Наталья Андреева - Любовь.ru

— Хочешь, чтобы я похвалила твои мышцы? Это к Люське. Она знгаток и любительница муж­ских бицепсов, к тому же сразу сказала, что ты симпатичный.

— Ну да? Что ж ты молчала!

— Поздно. Место занято. И, увы, ты проигры­ваешь ее мужчине по всем статьям. Включая зарплату.

— Для твоей подруги это имеет такое боль­шое значение?

— Зарплата или внешность?

— Ты сказала «увы».

— А ты обидчивый. И хочешь нравиться всем женщинам сразу. А этот разносчик был что, вы­сокий, красивый?

— Знаешь, у вас на площадке лампочка перего­рела. Или ее вывернули. Он был в бейсболке с длин­ным козырьком и в какой-то бесформенной одежде с эмблемой фирмы. Но ростом, кажется, выше ме­ня. Хотя мне в этом не легко признаваться.

— Ага! Комплексы! — обрадованно сказала Люба.

— Не выйдет. — Стае облизнул пальцы. — Давай сначала займемся твоими.

— Тебя дома не ждут?

— Ждут. Причем всегда. Но если я не приду ночевать, то это не очень удивит мою маму...

Утром ей стало не слишком весело. Вот он сидит за столом в ее кухне, пьет кофе, который, слава богу, у нее еще остался, ест гренки, приго­товленные ею из черствого батона и наполовину засохшего сыра. Что дальше?

— Что дальше, Стае? — спросила она вслух.

— Дальше? Возьмусь за этого Иванова.

— Мне почему-то кажется, что убийца Олега имел на него за что-то «большой зуб».

— Само собой! — рассмеялся Стае.

— Их пути где-то раньше пересекались. Оле­га и Ромео.

— Не можешь ты никак успокоиться!

— Кроме Интернет-кафе зайди, пожалуй­ста, в магазин «Чай, кофе». Он находится там же, рядом. В магазине сидит странная девушка с телефоном. Очень красивая девушка. Проверь, пожалуйста, у нее документы.

— Это еще зачем?

— Не знаю. Просто посмотри документы.

— Вечером зайду! — поднялся с табуретки Стае.

Он сказал это, как само собой разумеющееся, чмокнув Любу в щеку.

— Не стоит.

— То есть как?

— По-моему, ты хочешь нравиться всем жен­щинам сразу. Я перед тобой не устояла. Можешь занести в актив и успокоиться.

— Ты серьезно?

— А зачем мы, по-твоему, легли вчера вече­ром в постель?

— Затем, что это естественно. И ты тоже это прекрасно понимаешь. Вчера понимала, по край­ней мере. Понимала, что я буду к тебе заходить, очень часто заходить поздно вечером, в квартире, кроме нас, никого нет, ты женщина, я мужчина, мы друг другу симпатичны, оба нормальной ори­ентации, оба свободны. Так что, нам все время от­ворачиваться, случайно друг к другу прикоснув­шись, и краснеть от любых двусмысленностей?

Глаза у него этим ясным майским утром были особенно синими. Люба даже отвернулась от этой раздражающей их яркости, стала зачем-то вы­тирать тряпкой плиту и не удержалась:

— Может быть, ты хотя бы соврешь, что лю­бишь меня?

— Вот черт! — Он даже ногой притопнул от злости: — Черт! Вечно эти женщины все услож­няют!

— Эти... — упавшим голосом повторила она.

— Люба...

— Уходи, Стае. Получил свое — уходи.

— Ну, как хочешь. Мне и в самом деле на ра­боту пора. Спасибо за завтрак.

— На здоровье.

Люба закрыла за ним дверь, потом не вы­держала, заглянула в глазок. Он топтался по ту сторону двери и, кажется, искал в кармане си­гареты. Да, точно. Их. Стае курит?! Это лишний раз доказывало, что она про него почти ничего не знает. И вдруг его лицо стало к ней быстро при­ближаться. Она отпрянула машинально, когда к стеклышку с той стороны прижался синий глаз. И глаз этот вдруг очень хитро ей подмигнул.

«Сергей Иванов. Сергей Иванов, — напряжен­но думала Люба. — Кто он такой, черт возьми? Враль, каких свет не видывал, или несчастный человек?»

Вечером она с нетерпением открыла почту.

КОМУ: Доктору

ОТ КОГО: от Иван Иваныча

ТЕМА: домашнее задание

Я не только позвонил этой девушке, но и при­гласил ее в ресторан. В очень дорогой ресторан. Не думайте, что я делаю это часто: хожу по рестора­нам. Признаюсь, как доктору: очень редко. А те­перь, как самому близкому другу: почти никогда. Слово «почти» можете опустить, это всего лишь маленькая лазейка для моего огромного самолю­бия.

Ну вот, вы довольны моей откровенностью?

Кстати, это тоже один из моих комплексов: ком­плекс дорогих ресторанов. Дело в том, что я вырос в бедной семье. Мы даже в кафе с родителями ни­когда не заходили, когда гуляли по городу. Обычно покупали горячие пирожки на уличных лотках. Мы никогда не пользовались за столом ножом и вилкой одновременно. У нас это было не принято. Ложкой, милый доктор, преимущественно ложкой. Ну и вил­кой иногда тоже. А ножи в нашем доме были только столовые. Так откуда чему взяться?

Люся — единственная девушка, с которой я смог это сделать. Пойти в дорогой ресторан. Все дело в ее непосредственности. Я, например, ужасно ком­плексую из-за того, что могу неправильно что-то съесть, или мой галстук вдруг по цвету не подходит к костюму. А она не комплексует вообще. И никогда. Ни по какому поводу. Видели бы вы, как она посмо­трела на швейцара, открывшего перед ней дверь! Эта некрасивая девушка с волосами апельсинового цвета и в шмотках с рынка, на котором, как я выяс­нил, она торгует нижним бельем с лотка. Но какой взгляд? Восторг!

И пока я размышлял над тем, что из перечисленного в меню требует использования меньшего числа столовых приборов, Люся без раздумий ткнула пальцем в одну из его строчек. Я ее уже начал обожать, честное слово!

Проглотив кусочек блинчика, порция которых стоила мне нескольких обедов на работе, она с той же детской непосредственностью заявила: «Гадость какая!»

И была права. Моя мама, между прочим, печет замечательные блинчики. С разными начинками. И вообще я очень простой и неприхотливый в еде человек. Но почему-то все мои знакомые думают иначе. А я всю сознательную жизнь только и думаю o том, как бы их не разочаровать.

Мы возвращались домой в моей машине. Никогда в жизни мне не было так легко общаться с существом противоположного пола. Да, женщины для меня до сих пор были «существами», как нечто, не имеющее четких очертаний. Что они такое, я не знаю.

Но в тот вечер все произошло как-то само со­бой. Обычно поцелуям предшествует долгий раз­говор, большую часть которого составляют вос­поминания о детстве, о прошлом и предыдущих увлечениях. И я, поговорив об этом, уже ничего не хочу, никаких поцелуев. Потому что рассказываю будущей партнерше по сексу не о себе, а о своем брате-герое и его героической биографии. Зачем я это делаю? Не знаю. Вернее, знаю, конечно. После таких рассказов женщины сдаются без боя. Брат так говорит. Я все стараюсь делать так же, как он, говорить то же, что и он, и дальше вынужден уже вести себя, как он. Но я не брат. Я не прожил свою жизнь так же бурно и героически. Я не знаю, как ведут себя настоящие, а не поддельные герои. И потому в итоге нахожу благовидный предлог, чтобы улизнуть.