Лиза Клейпас - Обольсти меня на рассвете

Когда первый яркий язычок пламени взмыл к потолку, из глубин шкафа донесся испуганный крик.

— Ладно! Выпустите меня! Выпустите меня! Дубильная кислота. Дубильная кислота! Она в моем саквояже. Выпустите меня!

— Хорошо. Лео, — сказала Уин, чуть запыхавшись, — ты можешь затушить огонь.

Несмотря на охватившую его панику, Лео не смог подавить сдавленный смешок. Она говорила так, словно просила его затушить свечку, а не остановить горение массивного, охваченного пламенем шкафа. Сорвав с себя сюртук, Лео бросился сбивать пламя с двери гардероба.

— Ты сумасшедшая, — бросил он Уин.

На шум и крики прибежали слуги. Один из них, лакей, сбросил с себя куртку и ринулся помогать Лео.

Тем временем женщины спешно занялись поисками черного кожаного докторского саквояжа.

— Разве дубильная кислота и чай не одно и то же? — спросила Амелия. Руки ее дрожали, она никак не могла справиться с защелкой.

— Нет, миссис Рохан, — сообщила ей гувернантка. — Я думаю, что доктор говорил о дубильной кислоте, получаемой из листьев дуба, а не из чайных листьев. — Мисс Маркс успела подхватить саквояж, который Амелия чуть было не опрокинула. — Осторожнее. Он не приклеивает этикетки к пузырькам. — Открыв саквояж, они увидели внутри ящик с ячейками, в которых находились аккуратно расставленные стеклянные пробирки с порошками и жидкостями. Сами пузырьки не были промаркированы, но ячейки, в которых они находились, имели наклейки со сделанными чернилами надписями. Порывшись в саквояже, мисс Маркс достала пузырек с бледно-коричневым порошком. — Вот этот.

Уин забрала у нее пузырек.

— Я доставлю ему противоядие, — сказала она. — Я знаю, где стоит табор. А Лео пусть тушит шкаф.

— Я привезу Кэму лекарство, — решительно заявила Амелия. — Я его жена.

— Да. И ты носишь его ребенка, и если ты упадешь с лошади на полном скаку, он никогда не простит тебе того, что ты рисковала жизнью вашего ребенка.

Лицо Амелии исказила мука. Губы ее дрожали. Она кивнула и сдавленно прошептала:

— Торопись, Уин.

— Ты можешь попросить своих людей, чтобы они смастерили носилки из парусины и шестов? — спросил Меррипен у хозяина кибитки. — Я должен привезти его назад, в дом лорда Рамзи.

Глава клана кивнул. У входа в кибитку стояли в ожидании его распоряжений несколько его соплеменников. Он сказал им, что надо делать, и они тотчас отправились исполнять приказ. Вернувшись к Меррипену, он пробормотал:

— Через пару минут все будет готово.

Кев кивнул, глядя на посеревшее лицо Кэма. Он выглядел очень больным, но по крайней мере угроза остановки сердца и судорог на время отступила. Сейчас, лишенный своей обычной экспрессивности, Кэм выглядел юным и беззащитным.

Странно было думать о том, что они с братом столько лет не знали, существовании друг друга. Кев почти всю свою сознательную жизнь провел в одиночестве, к которому сам себя приговорил, и все же последнее время одиночество его, словно одежда, которую долго носишь не снимая, поизносилось и стало расползаться по швам. Он хотел больше знать о Кэме, обменяться с ним воспоминаниями. Он хотел иметь брата. «Я всегда знал, что я не один» — так сказал Кэм в тот день, когда узнал о связывающем их кровном родстве. Кев чувствовал то же, что и его брат. Он просто не смог этого сказать.

Кев вытирал испарину с лица брата. Кэм тихо всхлипнул в забытьи, словно ребенок, которому снится кошмар.

— Все в порядке, фрал, — пробормотал Кев, положив руку Кэму на грудь и почувствовав, как медленно и неровно бьется его сердце. — Скоро ты поправишься. Я тебя не оставлю.

— Вы так близки с братом, — тихо сказал ром фуро. — Это хорошо. У тебя кто-то еще есть из родных?

— Мы живем с семьей гаджо, — сказал Кев и бросил на главу клана взгляд, словно бросал ему вызов. Он ждал неодобрительного отклика, но выражение лица его собеседника оставалось сочувствующим и дружелюбным. — Одна из них — его жена.

— Надеюсь, она не красавица, — сказал ром фуро.

— Она красива, — ответил Кев. — Это плохо?

— Плохо, потому что мужчина должен выбирать жену не глазами, а ушами.

Кев улыбнулся:

— Очень мудро. — Он снова посмотрел на Кэма, подумав о том, что тому становится хуже. — Если нужно помочь соорудить носилки…

— Нет, мои люди управятся сами. Скоро они закончат. Но носилки должны быть сделаны на совесть, чтобы выдержали мужчину его роста и веса.

Руки у Кэма дергались, пальцы судорожно сжимали наброшенное на него одеяло. Кев взял его холодную руку и, завернув рукав, принялся растирать ее, пытаясь согреть и успокоить брата.

Ром фуро смотрел на татуировку на предплечье Кэма, на выколотого чернилами крылатого коня.

— Когда ты встретился с Роханом? — тихо спросил он.

Кев бросил на ром фуро тревожный взгляд, крепче сжав руку Кэма, словно хотел его защитить.

— Откуда ты знаешь его имя?

Глава клана улыбался, в глазах его было тепло.

— Я много чего знаю. Вы с братом долго жили порознь. — Он погладил татуировку подушечкой пальца. — И эта метка… она и у тебя есть.

Кев смотрел на него не мигая.

Снаружи сюда донесся тревожный звук женского голоса, дверь распахнулась, и в кибитку вошла женщина. На мгновение Кев ослеп от золотого сияния ее волос.

— Уин! — воскликнул Кев и, осторожно положив руку Кэма поверх одеяла, поднялся на ноги. К несчастью, выпрямиться в полый рост в кибитке он не мог. — Скажи, что ты приехала сюда не одна. Это небезопасно. Почему ты…

— Я пытаюсь помочь. — Юбки костюма для верховой езды, который был на ней, зашелестели, когда она торопливо подошла к нему. На ее левой руке не было перчатки, она что-то сжимала в кулаке. Даже не взглянув на ром фуро, Уин протянула Кеву маленький пузырек со светло-коричневым порошком. — Вот. — Она запыхалась от быстрой езды, щеки ее горели.

— Это что? — пробормотал Кев, осторожно взяв с ее ладони пузырек.

— Антидот, — сказала она. — Быстро дай ему выпить.

— Откуда ты знаешь, что это то, что его спасет?

— Я заставила Харроу мне сказать.

— Он мог солгать.

— Нет. Я уверена, что он не лгал, потому что в этот момент он едва не… Одним словом, он признался под давлением.

Кев сжал пузырек. Выбора не было. Они не могли ждать, пока приедет достойный доверия врач. Судя по тому, как выглядел Кэм, времени у них почти не осталось. Так что приходилось рисковать.

Кев растворил десять гранул в небольшом количестве воды, решив, что лучше начать с малой дозы. Он помог Кэму сесть. Кэм застонал. Каждое движение причиняло ему боль.

Лица Кэма Кев не видел, зато он видел сочувственное выражение лица Уин, когда она разжала Кэму зубы, вначале помассировав одеревеневшие мышцы. Вылив жидкость из ложки ему в рот, она помассировала его щеки и горло, побуждая его сделать глоток. Кэм проглотил лекарство, вздрогнул и рухнул на Кева.