Галина Губайдуллина - Пылающая страстью румба

Ральф разрешил сыновьям управляющего тоже сидеть за столом со своей семьёй. На Алоизе платье на французский манер, не очень пышное, с огромным воротником, который возлежал по краю большого выреза. Мануэль заметил спутанные волосы Юноны, и догадался, чьих это рук дело по жвачке Луиза. Он послал брата за ножницами, и пока все усаживались, Луиз вырезал пучок волос из копны Юноны и выкинул в окно.

Последней в столовую вошла Алоиза и сразу обратила внимание на причёску дочери:

–О Боже, Юнона, это кто тебе волосы повыдирал?

Её дочь тут же в голос заголосила, еле выговорив:

–Я играла только с Зарон.

Тётка грозно нависла над племянницей:

–Чем ты ободрала сестре волосы?

–Это я выстриг волосы Юноне!– заступился за Зарон младший Фреснадильо,– Мы собрались играть в индейцев, и нам нужны были скальпы.

В подтвержденье своих слов он достал из кармана ножницы.

–Эти сорванцы действовали по наущенью этой дерезы!– не унималась Алоиза,– Она ко всем в доме враждебно настроена!

–Оставь в покое бедную сироту!– рявкнул на жену Ральф,– Луиза накажут после ужина.

Его жена села за стул и злобно высказывала свои соображения:

–Вы позволяете ей творить любые безобразия! Из неё вырастит не леди, а пират!

Зарон заявила:

–Я выдвигаю протест! Наказать надо меня. Это я испортила волосы Юноне.

Дядя глянул на неё с уважением.

–Ты раскаиваешься?– узнавал он.

–Нет. Это расплата за разбитую куклу.

Тётка закатила глаза и произнесла:

–Как приехала эта Зарон в доме стала отвратительная атмосфера.

Ральф махнул рукой:

–Волосы Юноны отрастут, зато она будет знать, что зло наказуемо. Луиз не получит наказания.

Аппетит у всех испортился, все вышли рано из-за стола.

Зарон перед сном разглядывала свою комнату на первом этаже. Новая мебель из кампешевого дерева, в Англии его называли сандал, издавала тонкий аромат. Постель заправлена тончайшим вышитым батистом.

Опуская классическую рожковую люстру из бронзы, Ральф говорил:

–Обойдутся европейцы без сандала, ты мне дороже.

Он задул свечи на люстре.

–Я приглашу служанку раздеть тебя,– сказал дядя.

–Не надо, папа. Буду раздеваться сама, как на корабле, когда мы плыли, я уже привыкла…Меня всегда раздевала мама, я не хочу, чтобы чужие руки дотронулись до меня, я тогда заплачу.

Плакал Ральф, обнимая девочку. Ребёнок оговорился, называя его отцом, или уже доверяет ему? Может, даже уже любит?

Он поцеловал её в щёку и сообщил:

–Там за подушкой лежит твоя фарфоровая кукла, она будет сторожить твой сон.

Ральф понимал, что постель – это островок безопасности. Но Зарон чувствует себя здесь пока чужой, уязвимой для неприятностей, и ей необходима надёжная защита в лице талисмана, кто берёг бы её сон и нёс успокоение.

–Если хочешь, я принесу тебе котёнка или щенка. Это самая надёжная защита от страхов.

–Я не боюсь,– уверенно сказала девочка,– Просто мне ещё иногда снятся больные чумой и пылающий Лондон.

Ральф ушёл.

Зарон лежала и смотрела на то, как небо становилось всё темнее. Краешек неба ещё светился отражением заката, но и это зарево меркло, становясь уже.

В окно кто-то постучал. Девочка, не испугавшись, подскочила к окну, распахнула его, и выглянула.

–Ты, правда, хочешь спать?– вопрошал у неё Мануэль.

–Ни капельки!

Луиз тоже был здесь. Он улыбался новой подруге.

–Тогда идём смотреть, как танцуют чернокожие рабы,– звал старший брат Фреснадильо.

–Они как-то особенно танцуют?

–Не то слово!

Сон всё же лип на веки Зарон, и Луиз это заметил, он подал флягу девочке.

–Хлебни, это кофе.

Девочка сморщилась от горького вкуса напитка, но бодрость действительно прояснила голову.

–Лу, отойди от окна, я буду колдовать: кормить платье, а ты мне мешаешь,– помпезно сказала она.

Мальчишки отошли подальше.

Служанка ещё не поменяла платье, и Зарон надела этот красный наряд снова.

Она вылезла из окна.

Чёрная темень казалась густой, как кисель, но вскоре глаза девочки привыкли.

Листья перешёптывались, тревожно вздрагивая на ветру.

Вскоре дети услышали бой барабанов.

Троица шла на звук музыки, пока не увидела костёр. Вокруг кружились негритянки в белых или ярких платьях. От золотых искр огня их наряды стали для детей сказочно красивыми и праздничными. Громкий, резкий смех негритянок сначала напугал белую девочку, в её окружении принято сдерживать эмоции.

–О рамияйо, о-о-о-о…– пели рабы на наречии конго.

Играли зажигательно и искромётно на бата – двустороннем барабане с формой песочных часов.

Дети подкрались ближе и спрятались за большой валун. Возле них летало много комаров, москитов и гнуса, но поглощённые зрелищем маленькие зрители перестали обращать на них внимание.

Заиграла испанская гитара.

Вышли другие танцующие и пустились в такие телодвижения, кои Зарон видела только в цирке, когда выступали акробаты. Женщины вставали на руки, крутили сальто, прогибались назад до земли…

–Этот танец называется сона,– шепнул Мануэль,– Это танец на выносливость.

Гитару сменили двойные барабаны конга (2 вытянутых в высоту конусообразные барабана, выдолбленные из дерева). А после к этим инструментам добавилась странная музыка, издаваемая рхумба бокс, это на деревянный упаковочный ящик негры прибили бамбуковые палочки, музыкант сидел на ящике и отгибал пластины, те пружинили и ударяли по ящику

Затем вышли трое полуобнажённых чернокожих парней. Опять заиграли на бата. Но к барабану прибавилась игра на клавес – двух палочках из твёрдого дерева, кои издавали звуки высокого тона. Одну палочку держали в руке, другой по ней били.

Мускулистые, крепкие и изящно-стройные чёрные тела извивались в каком-то хаотичном танце. Сначала девочке показались эти дикие движения страшными, будто негры стараются запугать всех окружающих, но затем она сообразила, что эти люди выражают какие-то свои глубинные, затаённые чувства, они слились воедино с темпераментом диких животных, стараясь подражать их сущности. Да, конечно, вон тот изображает капюшон кобры и нападает, другой переваливается, как медведь, а третий подпрыгивает и показывает руками рога оленя.

Вдруг из толпы к костру выскочила Долорэс в платье из голубой тафты с четырьмя рядами воланов, с широкими рукавами и глубоким декольте. Вырез платья, воланы и рукава отделаны золотыми кружевами с синими бусинками в виде ромбиков.

Долорэс стала притопывать.

Музыканты заиграли кастаньетами, где-то зазвучала гитара. Но и барабаны продолжали бить.

К жене присоединился Джулио Фреснадильо. Вместо камзола на нём был короткий жакет, и широкие рукава его рубашки тоже красиво пузырились в танце.