Наталья Андреева - Любовь.ru

— Быть может, их брал ваш муж? — осто­рожно спросил Стае.

— Василий был удивительно неприхотливым в быту человеком. Чуть ли не до аскетизма. И я даже мысли не допускаю, что у него могла быть другая женщина.

— Почему?

— Она была когда-то... — Варвара Антоновна всхлипнула: — Я не всю правду сказала вам. Еще до меня. Но Вася всегда говорил, что к прошлому возврата нет, говорил, что он сам виноват и про­щения ему не будет. Не понимаю, какая это могла быть страшная вина?

— Про деньги, — напомнил Стас.

— Ах, да, Антоша. Его так назвали в честь знаменитого деда. Хороший мальчик, пошел по . стопам его и отца. В Первый медицинский. Все были просто счастливы. Не понимаю, что могло случиться? Какая-то девушка, которую он почти боготворил. Я думала, что эти деньги он тратит на нее, и была спокойна.

Она вдруг замолчала. Стае слушал ее очень внимательно, но сейчас торопить не стал. Сидел молча несколько минут и, видимо, что-то обду­мывал. Варвара Антоновна снова заговорила:

— Я в тот вечер уехала к маме на дачу. По­звонили соседи и сказали, что маме плохо. Мама обычно уезжает в наш загородный дом рано. В начале апреля, едва сойдет снег. Ей шестьдесят пять лет, но она еще очень энергичная женщина. Говорит, что на природе ей пишется легче и свободнее. А папа... Он постоянно занят на всяких симпозиумах, конференциях, коллоквиумах. Не­угомонный человек. Я потом только сообразила: почему позвонил чужой человек, ведь у мамы есть мобильный телефон? И все это оказалось розыгрышем, представьте себе. Я приехала, а мама очень удивилась. В самом деле, глупо. Но когда сообщают такое, вряд ли что-то сообража­ешь. Летишь по первому зову. А в это время Вася здесь умирал... Я до сих пор ничего не понимаю. Василию стало плохо, почему Антоша куда-то срочно ушел, по каким делам? Ведь знал же, что у отца больное сердце!

— А у него было больное сердце?

— Он умер не сразу, — тихо продолжала Варвара Антоновна. — Мучился несколько часов. Антон говорит, что вернулся только под утро, а отец уже... — Она замолчала, словно захлебну­лась этими последними словами.

— А телефон? — осторожно спросил Стае.

— Телефон почему-то не работал. Мобиль­ный Антон взял с собой.

— Он был один с отцом в тот вечер?

— Но кто еще? Сашенька — в клинике.

— А гости? Могли прийти в дом гости?

— Когда я приехала и узнала, что Вася умер... Разбираться, были у него в тот день гости или го­стей не было...

— Антон пришел раньше вас? Вы говорите, что под утро?

— Да. Он вызвал «скорую» по мобильному телефону. Но было уже поздно.

— А не выясняли, почему телефон, что в до­ме, был неисправен?

— Что-то с проводкой. Какая теперь разница?,

— Ладно. Я выясню, была разница или нет. Вы хотите, чтобы я поговорил с Антоном?

— Поговорите с его приятелями. Пусть оста­вят мальчика в покое.

— Хорошо. Поскольку разговаривать все равно придется... Как звали его девушку?

— Я не вспомню теперь. Но у Антона в ком­нате есть ее фотография. Чудный снимок. Глядя на лицо этой девушки, я не испытывала никогда тревоги за сына. Вы сейчас и сами поймете по­чему.

Варвара Антоновна вернулась через несколь­ко минут. Какое-то странное напряжение охва­тило Любу, когда Стае протянул ей снимок, кото­рый довольно долго рассматривал. Она взглянула на него и узнала девушку.

— Я этот снимок уже видела. Варвара Антоновна оживилась:

— Правда, чудная девушка? Я думала, что таких теперь уже нет. Вы посмотрите на нее: разве можно поверить, что эта тургеневская ба­рышня способна на дурной поступок? Ведь какая красота!

Точно такую же фотографию Павел Петро­вич Стрельцов постоянно носил с собой и всем показывал со словами: «Вы посмотрите на нее, посмотрите!» Может быть, этот снимок его жены Полины оказался самым удачным из всех суще­ствующих.

— Ваш сын в лыжную секцию никогда не хо­дил? — спросила Люба.

— В лыжную? — Та удивилась точно так же, когда Стае спросил у нее про охоту. — А почему в лыжную? Антоша вообще-то спортом никогда не увлекался. Только автогонками. «Формула-1». Вот. Даже я запомнила, — с гордостью сказала Варвара Антоновна. — У него в комнате фото­графии знаменитых автогонщиков. Вернее, практически одного автогонщика. Того, которого он практически боготворил.

— Шумахера, что ли? — насмешливо поднял брови Стае.

— Почему Шумахера? Мики Хаккинен. Со­вершенно точно. Мики Хаккинен.

— Мики, — очень тихо повторила Люба. — Но почему он не сказал мне правду?

— Кто не сказал? — удивился Стае.

— Варвара Антоновна очень устала. — Лю­ба стала разбирать пузырьки и коробочки с таблетками на журнальном столике. — Вот эти, Варвара Антоновна, лучше не пить, чтобы не вызвать привыкания. А эти относительно без­вредны.

— Да-да. Я все сделаю, как вы скажите. Толь­ко помогите Антоше.

— Я вас еще навещу, — сказала Люба. — За­пишите на всякий случай мой телефон. Хотя он часто занят... Но все равно, запишите.

Она была уверена, что пользоваться компью­тером Варвара Антоновна не умеет. Но Антон Сосновский — вполне современный молодой человек. Интересно, как он на самом деле позна­комился с Полиной Стрельцовой? Или тогда еще Линевой? И когда познакомился?

— Ну, все. Домой. — Стае сказал это с явным облегчением и вставил ключ в замок зажигания. Прислушался с тревогой: старая машина иногда капризничала. Но на этот раз все было в порядке: завелись, поехали.

Вечер был июньский, светлый, псьлетнему теплый и манящий яркими огнями и легкими развлечениями. Они ехали по Садовому кольцу, Люба отметила, что гуляющих на улицах очень много: праздные, нарядные люди, веселые и ка­кие-то шальные от этого теплого вечера с пре­красной, тихой погодой.

— Когда с Антоном будешь разговаривать?

— Завтра. Да и Сашеньку не мешало бы на­вестить. Но это потом. Сейчас — ужинать и спать. Сыщики тоже люди.

— Твои родители не удивляются, что ты в по­следнее время дома не ночуешь?

— Не-а.

— А не спрашивают, когда женишься?

— Не беспокойся: мать долго еще об этом не спросит. К тому же им не до меня: племяннику еще и полгода нет. Памперсы, небьющиеся таре­лочки и стаканчики, слюнявчики...

Люба почувствовала ком в горле. ... — выспаться толком не удается.

— Да-да, — сказала она растерянно. А потом вдруг выпалила: — Не хочу домой. Приглашаю тебя в ресторан!

— Такая богатая?

— Проценты сегодня сняла. Кое-какие деньги есть.

— А дома? Ужин при свечах, лед в бокалах, мясо в духовке?

— Разве мы с тобой влюбленные?

— А в ресторан, значит, как друзья? Или партнеры? Деловой ужин за счет дамы. Ми­ло, — сказал он одно из излюбленных своих сло­вечек. — Вообще-то я устал.

— Я людей хочу, — упрямо стала настаивать Люба.

— Съесть, что ли?