Юрий Павлов - Ведьмина травка [СИ]

То ли время здесь шло по-другому, то ли я так устал, что проспал весь остаток дня и проснулся в темноте.

Ночь.

Она лежала в той же позе и её белеющее тело, и изгиб бедра возбудили, и разбудили мою похоть, и я снова оседлал её сзади, и показалась мне она холодной, но одержимый страстью и похотью, я изнасиловал её в жопу также грубо и жестоко, и опять душил, но она не издала ни стона, ни всхлипа и, отвалившись от неё, я заснул и проспал до утра.

Она лежала всё в той же позе, и я тронул ягодицы, и отдёрнул руку - кожа была холодная, восковая.

Я перевернул её на спину - девушка была мертва.

Она была мертва уже ночью!

И я взъярился на неё за это и, потеряв самообладание, стал насиловать мёртвое тело: засовывал во влагалище - холодное и скользкое, запихивал в рот и проталкивал в горло вместе с её языком и, вытащив член изо рта, бил им по лицу, по губам, пока не лопнула кожа и потекла сукровица и, перевернув на живот, продолжил неистовствовать, насилуя в жопу, и не получил наслаждения!

Расслабленный, мёртвый сфинктер не оказывал сопротивления моему члену, и я проваливался в зияющую дыру ануса. Я захохотал от бессилия и, перевернув - опять на спину, дрочил над нею, пока не излилась сперма на её мёртвые, посиневшие и разбитые губы, на её мёртвые глаза, на бездыханную грудь.

Я встал и, захватив её за ноги, поволок и столкнул в реку. Зашёл сам и толкал тело на глубину, и когда вода дошла до груди, толкнул с силой от себя и вышел на берег.

Некоторое время тело медленно вращалось от толчка, а потом стало погружаться и скрылось под водой.

Припав к холке, она летела ничего не замечая вокруг. Одинокий коршун парил в вышине провожая протяжными криками. Упругие струи воздуха срывали слёзы, закипавшие в уголках глаз, не давая им скатываться по щекам.

Она лгала самой себе, говоря им, что вернётся, и они знали, что это ложь, ибо возврата с другого берега Мары не было. Таков закон Серого Мира.

Она так и не успела сказать ему, что Мара - это граница между мирами: Яви и Нави, и узкая полоска вдоль берегов реки и есть Мир Серый.

Когда стало смеркаться, Васса остановила коня и, спрыгнув, бросила на землю рыжий клубок от Марьи: клубок резво покатился вперёд. Она подвела жеребца к воде, и он напился. Похлопывая его проговорила - Ты уж потерпи до утра, а там и отдохнёшь - и, оседлав, пустила коня галопом. Васса рассчитывала к утру достигнуть того места, где принц переплыл Мару. Догнав и обогнав, катящийся по траве клубок, она ускакала вперёд.

Ещё дважды она останавливалась ночью, давая жеребцу напиться и отдохнуть и оба раза клубок, догнав их, катился дальше. Третью остановку она сделала, когда солнце только-только выглянуло из-за горизонта. Напоив коня, высматривала в траве клубок, но минута проходила за минутой, а клубок не появлялся, и Васса пошла назад, окрикнув коня. Она прошла с полверсты и увидела клубок на берегу у самой воды и, будто почуяв её приближение, клубок скатился в воду и, вращаясь, поплыл к другому берегу.

Васса повернулась к жеребцу - Ну, вот и всё, ты свободен, дальше я должна идти одна, а ты возвращайся - она тронула холку - Прощай - и ступила в воду.

Конь, как бы нехотя, пошёл шагом, словно ожидая, что его окликнут.

Васса плыла, не оглядываясь на удаляющийся берег.

Она ступила на берег и клубок, словно дожидаясь её, скатился в воду и поплыл.

Васса постояла минуту и войдя в воду тоже поплыла.

На берег она вышла вместе с клубком, выкатившимся из воды, и он тут же медленно покатился вдоль берега. Васса догнала его и подобрала со словами - Отдохну, обсохну, да и снова в путь.

Было по-летнему жарко и она сбросила с себя одежду, разбросав по траве, чтобы быстрее высохла.

Встав на колени у воды жадно пила, черпая ладонями. Она почувствовала голод, но решила, что будет по пути собирать ягоды: Васса надеялась догнать принца до наступления темноты.

...

Опустошённый и подавленный содеянным, я шёл и шёл и ничего не менялось вокруг: всё тот же лес, пустынный и тихий (я уже стал сомневаться, действительно ли слышал пение цикад накануне и считал года от кукушки), всё та же Мара, спокойная и равнодушная, как смерть.

Я остановился и прислушался, мне показалось, что впереди, где-то в глубине леса раздаются голоса, окрики.

Я стоял и действительно, и голоса, и окрики были слышны очень отчётливо, более того, шум приближался и ..., и, как бы, проходил мимо. И я понял, там, в глубине леса, двигается большая масса людей, но идут они в противоположную сторону. И тогда, перебегая и прячась за деревьями, я пошёл на шум и очень скоро оказался на окраине леса, немало удивившись этому: я несколько раз пытался выйти из лесу, и уходил довольно далеко, но лес не кончался, и я возвращался к Маре.

На расстоянии около сотни саженей вдоль леса тянулась дорога и по этой дороге, вооружённые всадники гнали колонну людей. Их было много и все они были голые и все мужчины. Я смотрел и ничего не мог понять, только всадники мне показались чем-то знакомы, и я вспомнил. Я вспомнил фильм "Спартак" и римских легионеров - эти воины, были одеты в точности, как в том фильме.

Но обнажённые люди не были похожи на рабов и, сколько я ни присматривался, так и не смог разглядеть и понять, кто они.

И, вдруг, от колонны отделилась группа пленных и побежала к лесу. Я поразился, они бежали очень быстро и, тут мне стало не по себе: они бежали прямо к тому месту где прятался за деревьями я, а, и это уже напугало меня не на шутку, за ними скакали всадники. Я успел только отметить, что бежавших было десятка полтора, а настигавших их всадников четверо, и уже отстраняясь от дерева, за которым скрывался и поворачиваясь, увидел, как все четверо всадников, словно по команде, метнули копья.

Почти обернувшись и убегая, периферийным зрением я увидел, что все четыре копья достигли цели, пронзив насквозь и даже пригвоздив к земле четырёх беглецов.

Всё! Я сморгнул и в следующее мгновение уже плыл, не оборачиваясь и когда достиг середины услышал, как за моей спиной прыгали в воду беглецы: я услышал лишь три всплеска, значит остальные были убиты. Я нырнул и плыл под водой пока хватило запаса воздуха и, вынырнув, обернулся: на берегу, спешившись, стояли воины, вглядываясь в воду. За мной никто не плыл, то ли беглецы тоже плыли под водой, то ли ... и тут легионеры заметили меня и, показывая знаками друг другу, вскинули луки и прицелились - Ну, уж хуй вам! - сказал я, погружаясь под воду, и на этот раз плыл под водой, пока не забороздил пузом по дну. Но встал я из воды, когда до берега оставалось шага три, не больше.

Шагнув на берег, я обернулся - Никого!

Я отошёл от воды, разделся, разбросав одежду и скатёрку, чтобы сохли, а сам лёг на траву.