Инна Бачинская - Магия имени

Хотя, с другой стороны, противоположности иногда прекрасно находят общий язык, думал он. Вот и они с женой такие разные, а прожили жизнь – дай бог всякому. Что тянет мужчину к женщине?

Он посмотрел на Люську. Та, изголодавшаяся, уставшая, хватила уже четыре стопки клюквенной домашней водки, которая была крепче магазинной, но забирала исподволь, незаметно, окосела, растеклась квашней и напоминала курицу, умирающую от жажды в жаркий день – растопыренные крылья и полураскрытый клюв. Пан Станислав видел ее не так, как все остальные, горластой грубой бабищей, хлебнувшей всякого в своей жизни, а тощим, забитым деревенским подростком, при взгляде на которого сердце заходилось от жалости.

Остальные, не понимая, что происходит, уставились на компанию «своих» бараньими взглядами.

– Ну, все вместе! – надрывался Трембач, косясь на запотевшую бутылку на столе… Слышалось ему уже сладкое уху бульканье при переливании жидкости из бутылки в стакан, рука уже чувствовала приятную тяжесть… а тут эти двое нашли время. – Артур Алексеевич! Володя! – строго взывал он. – У нас праздник, забыли? Давайте, так сказать, пожмем друг другу руки и дружно скажем: мирись, мирись, мирись… – Артур, сверкая взором, как сценический злодей, пробормотал что-то сквозь зубы, похоже, выругался. – А если будешь драться, я буду кусаться! – не унимался Трембач, неизвестно из каких глубин памяти вытаскивая на свет божий старинную детскую считалочку. Володя смотрел в пол. – А теперь за мир и дружбу! – Трембач, не в силах больше терпеть, шмыгнул на свое место и схватил бутылку. – У кого не налито?

Зазвенели рюмки, задвигались тарелки, и праздник возобновился. Тамириса, разочарованная скорым исходом конфликта, взволнованно поглядывая на Артура, давала ему понять, что она на его стороне. Трембач протянул Володе стакан с водкой, тот, не чинясь, взял. Инга принялась накладывать на его пустую тарелку мясо и салаты. Ей было до слез жалко Володю. Не нужно обладать большим чутьем, чтобы угадать его бесприютную жизнь, одиночество, старомодное отношение к женщине и страх перед ней. Она перевела взгляд на Мару, незаметную серую мышку, на блистательного Артура, очень похожего на Ингиного отца. Ночью в саду он испугал ее, неслышно подойдя сзади и дотронувшись до плеча. «А что это барышня так поздно гуляет одна?» – сказал он игриво. Она, резко обернувшись, в ужасе смотрела на него и судорожно хватала воздух открытым ртом, будто всхлипывала. Не сразу смогла пробормотать, что ей не спится, и отметила его заинтересованный взгляд. Он был не прочь составить ей компанию. За столом все время смотрел на нее и, улыбаясь, круто ломал бровь…

Нелюдимый Володя, робкая Мара, гулена Артур – это что, результат воспитания или замысел природы? Если замысел природы, то судьба не зависит от человека – родившись, он получает ее готовенькой, как клеенчатую бирку в роддоме, на которой написано его имя. А если результат воспитания, то судьба – искусственная структура, созданная воспитателями, и от человека все равно ничего не зависит. Несправедливо!

Не только Артур смотрел на Ингу. Вася тоже не сводил с нее странно настойчивого взгляда. Он выпил вина, раскраснелся, карие глаза затуманились, светлые длинные волосы рассыпались по плечам. Красавчик! Инга старалась не смотреть на него, что давалось ей с трудом. Боялась выдать себя взглядом. Она помнила, как рухнуло, словно в пропасть, сердце, и тонкая острая спица страха прошила позвоночник, когда она увидела в белом лунном свете его запрокинутое лицо, пугающе неподвижное и застывшее, как маска, с выражением острого болезненного наслаждения…

– За молодое поколение! – воззвал Трембач. – За Василия, Ростислава и Ингу, которая вписалась, так сказать, в наш дружный домашний коллектив!

Инга была спокойной молодой женщиной, но иногда странное возбуждение, вызванное неизвестно чем, вдруг охватывало ее. Такое возбуждение испытывает человек в зрительном зале, когда вдруг лезет на сцену по приглашению заезжего фокусника. И ладно бы был ухарь или по пьяни, но нет – нормальный, даже трусоватый человек. Что-то щелкнуло внутри и сместилось, вот он и полез, а потом диву дается, как это его угораздило?

– Я скоро уеду, – услышала она свой неестественно громкий голос, показавшийся ей чужим, – за границу! Как Леночка! Помните Леночку?

Она кожей ощутила вакуум, мгновенно образовавшийся вокруг. «Чужие» не обратили внимания на ее слова, но сидящие вокруг «свои» притихли. Инга скользнула взглядом по их лицам. Ей показалось, что Хабалка смотрит на нее со злобой, Артур – настороженно, Вася – в упор, лицо его резко побледнело. Ростик – с непонятным выражением. Удивлением? Недоумением? Пауза затягивалась, грозя перерасти в замешательство.

Вдруг Трембач спросил почти трезвым голосом:

– Вы были с ней знакомы?

Вопрос прозвучал как выстрел.

– Нет, – ответила Инга. – Я ее не знала. Меня на улице спросила о ней какая-то женщина… – Она импровизировала на ходу. Ее, как и Трембача, несло. – Спросила, где Леночка, которая здесь жила до меня… Уехала за границу? Что-то не видно ее…

– Уехала, – хрипло выдохнула Люська. – Давно уехала, еще в марте.

– А вот и не уехала, – игриво перебила ее Тамириса, которая одна не заметила общего напряжения. – Леночка не уехала за границу, она осталась! Она встретила человека… и они полюбили друг друга! – В ее растроганном голосе слышались истеричные нотки. – Она уехала домой, но вернется! – Высокий, ломающийся от волнения голос Тамирисы стал пронзительным, как у кликуши. – Она вернется! Она сама мне говорила! Я не могу открыть вам имени этого человека… это их тайна…

Инга сидит, намертво вцепившись пальцами в край стола. От волнения ее начинает подташнивать. Перед глазами картинка – хрупкое изувеченное девичье тело на клеенчатом столе… впалый живот… запрокинутая голова… мокрые волосы… «Чужие», почувствовав неладное, дружно повернулись к «своим» и перестали жевать.

Громкий стук в дверь прервал эту странную сцену…

Инга едва не вскрикнула от неожиданности. В глазах Люськи промелькнул страх. Она непроизвольно схватилась рукой за сердце. Пан Станислав легко встал и пошел открывать. В комнату ввалился кореш Трембача, Витек, озабоченный, серьезный и, похоже, трезвый.

– Витек! – радостно закричал Петр. – Заходи!

Тот не заставил себя просить дважды, резво прошмыгнул к столу и боком пристроился на стуле Трембача.

– Мой друг Виктор! – представил его тот. – Живет тут рядом, на Полевой. Ты чего так долго? – Он от души приложил Витька ладонью по спине и захлопотал, сметая ему в тарелку всякую снедь. – А вот мы тебе сейчас штрафную и закусить! У всех есть? Ну, тогда поехали!