Анна Дубчак - След страсти

Но она еще ничего не понимала. Она смотрела на девочку и лишь качала головой.

— Вы хотите сказать, — подал голос Сергей, тоже внимательнейшим образом изучив снимки, — что Оскар находился в связи с Желтковой, вот с этой самой женщиной, и что она родила от него девочку?

— Совершенно верно.

— Но где доказательства?

— Мы были готовы к такому вопросу, поэтому заранее подготовились к визиту... Вот, пожалуйста, взгляните на эти бумаги... Это — результат экспертизы, произведенной незадолго до смерти доктора Арамы, который доказывает, что именно он является отцом Риты... Следовательно, ей принадлежит часть оставшегося после смерти доктора наследства, а точнее, ее четвертая часть...

— Я не верю вам... — Рита подошла и, сама не ожидая от себя такого дерзкого поступка, схватила бумаги и принялась их мять в руках. — Все это глупости, у Оскара не было детей... Это какая-нибудь сумасшедшая решила погреть руки на его наследстве... Николай Васильевич, я прошу вас покинуть мою квартиру. Я все понимаю, что вы адвокат, что вы явились, чтобы поговорить со мной, отработать свои деньги, но и вы должны меня понять: я не желаю ни с кем говорить о моем покойном муже и тем более выслушивать подобный бред о внезапно объявившихся наследниках. Все это, — она повернула к Можарову свое растерянное и вместе с тем злое лицо, — чушь собачья... И передайте Желтковой, что завтра же к ней придет уже мой адвокат и предъявит ей иск о возмещении мне морального ущерба... Я не знаю, как это правильно у вас там называется... Уходите. Я не хочу ничего слышать...

Рита вытолкала адвоката сама, собственными руками, совершенно не владея собой. Когда же за ним захлопнулась дверь, она упала в кресло и закрыла лицо руками:

— Сергей, нет, ты только представь... Сначала я узнаю, что мой муж покончил собой, затем мне становится ясным, что его убили, а теперь вот, оказывается, объявляются какие-то наследники, дети! Девочка! Дочка! Да к тому же еще Рита! Я сегодня почти целую ночь не спала... — И тут, вспомнив, какому унижению она подвергла ночью самого Можарова, Рита покраснела и подняла на него виноватые глаза: — Прости меня, бога ради... Я совсем забыла. И я... после всего, что было, посмела вызывать тебя к себе как ни в чем не бывало... Какой ужас! Прости...

— Рита, брось, мы свои люди. Ты же не виновата, что любишь своего грека. Все нормально, я не обижаюсь. Глупо было бы... Давай лучше думать о том, что произошло только что, об этом адвокате, которого ты так грубо выставила за дверь, даже не попытавшись ни в чем разобраться. Почему ты так уверена, что у Оскара не было детей?

— Сергей, да что такое ты говоришь? У Оскара — дочь? Это невозможно... Ты просто не знаешь его, он не смог бы промолчать, он бы рассказал мне, он бы летал по воздуху, если бы знал, что у него есть дочь. Все это ложь, самая настоящая ложь...

Можаров, видя, что творится с Ритой и как она страдает, не в силах поверить в очевидность того, с чем к ней пожаловал адвокат, боялся за ее рассудок. Она была права, когда говорила, что все это уже слишком. Да. Слишком много на нее сразу навалилось. И даже если где-то на подсознательном уровне она и допускает тот факт, что Оскар изменил ей с женщиной, которая родила от него ребенка, то не хочет поверить в это хотя бы сегодня, хотя бы в эти первые месяцы своего вдовства. Сергей не знал, как ей помочь. Так получалось, что за последнее время Рита потеряла не только своего мужа, но и семью, родителей, в частности, отца. А теперь, когда к ней вроде бы вернулся Амфиарай, она чуть не потеряла его, Можарова...

— Рита, я понимаю, как тебе сейчас плохо, но я хотел бы задать тебе всего лишь один вопрос...

Она что-то буркнула в ответ, не желая поворачивать к нему свое заплаканное лицо. И Сергей решился:

— Я понимаю, что ты любишь другого человека, что Амфиарай в твоей жизни занимает значительное место, но мне бы хотелось, чтобы ты знала... Рита... Ты всегда можешь рассчитывать на меня. Я люблю тебя. И если тебе будет совсем худо, зови меня, вот как сегодня. Ты слышишь меня?

Рита неожиданно поднялась с кресла, прильнула к Сергею и обняла его. Глотая слезы, она сказала:

— Ты, Можаров, как дерево, сильное, могучее дерево, которое хочется обнять, чтобы набраться сил. Спасибо тебе. Но я чувствую, что мне уже не остановиться, что я разгоняюсь все сильнее и сильнее... Амфиарай... Мы ничего не знаем о нем. Я не открыла тебе ночью не потому, что причиной была любовь. Вовсе нет. Он пытался мне доказать, что имеет на меня все права. Но он не имеет, никто не имеет. Он тоже готовит мне ложе, и никакой он не Амфиарай, а очередной Прокруст... Вот только я для себя еще не решила, готова ли я к тому, чтобы меня подрубили или, наоборот, вытянули...

Сергей подумал, что она бредит.

— Что, значит, он пытался доказать тебе...

— Молчи, ничего не надо говорить. Все же и так ясно. Амфиарай не любит меня, я ему нужна для какой-то ответственной миссии, но вот какой, я пока не знаю... У него есть друг, близкий друг, который управляет всеми его действиями, — она перешла на шепот, словно их могли услышать, — и ради этого друга он готов на все. Боюсь, что теперь этот друг начнет управлять через Рая и мной. Вот только что именно они от меня потребуют, не представляю. Теперь ты понимаешь, зачем ему понадобилось делать мне такие дорогие подарки?

Сергей, чувствуя, что в словах Риты — лишь малая доля истины и она скрывает от него гораздо больше, возненавидел Амфиарая еще сильнее.

— А ты как думала? Ведь такие дорогие вещи не дарят просто так. Я сразу понял, что дело тут нечисто. Скажи, что это за друг, назови его имя, где он живет. В Москве?

— Нет. Насколько я поняла, он большую часть времени проводит за границей. Он — очень богатый человек и хочет зачем-то познакомиться со мной... Вот ты скажи мне, Сережа, чем я могла заинтересовать такого человека? Чем? Я понимаю еще, что за мной стали бы охотиться, проглоти я, скажем, большущий бриллиант, вроде того, что Амфиарай собирался мне подарить, а на самом деле снова забрал его у меня...

Можаров ничего не понимал, больше всего ему сейчас хотелось взять Риту за руку и увести за собой, посадить в машину и отвезти подальше от этой квартиры, от этого города, от Амфиарая с его другом или хозяином, имеющим на него такое большое влияние.

— Как ты сказала? Он снова забрал у тебя бриллиант? И как же он это объяснил?

— Очень просто. Как должен был объяснить много раньше, когда первый раз возил меня к Юзу. Амфиарай, вернее, его хозяин — антиквар, и он использует Рая для своих целей. Они делают деньги на антиквариате...

— ...а теперь собрались каким-то образом сделать деньги на тебе... — предположил Можаров. — Тебе не приходило это в голову?

— Приходило, вот только ума не приложу, каким образом с моей помощью можно сделать эти самые проклятые деньги.