Матильда Старр - Жрица [СИ]

И Николай развернулся. Пышногрудые, стройные, блондинки, брюнетки, хохотушки, скромницы и начинающие стервочки — они менялись в его приемной со скоростью звука. И каждая рано или поздно (чаще всего — рано) оказывалась в его объятиях, а потом — и на столе, или на ковре, или на одном из кресел… Если личное обаяние и поигрывание мускулами не срабатывало — в ход шла тяжелая артиллерия. Всемогущий босс заявлял неуступчивой практикантке, что даст плохую рекомендацию. Это срабатывало всегда…

Такие победы он любил больше, чем безоговорочную капитуляцию очарованных девиц. Мысль о том, что его партнерша не хотела, а он ее заставил, принудил… О, эта мысль сводила с ума, заставляя брать несчастную жертву раз за разом. Вызывать посреди рабочего дня, чтобы запереть дверь, по-хозяйски развалиться в кресле, расстегнув ширинку дорогих брюк, и, похабно улыбаясь, потребовать «оформить отчет в устной форме». Или больно вдавить в стол, задрать юбку, разорвать колготки и взять — быстро, без подготовки, почти брезгливо. А потом небрежно швырнуть купюру — «на новые колготки». И главное — некрупную купюру, чтобы только на колготки и хватило.

Так и проходили его дни. Он был ещё нестар, небеден и по — своему счастлив.

А потом появилась Риточка. Стройная брюнетка с длинными ногами и поразительно бледной кожей. От нее захватывало дух и ныло в паху. Она работала у него уже больше недели, а он не то что не соблазнил ее, он даже не сделал ни одного сального намека. Просто терялся под взглядом этих насмешливых спокойных глаз.

Ну, ничего. Сегодня все решится. Он не будет ничего предлагать. Если другого выхода нет, он просто возьмет ее силой.

Он сел за стол из красного мореного дуба. Вот на этом столе он ее и разложит. Разведет эти невероятные ноги в стороны и… Интересно, она носит чулки? Наверняка да.

В штанах стало тесно. Дыхание сбилось. Ну где эта чертова кукла с ее чертовым кофе? Виски бы сейчас. Да на худой конец — водки. Но нельзя. Договор. Впрочем, есть напиток и пьянее… И сегодня он его попробует!

— Можно? — Риточка появилась на пороге.

— Да, — голос Хрящева оказался неожиданно хриплым. — Заходи.

Она застыла у двери, словно статуя, белоснежная и прекрасная.

Он впервые обратился к Риточке на «ты» и почему-то его накрыло горячей удушливой волной. Он что, ее боится?

— Поставь на стол, — снова хрип вместо голоса. — Пожалуйста.

«Пожалуйста»? Что за чертовщина? Хотя да… Пожалуйста… Он может, он готов, он будет ее умолять, если нужно… В висках стучало.

Девушка приблизилась. Обдала горьким ароматом духов. Он заглянул в ее глаза и замер, будто провалился в омут, в котором невозможно ни дышать, ни думать, ни действовать. Риточка высунула язычок и облизала и без того блестящие губы. Сердце Хрящева заметалось по грудной клетке как загнанный зверь.

Все шуточки, комплименты, угрозы выветрились у него из головы. Его хватило лишь на то, чтобы уставиться ей в глаза и просипеть:

— Я тебя хочу.

И — испугаться. До дрожи в пальцах. Но этот страх только усилил желание. Еще чуть-чуть — и дорогая итальянская ткань брюк треснет от напора.

— Отомри, — насмешливый голос прошелестел возле уха Николая. — Хорошенько подумай. Я ведь тоже могу чего-то захотеть…

Сумасшедшая, невероятная надежда вспыхнула в его душе, или что там у него было вместо души. Риточка может чего-то захотеть… Денег? Он даст, у него есть…

— Захотеть чего-то необычного, чего-то такого, что тебе не понравится… — продолжала шептать она, и от этого шепота, от ее близости у него срывало крышу.

Чего-то необычного? Воображение почему-то нарисовало Риточку в латексе и со страпоном, а его самого — в колено-локтевой позе на столе… Он даже успел отметить, как отлично проработан бицепс. Ну и пусть так! Сознание капитулировало. Он ее хочет. На любых условиях.

Голос уже не слушался, и Николай просто кивнул.

— Прекрасно, — она улыбнулась хищной улыбкой и присела на край стола напротив него.

В следующее мгновение Хрящев, словно обезумев, набросился на нее, срывая одежду, рыча, беспорядочно целуя и кусая белую почти прозрачную кожу. Риточка закрыла глаза и, казалось, с удовольствием принимала эту сомнительную ласку.

Он не глядя смахнул на пол ноутбук, какие-то бумаги, чашку кофе. Словно не веря своим глазам, несколько мгновений смотрел он на прекрасное обнаженное тело, разметавшееся на столе. Он получит ее! Прямо сейчас! Он чувствовал ее пряный аромат. Он вдыхал её полной грудью и не мог надышаться ею.

Николай бережно развел стройные ноги и припал к влажному лону. Жар. Терпкий солоноватый вкус. Её вкус. Он с жадностью принялся пить ее.

Тонкими прохладными пальцами она сжимала его голову, то вдавливая его между ног, то оттягивая его за волосы и снова со стоном прижимая к себе. Он лизал и сосал, водил вокруг разбухшего клитора и погружал разгоряченный язык в мокрую упругую расщелину. Одной рукой он с жадностью гладил плоский живот, ощущая его бархатистую поверхность, другой скользнул между ног девушки, погружая пальцы во влажную и теплую глубину. Риточка издала глубокий утробный рык, от которого похолодело внутри.

Он боялся остановиться, боялся, что это безумие кончится… Но оно не кончалось. Риточка не стонала, она кричала. Хрипло. Страстно. Громко. Не пытаясь сдерживаться.

Пальцы девушки еще крепче вцепились в его волосы и теперь полностью управляли силой и глубиной проникновения его языка. Еще мгновение — и её руки с силой прижали голову Николая к пульсирующему лону. Оглушительный крик сотряс застывший вокруг воздух. Николай ощутил языком мощные спазмы. Он продолжал ласкать ее, посасывая и облизывая пульсирующую плоть. Ни боль от раздирающих его плечи ногтей, ни звонок мобильного телефона, надрывающегося в кармане, не могли остановить его. Он пил ее, впитывая этот вкус, этот запах. И остановился лишь тогда, когда стройная ножка с силой оттолкнула его от стола.

Он упал на кожаное кресло. И вдруг почувствовал такую пустоту и безысходность, словно у него отобрали самое дорогое. Нет! Схватить ее, сжать в объятиях, не отпускать! Никогда!

Хрящев оставался сидеть на месте, не смея шелохнуться.

Обнаженная Риточка присела на край стола. Она подперла коленкой подбородок, а вторую ногу спустила вниз. Открывшаяся картина — алая влажная полоска — заставила Хрящева тихо заскулить и потянуться вперед. Белая ножка оторвалась от пола и уперлась ему в грудь.

— Ты уже получил свой десерт, теперь моя очередь, — девушка хищно облизнулась.

Она легко спрыгнула со стола, медленно обошла вокруг кресла и встала сзади. Холодные руки обхватили его шею, а горячий поцелуй обжег кожу в том месте, где пульсировала венка. Хрящев со стоном закрыл глаза, полностью теряя контроль над своими чувствами и телом.