Фасо Буркина - Ебипетский папирус

"У твоего отца член по более твоего!". — начала говорить после соития Ольга.

"Что? Где ты уже насмотрелась, сука? Или уже он тебя ебал? Убью и тебя и его, сволочь!"

"Нет, меж нами ничего не было. Он был в сарае, я дома вытирала окно после зимы. Он смотрел на меня и дрочил".

Вечером был грандиозный скандал. Сашка грозился убить папку, мамка тоже обещала: "Кастрирую, подонок! Что тебе деревенских баб мало? Вон сколько молодух живут без мужика, катись к ним, не держу, извращенец". Баба с дедом примиряли всех. Мы с Ольгой забились в угол дивана. Она прижала меня к себе, одновременно оберегая меня, и ища поддержки от кровного родственника буянящих взрослых.

— Аня, в этот момент впервые возбудился. Кровь накачала мой писюн. А причиной тому были мягкие сисечки Ольги. Я вообще был без рубахи и майки, тонкая ткань платья отделяла моё плечо от женской груди. Перестал воспринимать звуки, только осязательные чувства обострились. Сердцебиение просачивалось через мягкость Ольгиной груди. Тепло согревало меня. Мелкие мурашки от возбуждения подняли мой член. Утром я проснулся от поллюции. Твёрдый писюн извергал таинственную жидкость, которую я сначала принял за мочу. Я вспомнил сон перед утром — Ольга в бане разрешала мне трогать её грудь. С этого дня я начал онанировать.

Вскоре Ольга родила пацана, сидела дома ухаживала за ним. Кормила при всех его сиськой. Это же так натурально, естественно, оголять источник молока, кормя наследника. Ой, бля! Как я хотел тоже приложиться губами к этому источнику.

Троих родственников мы лишились в мои двенадцать лет. Папка всё-таки соблазнил эту дурочку Ольгу. Я не видел этого, но видел, как выносили три трупа из нашего дома. Сашка зарезал отца, Ольгу и сам повесился. Племянника забрали родители Ольги. Мама, оберегая меня от тяжких воспоминаний, увезла в Н-ск.

Мама по совету детского психолога записала меня в секцию тяжелоатлетов. Новая школа, новое увлечение помогли мне. Через год к нам приехала жить бабушка, так как дом вместе с дедом спалили родичи Ольги. Но и бабушка сразу слегла, не прожив и полугода после смерти деда. Вот такая история в духе итальянской вендетты. Не все несчастья на мою голову обрушились, как тумаки брата, они били с каждым разом всё страшнее. У мамы нарушилась психика. Врачи её заперли в дурдом. Я позвонил единственному родственнику — Софии. Она приехала сразу же. Оформила надо мной опеку.

Семейная жизнь у неё не сложилась, так как детей не родила, муж от этого запил. Так что Соня была только рада приехать и заботиться обо мне. Устроилась на престижную работу в адвокатуру. Врачи сказали, что маму нельзя выпускать окончательно — очень агрессивная стала.

Мы с Соней сделали ремонт в двухкомнатной квартире. Она вместо матери мне была, встречала с соревнований на вокзале. Юноши завидовали мне — такая красавица встречает с победой. Я тоже стал обращать внимание на её формы. И как ты догадываешься подрачивал на её образ. Теперь уже я не отворачивал лицо при поцелуях в щёчку, обнимал её как свою женщину, впитывая тепло родного тела.

У Сони были какие-то мимолётные связи, ничего серьёзного. Перелом наступил, когда она пришла заплаканная. На мой вопрос, ответила, что доверилась одному человеку, он сначала был ласков, внимательно слушал её откровения о семье. После близости отдалился и на назойливые вопросы бросил: "Я женат. Не докучай мне, истеричка!". Я хотел пойти набить ему морду, желая, как все пацаны, вступиться за родного человека. Она сильнее прижала меня к себе, ещё сильнее расплакалась от тепла моих помыслов. Её слеза покатилась по моей щеке. Попала мне в рот. Я принялся целовать родные глазки, собирая с них слезинки. Слёзы проливались на её губы. Они были мягкими, нежными….

— Нет! Постой! Я хочу тебе сам рассказать, хочу ещё раз пережить тот момент…. Она начала меня целовать, слизывая, не знаю уже, чьи слёзы — я тоже плакал. Губы наши жили своей жизнью. Руки отдельной. Одна рука придерживала голову сестры, другая блуждала, нет, даже не блуждала, она со сноровкой профессионала, мяла тело Софии.

— Ань, ты замечаешь, куда ложится моя рука при нашей встрече…? Правильно, на ягодицу. Так и с сестрой, происходило — я сжимал её попку. Как в начале осени листва начинает падать, начиная с одного листа, затем все массивней становится листопад. Так и у нас в тот вечер — упал шёлковый шарф с её плеч. Плащ был следующим. Промежутки между падением одежды становились всё короче. Не позволяя друг другу усомниться в правильности деяний, мы раздевались, уже зная, чем закончится листопад одежды.

Свою обнажённую нимфу

я понёс на руках на постель. Положил, отошёл, любуясь телом сестры. Вечерние сумерки не освещали её. Включил торшер у кровати. Посмотрел с одной стороны, перешёл на другую сторону ложа. Присел, рассматривая в таком ракурсе. Когда-то мне попалась иллюстрация в журнале. Женщина была сфотографирована в таком ракурсе, что нежнейший пушок на её теле, создавал волшебный ореол. Я нашёл такой ракурс — тело Сони так же светилось. И мой ракурс был волшебней — она была обнажённой. Лучи от лампы пронизывали кожу женщины, отражались от крови и создавали иллюзию розового мрамора. Соски, губы пропускали свет, окрашиваясь в алую магию.

Как танковый гироскоп, взгляд сестры неотрывно следил за моими глазами, куда бы я ни передвигался. Я упёрся в этот взор. Пошёл на луч. Мне никто не говорил, как ласкать женскую грудь. Хотя нет. Говорил! Маленький племянник, когда сосал сиську Ольги. Он мягко надавливал на грудь, я так же хотел тогда нажимать. У меня сейчас не получится, показать с какой нежностью я поднял грудь сестры для поцелуя. Огрубел уже…. Да, я знаю, что тебе нравятся мои ласки. Я просто лёг рядом с ней на бок, припал ртом к соску и как маленький племянник совершал сосание. Соня гладила меня по голове, больше ничего не предпринимая. Так я и уснул. Уснул бы я сейчас со стоячим членом…? А тогда уснул. Соня не спала. Как потом она мне сказала — ждала продолжения. Если я ограничусь только сосанием, она не станет претендовать на соитие.

Я проснулся другим человеком. У меня было явное стремление овладеть сестрой. К тому времени она высохла и придержала попытку войти в неё, попросила поцеловать, погладить груди. Только затем я окунулся в море Софии. Естественно коитус был коротким. Разум понимал весь стыд положения, я начал корить себя. Сестра, почувствовав нервное напряжение сказала: "Не ругай себя, ты сделал всё правильно. Только так мы сегодня могли поступить. Не ставь себя в один ряд с папой. Ты гораздо лучше его. Поверь мне, я его очень хорошо знала! Он насильник, ты утешитель. Я тебя тоже утешу, миленький братик"