Барбара Вуд - Игра с шакалами

Все действующие в этом романе лица — плод воображения автора, и любое сходство с реальными персонажами, живыми или мертвыми, является чистым совпадением.

— Лидия, к телефону. Дженни моет руки. Она подменит тебя.

Миссис Кэтхарт ждала, пока я передам доктору Келлерману зажим. Не отрывая глаз от операционного стола, я сказала:

— Лучше я останусь здесь. Кто звонит? Мне можно перезвонить?

— Думаю, что нет, Лидия. Звонит твоя сестра Адель из Рима. Говорит, что не может ждать.

Я посмотрела на хирурга.

— Из Италии? — переспросила я. — Вы не ошиблись?

— Телефонистка так сказала. Рим. Личный разговор. К тому же срочный. Дженни готова заменить тебя.

В этот момент раздался голос доктора Келлермана:

— Быстро! Остановка сердца!

Я посмотрела на электрокардиограф. Пульса не было. Из громкоговорителя донесся спокойный холодный голос:

— Синий код, операционная. Синий код, операционная. Синий код, операционная.

Тут же забыв об Адели, я занялась привычной работой: быстро открывала стерильные шприцы, наполняя их эпинефрином и двууглекислым натрием. В руках у меня оказались электроды.

— Отойдите от стола! Включить ток!

Тело на операционном столе содрогнулось. Стрелка осталась на месте.

— Еще раз. Всем отойти. Поднять напряжение до двухсот вольт. Включайте!

Безрезультатно.

— Еще ампулу двууглекислого натрия. Лидия, держите электроды. Не уроните. Какая группа крови у этого парня? Проверили ее на совместимость? Его семье пока ни слова. Лидия, внимание. Включайте!

Все с надеждой смотрели на электрокардиограф. Послышался короткий писк. Затем еще один. Третий прозвучал неровно. Стрелка индикатора начала подрагивать.

— Хорошо, еще разок.

На этот раз получилось. Двести вольт заставили сердце заработать. Пациент находился в состоянии клинической смерти три с половиной минуты. С биологической точки зрения, он продолжал жить.

— Ладно, пора заканчивать. — Голос доктора Келлермана звучал твердо и ободряюще. — Привезите каталку из реанимации. Этому парню требуется наблюдение. Все, шьем. Лидия, нити для брюшинного шва, пожалуйста.

Я привычным жестом передала ему иголку. В глазах доктора Келлермана была улыбка, означающая: «Девочка, мы победили».

Бригада интенсивной терапии покинула операционную, оставив нас за обычной работой.

Когда пациента увезли, я оглядела царивший вокруг меня беспорядок: кучи пропитанных кровью тампонов, разбросанные инструменты, пустые шприцы. Я с ужасом подумала о предстоящей уборке, но тут появилась миссис Кэтхарт.

— Лидия, отдохни. Дженни уберется здесь. Тебе же нужно позвонить.

Ах, да, Адель. Срочный разговор. Совсем забыла.

Одной рукой я держала телефонную трубку, а другой нервно стаскивала маску, болтавшуюся на шее.

— Алло? — раздраженно произнесла я.

В трубке послышался равнодушный голос телефонистки:

— Я все еще пытаюсь соединить вас. Международные линии перегружены. Можно я вам перезвоню?

— Нет. Это срочно. Я подожду у телефона.

— Да, конечно. Попробую еще раз.

Голос телефонистки звучал приглушенно, будто она говорила сквозь целлофан.

Ожидая, я попыталась понять, что взволновало меня сильнее: звонок сестры, с которой я не виделась четыре гола, или внезапная остановка сердца пациента во время операции…

— «Резиденс Палас Отель», подождите минуточку, — произнес голос с итальянским акцентом.

Мне удалось дозвониться по номеру, который оставила Адель, и вот-вот меня соединят с сестрой. Мысли возвращались к случившемуся в операционной, но мне не терпелось выяснить, зачем звонила Адель и какой смысл она вкладывала в слово «срочно».

Мы с сестрой много лет назад были очень дружны, и так продолжалось до внезапной смерти наших родителей и брата. Гибель близких, обычно сближавшая семьи, странным образом разъединила нас с Адель. Четыре года назад мы окончательно расстались. Тогда мне было двадцать три, Адели — двадцать два. Я изучала хирургию, Адель осваивала искусство завоевания мужчин. В тот день сестра неопределенно говорила, что собирается отправиться в путешествие, а я завела речь о своих планах. Потом мы нехотя пожали друг другу руки, будто только что договорились о переносе чаепития на другой день. И все. За прошедшие четыре года я ничего не слышала о сестре.

— Лидди? Лидди, это ты?

— Это я. Адель, это ты? Боже мой!

— Как я рада, что дозвонилась до тебя. Да, Лидди, у меня потрясная новость! Ты не поверишь! Жду не дождусь, когда смогу тебе все рассказать!

Я не верила своим ушам! Сестра называла меня Лидди, как будто мы расстались только вчера.

— Успокойся, — сказала я, чувствуя, как мне передается ее волнение. — Что случилось? С тобой все в порядке?

— Конечно, все в порядке! Дела у меня идут блестяще. Лидди, я в Риме!

— Я это поняла.

— Цела и невредима. Но есть срочное дело. Лидди, ты сможешь приехать в Рим?

— Что ты сказала?

— Послушай, я тебе отправила посылку, со дня на день ты должна ее получить. Насколько я понимаю, ты еще ничего не получала. Надо было для надежности отправить заказной, а я послала авиапочтой. Ну да ладно! Ах, Лидди, ты обязательно должна приехать. Ну, пожалуйста!

Голос сестры звучал напряженно, в нем слышалась нотка паники. Я насторожилась. Как будто Адель была счастлива, однако внутренний голос подсказывал, что все обстоит совсем не так.

— Что-то случилось?

— Сейчас не могу сказать. Но это просто фантастика. Я обязательно расскажу тебе все при встрече. Ты сможешь приехать в Рим?

— Конечно, нет. Не глупи. — Адель не изменилась. Импульсивная и капризная. — Я не могу бросить работу. А теперь скажи, что слу…

— К черту твою дурацкую работу! Ты непременно должна приехать. Послушай, Лидди, мне некогда…

Ее голос внезапно оборвался. Через минуту я сказала:

— Продолжай, я слушаю.

Молчание.

— Адель, не устраивай спектакль. Если хочешь что-то сказать, не тяни время. Адель?

Ответа не было.

— Алло? Адель? — Я постучала по кнопке. Откликнулись с коммутатора больницы. — Нас разъединили, — объяснила я. — Вы можете соединить снова?

— Подождите, пожалуйста.

Я ждала, напряженно прислушиваясь. Звуки в трубке напоминали шум океана. Слышались какие-то щелчки, дыхание. Наконец раздался голос телефонистки:

— Извините, вас не разъединили. На том конце повесили трубку.

— Что? Не может быть.

— Хотите, я соединю еще раз?

— Но она не могла повесить трубку. Нас разъединили. Может, телефонист на том конце или кто-то из гостиницы.

— Извините, мне сказали, что ваша собеседница закончила разговор. Так соединить?