Юрий Павлов - Первая женщина

Они крепко обнялись.

— Ну, бывай!

— Давай!

Объехав пруд и посигналив, автобус скрылся за поворотом.

В общагу Георгий вернулся без четверти девять.

Юрка брился.

Переобувшись, скинул футболку и, достав из тумбочки полотенце, пошёл в душ.

После душа, зашёл в комнату Артёма.

Петя пил чай, освободив от бутылок, стаканов и окурков, уголок стола.

Искандер спал, завернувшись с головой покрывалом.

Артёма не было, но кровать не заправлена.

Поздоровавшись с Петей, сел на пустую кровать.

Вошёл, Артём, с полотенцем на плече.

— Оооо, привет!

— Искандеэээр!

Артём подёргал покрывало.

Искандер повернулся на бок, завернувшись в покрывало ещё больше.

— Искандер! Ну мы идём? Или как?

Искандер сел, не открывая глаз.

Они смотрели, улыбаясь и ожидая, что будет дальше.

Искандер сидел в одной позе, не шевелясь и не открывая глаз.

В комнате зависла тишина.

Минуты через две, Искандер приоткрыл глаза и, не поднимая головы, скосил их в сторону стола.

Артём не выдержал и прыснул.

Искандер вскочил, поняв, что розыгрыш не получился и потянулся.

Через пять минут, он уже стоял перед зеркалом и поправлял галстук.

— Идём!

— Петя, ты с нами?

— Вы в пельменную?

— Ага!

— Тогда да!

Артём закрыл дверь и, оставив на вахте ключ, они вышли из общаги.

Боль в груди появилась через час после того, как они вернулись из пельменной.

Георгий у себя в комнате лежал на кровати и читал книгу «Русь изначальная».

Юрки не было, он ушёл со своей девушкой на танцы.

Грудь сдавило, стало трудно дышать. Он сел, потом встал и походил. Попробовал глубоко вдохнуть и не смог.

Без стука зашёл Артём и, не проходя в комнату, сказал.

— А не распить ли нам бутылочку портвейна.

Георгий, потирая грудь, поморщился.

— Это, наверное, давление. У меня с утра тоже голова болела.

— У меня давление нормальное, я донор.

— Неет! — покачал головой Артём. — Нет Жора, ты не прав.

И, загибая пальцы.

— Мы вчера выпили почти по пол-литра на каждого! Спать легли во сколько? А во сколько ты встал? А сколько ты пробежал? Жора, тебе надо сходить в поликлинику. Ну хочешь (?), я пойду с тобой. А вдруг у тебя, и правда, высокое давление? Тебе могут дать больнииичный, и ты, не поедешь в свой колхоз!

Слегка округлив глаза и подняв кверху палец.

— Жора, ты можешь откосить колхоз!

Георгий согласился.

— Схожу.

— Вот правильно! А мы с Искандером пока сбегаем за винцом.

До поликлиники от общаги три минуты ходьбы.

В холле было тихо, жужжали и перемигивались неоновые лампы под потолком. За стеклом регистратуры никого не было.

Нет, была!

В белом халате, за столом у стены сидела медсестра и читала.

Отложив книгу, подошла к окну.

— Мне к терапевту, давление.

— Вы измеряли?

— Нет.

— Почему решили, что давление?

— Нет, потому, что мне нечем измерить.

— Температура высокая?

— Нет! — Георгий потрогал лоб — Не знаю.

— Фамилия — она направилась к стеллажам.

— Гавриленко.

Она двинулась влево, и обойдя стеллаж, спросила.

— Имя, отчество.

Долго рылась, спросила ещё.

— У врача не были?

И найдя карточку, и выписывая статталон.

— 20 кабинет, второй этаж, направо.

Второй этаж, направо, 20 кабинет.

Он стукнул в дверь и вошёл.

Стряхнув градусник, сунул под мышку.

Терапевт измеряла давление.

— 160 на 100, раньше было давление?

— Нет.

— В норме какое?

— 120 на 80.

Она потянулась за градусником.

— Температура нормальная. Ну, рассказывайте.

Георгий рассказал о пирушке и кроссе.

— Ну вот и ваше давление!

И стала писать в карточке.

Написав на листочке, подвинула ему — Вот, можете попить.

— А больничный?

— У вас молодой, здоровый организм. Выспитесь и всё пройдёт. Больничный не нужен. До свидания.

Георгий вернулся в общагу.

Переоделся в трико и футболку, и лёг на кровать.

Из книг на тумбочке выбрал «Обрыв» и стал читать.

Постучав в дверь и приоткрыв, заглянул Артём.

— Заходи.

— У меня… — Артём показал дымящуюся сигарету.

Выпуская дым в коридор, спросил.

— Колхоз отменяется?

— Поеду.

— Что так? Нет давления?

Артём остограмился и был в приподнятом настроении. В комнате намечалась пирушка, в красном уголке вечером дискотека. Артём уже понял, Георгий не пойдёт, и хотелось сказать что-то такое этакое! Но слова не приходили и настроение портилось.

— Славка не заходил?

— Нет. А он здесь?

— Да! Бегает где-то! Ты же знаешь. Кстати, он тоже с нами, может, всё-таки, пойдёшь?

Предпринял ещё одну попытку Артём.

— Нет!

— Я пойду (?), тогда — полувопросительно, полуутвердительно.

Георгий качнул головой.

Минуты через три, без стука, вошёл Славка и, пошаркав подошвами по коврику, шагнул, и сел на краешек кровати.

— Чистые! Показать?

— Чё читаешь? Аа! Гончаров, Обрыв. Не читал.

— Артём сказал, что у тебя давление? Ещё сказал, что тебя в колхоз отправляют. Надолго?

— На три недели.

— Даа, в деревне щас хорошо. В лесу. Ты любишь осенний лес?

Снова заглянул Артём.

— Славик, ну ты чё? Уже налили, все тебя ждут.

— Жор! — Славка встал — Я пойду?

Георгий улыбнулся.

— Иди.

Они ушли.

Когда книга, вывалившись из рук, упала на пол, он положил её на тумбочку, и повернувшись на правый бок, закрыл глаза.

Артём был другом. А познакомил их Славка.

Славик был оригинальной личностью. Дело в том, что, с его слов по крайней мере, у него друзей было, ну если не весь многомиллионный Советский Союз, то уж половина, точно! И он, готов был сорваться и идти, ехать, лететь, хоть на край света (и шёл, ехал, летел, если были деньги), когда его другу было плохо! И наивно, по молодости, полагал, что и друзья его примчаться к нему, когда ему будет плохо. Но у друзей, почему-то, всегда находились дела более важные, и Славка всё острее и острее, с каждым годом, осознавал своё одиночество, и срывался, и уходил в запой. Человек он был безобидный, от друзей не отрекался и, если другу было плохо, и другу нужна была его помощь, Славка срывался и шёл, ехал, летел. Если были деньги. А Славке и надо-то было только, чтобы друг посидел с ним и выслушал, пусть и в сотый раз, трагедию его любви.

История Славкиной Любви заслуживает отдельного повествования.

Славка деревенский. После школы, приехал в город, поступать в институт. Сдал экзамены и был зачислен на первый курс. В сентябре весь поток отправили в подшефное хозяйство на уборочную. Занятия начались с первого октября. Лекции, семинары, коллоквиумы, зачёты, семестры, сессии.

Прошло два года беззаботной студенческой жизни.

На третьем курсе, на новогодней вечеринке, которую факультет традиционно проводил в кафе «Отдых», он познакомился с Юлькой.