Наталья Андреева - Любовь.ru

— Но зачем же он на мне женился? Зачем?

— Может быть, одинокой старости испугал­ся, — усмехнулся Стае. — Кто его знает?

— Значит, Линева знакомила Олега со своими любовниками, бывшими и настоящими, чтобы он Деньги у них занимал?

— Она делала для бывшего мужа то, что мог­ла. Может быть, хотела, чтобы тот встал на ноги, заработал кучу денег, и...

— Замолчи! Я, значит, была всего лишь сту­пенькой в этой лестнице. Но почему же мне каза­лось, что Олег меня любил?

— Мало ли что нам кажется, — буркнул Стае. — По крайней мере, я рад, что ты немного пришла в себя. Я давно уже связываю эти два дела: убийство Михаила Стрельцова и Олега Петрова в одно. И вт.орое, скорее всего, следует из первого.

— Кто-то с ним рассчитался, да? За Стрель­цова?

— Может быть. Люба, ты должна вспомнить. Последние дни. Подробно, день за днем. Что было такого важного? Что говорил, делал твой муж.

— Олег сказал, что отдал деньги. Те, которые занял под нашу двухкомнатную квартиру, — ти­хо сказала Люба,-

— Занял, судя по всему, у Стрельцова. А от­дал кому?

— Стрельцову. Подожди. Он же был уже мертв, так? Подожди... Была такая странная фраза. Я удивилась, когда Олег сказал, что от­дал деньги, я еще переспросила: «Отдал?!» А он с усмешкой ответил: «В некотором роде». Боже! Стае!

— То-то и оно.

— Значит, он действительно вошел в дом раньше Линевой? А Стрельцов стоял на пло­щадке перед дверью гостиной на втором этаже и курил. Полина осталась в гостиной. Но перчатки? Как он мог незаметно для Стрельцова надеть перчатки?

— Может быть, он уже был в перчатках?

— В нитяных?

— В обычных. А те, нитяные, просто куда-то выкинули.

— Но в спину, ножом… Олег...

— Ему, должно быть, слишком дорого доста­лась его двухкомнатная квартира, — неприятно усмехнулся Стае.

— И свалить на дочь... Нет. Постой, — снова сказала Люба. — Он что-то говорил про мили­цию. Мол, придется все-таки туда пойти. И про совесть. Видимо, Олег мучился мыслью о дочери. Стае, он хотел во всем признаться. Ты понима­ешь? Хотел!

— Но не успел. Ты все еще хочешь его оправ­дать?

— Хочу.

Люба взялась руками за горящие щеки. Давно она так не волновалась! Взгляд ее снова натол­кнулся на колье. Забытое, оно лежало на клетча­той клеенке. Люба нехотя тронула его пальцем, фиолетовые камешки зазывно сверкнули, и ей вспомнились такие же играющие, искрящиеся, яркие глаза.

— Что сказала Линева, передавая тебе ко­лье?

— Вот.

Стае вытащил из кармана сиреневый конверт. Люба поморщилась, взяв его в руки. Духами-то как пахнет! Но открыла, вытащила сложенный пополам сиреневый листок. Почерк у актрисы был изящным и ровным:

Милая, сожалею, что так и не пришлось по­говорить с вами по душам. Согласитесь, что в присутствии постороннего мужчины это было бы неуместно. Я прощаю вас за резкие слова в свой адрес, потому что делить нам с вами больше нечего. Его больше нет (подчеркнуто два раза). Сожалею о постигшем вас несчастье. В знак примирения при­мите от меня подарок, с искренними заверениями в симпатии и прочее, и прочее, и прочее. Заезжайте как-нибудь и поговорим.

Алина Линева

Четкая подпись, похожая больше на тщатель­но отработанный автограф, число, месяц, год. Ак­триса, ничего не скажешь. Актриса во всем.

— И ты хочешь, чтобы я это взяла? — с ужа­сом спросила Люба.

