Алина Углицкая - Власть любви

Отключив блокировку, Ермилов почти силком заставил онемевшую Лесю забраться в салон. Девушка растерянно озиралась, словно не понимая, что происходит. В ее мыслях, в ее эмоциях царил полный сумбур, точно кто-то выдернул стержень, на котором все это крепилось. Точно земля внезапно ушла из-под ног, и вместо нее раскрылась бездонная яма, в которую теперь падала Леся. Падала, даже не понимая, что потеряла опору.

В родной город они попали только утром следующего дня, так далеко их занесло за эти несколько суток. Степан планировал вернуться домой, собрать вещи, снять часть денег в банкомате и купить билеты на самолет. Ближайший аэропорт находился за пятьсот километров, но это расстояние казалось несоизмеримым с тем, что разверзалось между ним и дочерью.

Что-то пошло не так.

Он почувствовал это еще тогда, в «Мальве», когда тащил Лесю за собой, и она равнодушно подчинялась ему, будто во сне. Вот только что она радовалась, увидев его, сама, добровольно спешила за ним, просила ее забрать. А уже через миг ее как подменили. Его дочь превратилась в безвольную куклу, машинально выполняющую приказы. И он не мог понять, в чем здесь причина.

— Может быть, ты покушаешь? — произнес он, разглядывая ее осунувшееся лицо.

Они сидели в кафе за накрытым столом, и Леся уже полчаса равнодушно накручивала спагетти на вилку. Степан решил, что им лучше поесть в общественном месте, потому что дома вряд ли осталась еда, годная к употреблению, а готовить свежую — тратить драгоценное время зря. Он еще не забыл, что его дочь ищут сотрудники Института. Он же сам им сообщил о том, что ее инициировал оборотень.

— Я не голодная, — девушка подняла на него безучастный взгляд

— Леся, не дури. Когда ты ела последний раз?

Леся пожала плечами:

— Не знаю.

Она действительно не хотела есть. Лесе казалось, что стоит ей проглотить хоть кусок, как ее тут же вырвет.

— Меня в машине укачало. Тошнит.

— Ну, хоть сок выпей! — Степан повысил голос, чувствуя раздражение.

Он чувствовал, что дочь с каждым мгновением отдаляется от него, закрывается. Она словно строит между собой и окружающим миром невидимую стену, и даже сама не подозревает об этом. И когда эта стена будет достроена — он ее потеряет. Его маленькой папиной дочки больше не будет. Останется только оболочка, безвольная кукла с потухшим взглядом.

Леся молча подчинилась. Взяла стакан с оранжевой жидкостью, поднесла к губам, отхлебнула и так же безучастно поставила назад.

— Все. Мы можем идти?

Степан тяжело вздохнул. Он и не представлял, что будет так сложно. Его принцессу словно подменили. Ну, ничего, сегодня или завтра они уберутся из этого города. А если повезет, то и из этой страны. Наверно, стоит взять билеты в Турцию, его накоплений вполне хватит на недельный отдых в Анталии. Пусть девочка отдохнет, расслабится, наберется новых впечатлений и сил. Да, прогулки по пляжу для нее сейчас самое то.

— Идем, — произнес он, поднимаясь.

Леся послушно последовала за ним.

Следующие три часа они потратили на то, чтобы снять наличку в банкомате, заказать билеты на самолет через онлайн-кассу в интернет-кафе и доехать до дома. Когда за поворотом показался знакомый забор из белого кирпича, Ермилов притормозил.

— Что случилось? — Леся оторвалась от созерцания собственных ладоней и посмотрела в окно. — Кто это?

Возле дома стояло несколько черных фургонов и расхаживали люди в форменных куртках службы безопасности Института.

— Черт! — процедил Степан, давая задний ход. — Только их не хватало.

— Папа, — в голосе Леси появились тревожные нотки, — кто эти люди? Что они делают возле нашего дома?

— Хотел бы я знать, какого хрена они там забыли.

Бормоча ругательства себе под нос, Ермилов выкрутил руль, разворачивая автомобиль посреди трассы. Хорошо еще хватило ума вовремя притормозить, а то влетели бы на всех парусах в объятия силовиков. Интересно, как давно эти парни здесь ошиваются?

Степан прикинул по времени: три дня назад он сообщил в Институт, что его дочь инициировал оборотень, и попросил о помощи. В тот же вечер на автофургон напали, и Бобров был убит. Ночь он потратил на то, чтобы добраться до «Мальвы», и вот теперь, спустя почти сутки, он встретил силовиков Института у ворот собственного дома. Это говорило лишь об одном: его звонок не был проигнорирован. Эти люди пришли за Лесей.

Но им, как и лугару, придется остаться ни с чем. Бобров был прав только в одном: никакой антидот Лесе уже не поможет. Слишком поздно. Но отдавать дочь на научные опыты, чтобы над ней проводили эксперименты, Степан тоже не собирался. Слишком хорошо ему было известно, что происходит с теми, кто попадает в стены Института в качестве подопытного. Сам не раз отвозил туда пойманных оборотней и видел, что потом от них оставалось. Такой судьбы своей дочери он не желал.

— Папа, ты мне объяснишь, что происходит? — девушка непонимающе оглянулась на дом.

Фургоны возле него казались зловещими жуками, люди — черными точками. Они быстро уменьшались, пока минивэн не свернул и дом не скрылся за поворотом.

— Не сейчас, принцесса. Лучше подумай, что нам нужно купить в дорогу.

— А разве мы не можем забрать нужные вещи из дома? — она недоуменно вскинула брови.

— Нет. Мы не будем возвращаться домой.

Это было сказано таким резким тоном, что Леся моментально притихла. Она опустила взгляд на ладони, будто на них было написано, что делать дальше.

С тех пор, как отец увез ее из «Мальвы», в сердце девушки поселилась глухая тоска. Она чувствовала, что утратила что-то. Нечто очень важное, ценное, то, без чего ее жизнь стала казаться лишь чередой серых будней. Леся машинально подчинялась приказам отца, шла, куда он ее вел, делала, что он ей говорил. Но перед глазами продолжал стоять образ окровавленного Егора. И, самое страшное, Леся знала, кто был виноват в этом. Ее отец. Это он ударил Егора ножом. Ударил подло, в спину, исподтишка. Наборная рукоятка охотничьего ножа, которую ее отец сделал сам, так и осталась торчать из спины лугару, когда Леся бросила на него прощальный взгляд. И сейчас ее мучили угрызения совести, или то, что она принимала за угрызения совести.

Почему она тогда не остановилась? Почему не потрудилась хотя бы проверить, жив ли Егор? А если он мертв? Это значит, ее отец стал убийцей?

Девушка до боли закусила губу. Пустой желудок сжался, словно пытаясь освободиться от несуществующего содержимого, и рот заполнил горький привкус желчи.

Леся прикрыла глаза. Осознавать, что ее отец стал убийцей, было невыносимо. Особенно, знать, что он пошел на это ради нее.

— Куда мы едем? — спросила она, не в силах больше молчать и переживать то, что случилось.