когда джип стал карабкаться вверх, фонарь, наконец, стал оправдывать своё предназначение. Было хорошо видно, как, натужно воя двигателем на самой низкой передаче полного привода, машина медленно и упорно взбиралась вверх. Время от времени из-под колёс выплёскивались брызги маленьких и не очень маленьких камней.

– Красиво ползёт, – прошептала моя молодая «подруга».

– Угу, – согласно кивнула Сухарецкая. – Ужас какой-то, даже сердце замирает – такой отвесный склон. Шумахер!