— Я выполняю просьбу. А возьмешь ты пода­рок или не возьмешь, совершенно не мое дело.

— Так вот, верни, пожалуйста, обладатель­нице! — Люба пальчиком подвинула колье на самый краешек стола. — Хватит меня унижать. Не понимаю, почему не жили всю жизнь, как нормальные "люди? Конечно, ее не устраивал такой простой человек, как Олег. Надо было ка­рьеру делать, наряды себе покупать, драгоцен­ности принимать от поклонников. Мучились всю жизнь оба и других мучили. Верни, •— повторила она.

— Это уж вы сами теперь разбирайтесь. Де­лать мне нечего, как вставать между двух жен­щин. Я в тот особнячок больше не поеду, — кате­горически отрезал Стае.

— Ба! Нашего мальчика, оказывается, хо­тели скушать! — улыбнулась Люба. — А он ис­пугался.

— Я не испугался, — тут же надулся Стае. — Просто отношения эти совершенно бесперспек­тивные.

— Какие-какие? — переспросила Люба.

— Бесперспек...

— С каких пор ты начал думать, а потом де­лать?

— Обидеть меня хочешь?

— Я понять хочу. Так что ж, все теперь ясно? Михаила Стрельцова убил Олег, да? А его тогда кто?

— А далеко ходить не надо. Папаша родной мог отомстить, например.

— Кто? Стрельцов? — Люба рассмеялась. — А ты знаешь, Михаил не был его сыном.

— Как это?

— А вот так. И я не думаю, что Павел Петро­вич стал бы мстить за смерть человека, которого он... м-м-м... с некоторых пор стал считать чу­жим. Он же догадывался, все время смотрел на его руки. Я так думаю, что смотрел...

— Какие руки?

— Стае, найди, пожалуйста, одного человека. Его зовут Василий. Отчество не знаю, фамилию, к сожалению, не знаю тоже. Знаю только, что он известный хирург, доктор наук. Делал операцию жене Павла Петровича Стрельцова Полине. От­чество ее опять же не знаю.

— Ну ты даешь! Как я его найду?

— А что, мало примет? Могу точный возраст Указать: пятьдесят три года. Они учились в одном классе: Павел Петрович и этот Василий.

— Он отец Михаила, да?

— И знал об этом?

— Знал.

— Вот оно как все интересно поворачивается. Ладно, поищем этого Василия. Кстати, кто помог тебе прозреть насчет того, что у вас с Линевой общий супруг?

— А вот это не твое дело.

— Мило. Не мое так не мое, — вдруг очень легко согласился он. — Слушай, может, мне к тебе переехать на время? С вещами?

— А может, не надо?

— Чего ты боишься? Я честный. Прого­нишь — уйду.

— Я не умею прогонять. Я не умею говорить «нет», об этом мне говорил Олег. И он был прав. Так что хочешь — переезжай!

— На время, пока не поймаем Градова. Хо­рошо?

— Никогда вы его не поймаете, — уверенно заявила Люба.

— Это еще почему? — мгновенно обиделся Стае.

— Потому, — отрезала она. — О чем вы еще разговаривали с Линевой?

— Теперь не скажу. Когда поймаю Градо­ва — скажу. А я, между прочим, почти догадал­ся, почему он охотился за твоим мужем. Хоть я и дурак. По твоему глубокому убеждению.

— Я этого никогда не говорила.

— Но думаешь.

— Ты ошибаешься... И почему он считал Оле­га своим врагом?

— Линева очень туманно говорила на эту тему. Оно и понятно: не сильна в компьютерной терминологии. Вот я еще раз побываю в отделе «Р», тогда смогу подбить бабки. Посмотрим, что ты тогда скажешь про своего драгоценного су­пруга, — довольно потер руки Стае.

— За что ты его так ненавидишь? — тихо спросила Люба. — Мертвого?

— А за что ты Линеву ненавидишь? Живую?

— За Олега, за тебя, за себя.