Наталья Андреева - Любовь.ru

— Вот оно на то и похоже, — уклончиво ска­зал Стае. И добавил: — Ты не думай, я много вещей не привезу. Ровно столько, чтобы можно было мигом покидать их в сумку и отвалить.

— Поросенок, — вздохнула Люба. — Что бы ты ни говорил, все равно: поросенок.

Спустя три часа после того, как Стае ушел на работу, лучшая подруга, запыхавшись, влетела в Любину квартиру, сияющая, словно солнышко в полдень жаркого летнего дня, душистая и ярко накрашенная.

— Уф! — Люська одним залпом выпила на кухне стакан воды из грасрина иперевела дух.

— Жарко? — сочувственно спросила Люба.

— Не-а. Волнительно. Ты собирайся.

— Куда?

— По магазинам, — таинственно сказала под­руга. — Костюмчик надо купить. И туфли, и... Мы с Сережей и заявление в ЗАГС подали.

— Как это?

— Да так. Зашли с утречка и. подали. В пер­вый раз, что ли? Короче, месяц на сборы. Шам­панское попрошу в номер, цветы в машину.

— Неужели так обязательно жениться? То есть вступать в законный брак?

— Обязательно, — отрезала Люська. — Кста­ти, можешь не переживать, я ему все рассказала. Про тебя. Психоолух. Пардон.

— Что рассказала? — ахнула Люба, взявшись руками за вспыхнувшие щеки.

— Почему я сидела в тот день на лавочке воз­ле его дома. Про твои матрими... матримо... Коро­че, про задание.

— И что Сергей?

— «Что-что». Смеялся. Слава богу, с этим у него все в порядке. С чувством юмора, я имею в виду.

— Ас остальным? — осторожно спросила Люба.

— Остальное выясним в медовый месяц, — с энтузиазмом ответила Люська. — Я женщина чуткая и понимающая. Разве ты этого еще не за­мечала?

— Я бы с радостью поехала с тобой в мага­зин, но...

— Не бойся, я тебя ни на шаг не отпущу. Твой Ромео не чокнутый, чтобы посреди толпы на тебя кидаться.

— Значит, ты поверила, наконец, что меня преследуют?

Люська только плечами пожала:

— Раз ты с таким остервенением ищешь своего маньяка, значит, нет дыма без огня. Со­бирайся.

И Люська полетела в комнату, чтобы как сле­дует перетряхнуть подругин гардероб. Целью ее поисков был подходящий для свидетельницы наряд, ибо о другой кандидатуре на эту долж­ность и речи быть не могло. Это уже стало свое­образной традицией: Люба последовательно побывала свидетельницей на всех Люськиных свадьбах, больших и маленьких. «На счастье, — каждый раз приговаривала подруга. — Ты — моя счастливая примета». Последний раз Любе запомнился Петькин отец, пришедший поздра­вить молодых, драка на улице перед кафешкой, где скромно праздновалось торжество, и самый быстрый Люськин развод вскоре после этого: новый муж оказался скор на расправу и тумаки раздавал так же охотно, как деньги взаймы в день получки.

... На улице Люба оглянулась пару раз, цепко ухватившись за локоть подруги, но потом поду­мала: нет, это слишком для него просто. От Алек­сея Градова надо ждать какой-нибудь каверзы, не иначе. Сопровождаемая подругой, Люба сняла со счета в банке набежавшие проценты, решив купить новую тряпку для новой Люськиной свадьбы. Поехали они, разумеется, на рынок. У Люськи, торговавшей там уже не первый год, было полно приятельниц. Теперь же она просто подошла к одной знакомой со словами:

— Одень меня, родная, как себя. Для безбра-косочетания.

И получила в ответ целую кучу советов. Потом были долгие примерки и шушуканья, бесконеч­ные «ну как?» и деловитые «ткань плохая, один раз наденешь и выкинешь». Наконец Люська выбрала яркий бирюзовый костюм с обильной вышивкой, юбка которого даже ей, маленькой, оказалась слишком коротка, и озабоченно спро­сила подругу:

— Как думаешь, Сереже понравится? Люба представила было рядом с ней Сергея

Иванова в неброском костюме и галстуке в тон, а потом подумала: «А ведь ей идет». Заставь под­ругу купить длинное платье сдержанных тонов и перекрасить волосы, и что от нее останется?

— Бери, Апельсинчик, — улыбнулась Люба и увидела, как радостно вспыхнул у подруги взгляд.

— Правда?

Потом они очень долго искали туфли на ма­ленькую Люськину ножку, потом подруга ре­шила вдруг купить шляпку к своему дивному бирюзовому костюмчику.

— Ну, без флердоранжа мы как-нибудь обой­демся, — деловито сказала она, — только раз бывает восемнадцать лет. Но, по слухам, с непо­крытой головой невесте быть неприлично.

Кокетливый головной убор с задорно торчащим перышком ей подарила Люба, заехав в один из крупных столичных универмагов. Там же она ку­пила себе черное вечернее платье, не обращая вни­мания на легкое пофыркивание лучшей подруги.

— Ты в этом со мной в ЗАГС пойдешь? — вы­катила та возле кассы яркие голубые глаза.

— Наброшу белый пиджак, а в ресторане сниму. Кстати, много народу будет?

— Что ты, что ты! — замахала руками под­руга. — Дружеский ужин. Ты да я, да мы с то­бой. Мама с папой в воскресенье родственников соберут, там и песни споют, если захочется. А в ресторане посидим вчетвером. Мы с Сережей, и ты с... капитаном Самохваловым. Их опервысоко-уполномоченным величеством.

— На что это ты намекаешь?

— Ну как же? — Небольшие Люськины глаза невинно расширились до угрожающих разме­ров. — Маньяки маньяками, а любовь любовью. Будто я не догадываюсь, что он давно уже у тебя ночевать остается!

— И из этого ты сделала вывод, что мы со Стасом собираемся навестить Дворец бракосоче­таний, — улыбнулась Люба.

— Я на это надеюсь, — торжественно заявила лучшая подруга.

— Нет, Апельсинчик, здесь другое. — Она сдержанно вздохнула.

— Что же может быть другое? Он что... — вдруг ахнула подруга, зажав ладошкой ярко на­крашенный рот.

— Ты неисправима. Помаду сотрешь. Пойдем, нам еще надо купить тебе сногсшибательное бе­лье.

Это тоже было традицией. Таких «свадебных» комплектов кружевного нижнего белья в Люсь-кином гардеробе было... В общем, Люба предпо­читала сейчас об этом не вспоминать...

До дома она едва ноги доволокла. По пути за­бежала вместе с Люськой в магазин, накупила побольше продуктов. Подруга помогла донести до квартиры тяжелые сумки.

— Безвозмездно, — в нос протянула она, бух­нув их на пол в прихожей. — На ужин не оста­нусь, и не проси.

— Что, Сережа ждет?

— Ага. После работы. Ну спасибочки и чао-какао.

Люська чмокнула губами воздух и улетела. А Люба стала ждать, когда придет Стае с ново­стями. Он не пришел, позвонил:

— Люба, как ты себя чувствуешь?

— А что случилось? Тебя интересует тем­пература моего тела или уровень гемоглобина в крови?

— Меня интересует твоя профпригодность,— невесело сказал Стае. — Здесь человеку плохо.

— Какому человеку?

— Ты же сама просила меня разыскать одно­классника Стрельцова. Известного хирурга Васи­лия. Его фамилия Сосновский. Василий Георгие­вич Сосновский.