Irene - Эфффект линзы

Понимание, что это на самом деле такое, пришло настолько неожиданно, что я, отшатнувшись, едва не упал.

Я никогда не видел такого количества конопли. Тут был урожай грандиозной плантации. Это тебе не спичечный коробок, который совали друг другу в карман незадачливые ПТУшники на дискотеке, не самокрутка и не маленький пакетик. Это была настоящая огромная партия «товара», какими их показывают в фильмах и в криминальных новостях. Но как она могла оказаться здесь, в нашем небольшом городке, где практически все были на виду друг у друга? Я удивленно вздохнул. А ведь именно так — на виду — часто и происходят самые невероятные вещи. И если учесть, что всего в двадцати километрах от нас находится государственная граница, то лучшего перевалочного пункта просто не найти!

Наверху звякнуло железо. У меня мгновенно пересохло во рту. Я метнулся в сторону от пакетов, будто ничего не видел, и лег на место, сразу под люком, куда меня сбросили после удара. В пролившейся откуда-то сверху полоске желтоватого света обозначились две тени. Мужик с шаркающей ногой, который и вырубил меня во дворе, появился в поле зрения первым — его сиплый хрип при вдохе звучал здесь, в этой комнатушке, особенно угрожающе; за ним, слегка пошатываясь, в подвал ввалился сам Штырь. Он несколько раз навязчивым движением убрал за уши длинные пряди волос и почесал за ухом, неуверенно махнув рукой на закрытый брезентом угол.

— Ну, вон оно. Вчера подвезли.

Толстый проковылял через комнату, направив пучок света фонарика к полиэтиленовым мешкам.

— Закрой пасть. Я крякушника вбросил сюда.

Насколько я мог видеть, Штырь поморщился и пожал плечами.

— И куда его теперь?

— Хрен его знает. Не понятно, что за птица. Наши приедут — определим. Пусть пока валяется, вроде вырубил его качественно, сам отсюда не вылезет.

Он ткнул мою ногу носком сапога, и я почувствовал, как, несмотря на холод и сырость, на лбу выступил холодный пот. Мужик тем временем приподнял край брезента, удостоверившись, что Штырь не врал, и накинул полотнище назад, как-то странно пожевав губами, будто пробуя на вкус воздух.

— Мокро тут.

— Я те базарю: быстрячком бы не мешало! — Интонация Штыря стала ломаной, дрожащей, но я точно не мог определить, что слышу — он то ли собирался плакать, то ли едва сдерживался от хохота. — Забирайте и сваливайте, мне оно триста лет не надо, ваши эти дела… Я уже сто раз говорил…

Мужик вдруг повернулся с неожиданной для такого веса скоростью и схватил его за ворот рубашки.

— Это ты мне, дрянь обдолбанная, будешь рассказывать, что и когда делать?! Иди, щипай своих малолеток, тебя в дело никто не звал!

Они пару минут ожесточенно матерились, пока Штырь истерично не вскрикнул, освобождаясь от хватки своего «партнера». Толстый зарядил ему увесистую затрещину, от чего хилый Штырь улетел в противоположный угол, и полез прочь из подвала.

— Сегодня заберем! — Послышалось откуда-то сверху. — И не вздумай свалить с хаты, гнида!

Дверь со скрипом захлопнулась, и я понял, что именно сейчас, именно в эту минуту настал тот самый час Х, которого я ждал и так боялся. Мы оказались со Штырем один на один, и ничто не мешало мне начать с ним разговор.

Ничто, кроме того, что я не знал, что спрашивать.

Сам не отдавая себе отчет, что делаю, я поднялся из-за комода и будто сквозь туман наблюдал, как в электрическом свете фонаря вытянулась и исказилась физиономия Штыря. Мне показалось, он уже и забыл о моем существовании и, наверное, в ту секунду подумал, что видит один из тех мультиков наяву, ради которых и употреблял наркотики. Ростовщик тут же потянулся и затарабанил по деревянному люку, ведущему в комнату.

— Э! Алё! Твой кореш проснулся, слышишь?!

Наверху затрещали половицы.

— Подожди! — Наконец смог выдавить я, прикрываясь от пучка света, бьющего в глаза. — Мне до лампочки ваши дела. Я хотел поговорить с тобой.

Штырь опустил фонарик и ошалело улыбнулся, обнажая гнилые зубы.

— Ты кто ваще такой? Ты кто такой, мать твою?..

Дальше он переключился на такие нецензурные лингвистические фигуры, что даже я не смог их разобрать. Мужик, вбросивший меня в подвал, похоже, не спешил спускаться — наверху вдруг поднялась какая-то суета. Я, обреченно смирившись с тем, что вряд ли покину это место без переломов и частичной амнезии от черепно-мозговой травмы, собрал в кулак все свое мужество и решимость, и запустил в легкие воздух, чтобы задать хотя бы один, пусть и корявый, вопрос. Однако в этот момент началось нечто нереальное. Точнее, все происходило исключительно по-настоящему, особенно удар в челюсть и резкий толчок к полу откуда-то сверху. Пока я опять считал звездочки в глазах в кромешной тьме, надо мною орали, тыкали мне в спину что-то холодное, несколько раз больно прошлись по бокам, едва не раздробив ребра (или раздробив? Выясню, когда встану… если встану), и в довершение моих внезапных мук на меня навалился кто-то в черном, и его тяжелое дыхание теперь свистело у меня над ухом. Человек в камуфляже, лицо которого скрывала черная маска, сдавил мою шею практически до полного удушения, и я не мог даже закашляться — настолько скованным оказалось мое тело.

— Не двигаться! Руки! Руки за голову!

В ту минуту я не понимал, ни что происходит, ни где нахожусь. Наверное, один из моих зубов пал смертью храбрых и теперь во рту скапливалась горячая соленая жидкость, от которой я никак не мог избавиться. Мне в затылок по-прежнему смотрело дуло автомата, а на спине, будто коршун на суслике, восседал черно-масочный незнакомец.

Опять слышалась ругань, шум, будто кого-то волочили по полу. В подвале резко вспыхнул свет. Я все больше и больше терял связь с действительностью. Что происходит, куда я попал и что будет дальше волновало меня сейчас в той же мере, что и полет первого человека в Космос. В глазах темнело от острой боли во всем теле, и я снова практически потерял сознание, как надо мной вдруг кто-то прошипел:

— Кирилл?!! Какого хрена?!

Вдруг стало очень легко — с моей спины наконец убрался камуфляжный интервент и вместо него я теперь сквозь туман рассматривал побледневшее лицо Вовки Сидоренко.

— Понятые уже тут?

— Не, еще едут.

— Ладно…

Я попытался приподнять голову, но Вовка грубо толкнул меня назад к полу.

— Лежать!

Он быстро похлопал по моим карманам — там было пусто, не считая мелочи на обратный проезд. Штурмовик, уложивший меня на пол, в этот момент переключился на что-то другое, и Вовка, склонившись надо мной, быстро зашептал:

— Что ты тут делаешь, придурок?!

— Расследование…

— Какое, к чертям, расследование?!

— У нас, в школе, помнишь?..

По-моему, он взбеленился окончательно — чуть-чуть, и из ушей повалит белый дым. Таким я его еще не видел — даже когда он единственный из класса решил супер-задачу от Анны Павловны, а она подумала, что его работа списана из решебника.