Дж. Андрижески - Черная кровь

Я старалась оставаться объективной, держать своё сознание и эмоции отдельно. Я знала, что не могу позволить себе затеряться в ней, потерять себя или забыть, что я здесь делаю. Это относилось к любому клиенту, но сейчас это было вдвойне актуально. Здесь, в этом пространстве, я почти стала ей, чтобы увидеть её сознание изнутри. Этого никак нельзя было избежать.

И все же своих человеческих клиентов я тоже читала; процесс не был для меня совершенно чужим.

Когда я более-менее восстановила контроль, где-то в процессе выбравшись из неё, я вновь услышала её слова, в этот раз громче.

«… никогда больше не сделаю… никогда не сделаю… никогда никогда никогда не сделаю это больше…. никогда…»

«Лила? — осторожно заговорила я в её сознании. — Лила, ты меня слышишь?»

«Никогда больше, — пообещала она, может, себе, может, мне, может, миру. — Никогда больше. Никогда вообще вообще никогда… я не сделаю этого снова… не сделаю… не сделаю…»

Но она сделает это вновь.

Во всяком случае, она верила, что сделает.

Она верила в это каждым ударом своего сердца.

Она надеялась, что если скажет это достаточное количество раз, то сможет каким-то образом изменить будущее, может, и прошлое тоже изменится. Она пыталась перестроить свой мозг, изменить что-то внутри себя чистой силой воли. Конечно, я и прежде сталкивалась с такими моделями поведения.

Они на самом деле были скорее молитвами, нежели обещаниями.

«Что ты больше не сделаешь? — послала я. — Что тебе не нравится, Лила?»

«…никогда никогда никогда больше не сделаю, никогда больше. Я никогда больше этого не сделаю. В этот раз я серьёзно… я серьёзно серьёзно серьёзно имею это в виду… я серьёзно я серьёзно я серьёзно я серьёзно я серьёзно. Я никогда больше этого не сделаю… никогда…»

Как и прежде, на самолёте, она смотрела на меня в этом пространстве.

Внутри её разума её глаза не были красными. Они были глубокого, тёплого карего цвета, как полированное дерево. Её лицо было более полным, более розовым. Её тело выглядело как будто моложе, не таким жёстким.

Эти глаза умоляли меня.

«Убей меня», — послала она, как и раньше.

В этих словах звучало отчаяние, ударившее меня прямо в сердце.

Я знала, кем она была. Я знала, но не могла не сочувствовать ей.

«Убей меня… пожалуйста. Ты кажешься хорошим человеком. Ты кажешься хорошей… не как я. Не как он. Просто сделай это… положи этому конец, пожалуйста. Не говори ему, что собираешься сделать это. Он этого никогда не допустит. Тебе нужно сделать это… убей меня… пожалуйста…»

От этого отчаяния у меня сдавило горло.

Может, по этой причине, или по какой-то другой, я осознала, что говорю ей правду.

«Я не могу тебя убить, Лила, — сказала я ей. — Брик убьёт моего мужа, если я сделаю это. И меня. И, возможно, других дорогих мне людей. Я сожалею, но я тебя не знаю. Я не стану рисковать людьми, которых люблю, просто потому что ты хочешь умереть. Тебе придётся найти другой способ».

«Он никогда меня не отпустит».

То горе в ней раздулось, окутывая меня густым облаком.

«Он никогда меня не отпустит… — послала она мягче. В этот раз я слышала в её словах любовь. — Никогда. Он никогда не оставит меня одну, даже если я шепчу об этом. Ты не знаешь, какой он. Он увидит в этом… предательство. Как будто он предаст меня, если позволит этому случиться».

Я прикусила губу.

Поощрять клиентов в суицидальных наклонностях нарушало все профессиональные правила.

Но опять-таки, Лила не была клиентом. Действительно ли мне стоит советовать вампиру убить себя, учитывая, что её род представлял угрозу для меня и всех остальных жителей планеты? Насколько хуже сделается Брик, если он вернёт свою девушку?

Затем меня поразила другая мысль. Насколько хуже он сделается, если потеряет её?

Я сменила тему.

«Что они делали с тобой там, Лила? — послала я. — В лаборатории. Что такого случилось с тобой, что ты так изменилась? Мне нужно знать».

После того, как я задала вопрос, воцарилось молчание.

Мысленным взором я вновь увидела её тело, сидевшее на том диване и легонько раскачивавшееся. Она смотрела в пол теми глубокими карими глазами.

На протяжении нескольких показавшихся очень долгими секунд я видела лишь это.

Затем передо мной промелькнули другие вещи.

Я видел то, что описывал мне Блэк… подземную лабораторию. Она была холодной, похожей на лабиринт из стеклянных клеток и металлических дверей, наполненный нержавеющей сталью, белым кафелем и попискивающими машинами. Наполненный людьми в белых халатах и с пустыми лицами.

Вопль врача. «Она в сознании! Быстро! Держите её!»

Я почти не узнала её.

Поначалу я действительно её не узнала.

Лила изо всех сил извивалась на мягком столе, шипя на своих похитителей с того места, где была прикована за запястья и лодыжки. Она так не походила на бледный призрак девушки, которую я впервые увидела на самолёте, что я могла лишь смотреть на неё и гадать, кто она.

Лила в воспоминаниях Лилы вовсе не была девочкой. Она была женщиной.

Ну, взрослой, женской особью вампира… как бы их ни называли.

Она рычала угрозы и шипела на своих похитителей, бросая каждую унцию своей силы, чтобы вырваться из рук по меньшей мере шестерых удерживавших её охранников, которые с трудом справлялись с ней, несмотря на цепи, приковывавшие её к мягкому столу. Я смотрела, как они втыкают шприц в её шею прямо перед тем, как она отдёрнулась и лбом разбила стеклянный сосуд. Они воткнули ещё одну иглу ей в руку… затем третью в ногу.

Я смотрела, как она борется с ними, сгибая пальцы как когти, выставив клыки. Мышцы прокатывались по её голым рукам, пока она кричала на них — хриплый, ужасающий крик, содержавший столько ярости, протеста и раздражения, что мне хотелось кричать вместе с ней.

Она знала, кем она была. Она знала, кем она была.

И да, было нечто великолепное… в этом. В ней.

Её светлые волосы выглядели более густыми, более яркими, сияющими под флуоресцентным освещением. Она была одета в темно-красные кожаные брюки, чёрную майку, кожаные нарукавники и ремень с шипами. Изумрудно-зелёный камень болтался на её шее; такой же камень она носила в кольце на безымянном пальце.

Я смотрела, как они грубо срывают с неё украшения, вместе с серьгами-кольцами и пирсингом в пупке. Я смотрела, как она пытается оцарапать их, чтобы не дать забрать кольцо.

Им понадобилось несколько попыток, но они наконец забрали от неё кольцо. Её ногти, и без того выкрашенные красным, под конец сочились кровью.

Я слышала, как она угрожает им, ярость и ненависть выплёскивались из неё кипящей волной.

Она говорила им, что сожрёт их сердца… что выследит их детей, их супруг.

Я смотрела, как два мужчины сдёргивают с неё ботинки на каблуках, стараясь увернуться от её попыток пнуть их, вопреки прикованным к кровати лодыжкам.