Алина Углицкая - Власть любви

— Так, это наш номер, — пробормотал Степан, сверившись с номерком на ключе. — Заходи, — распахнув дверь, он легонько подтолкнул девушку, заставляя переступить через порог.

Леся равнодушно окинула взглядом безликий гостиничный интерьер. «Люксом» и даже «полулюксом» это можно было назвать только с большой натяжкой.

Номер представлял собой одну комнату средних размеров, оснащенную санузлом с душевой кабинкой, телевизором, электрическим чайником и минимальным набором мебели: двуспальная кровать, стол, пара кресел, встроенный шкаф. У двери стоял обтянутый эко-кожей диван.

— Так, иди в душ, а я пока посмотрю, что здесь и как, — Степан скинул дубленку на стул.

Девушка скомкала в плед в руках, не зная, куда его пристроить. Это был тот самый плед, в который ее заботливо завернул Борис в их первую встречу. Он так и лежал в минивэне, пока она его не нашла, словно дожидаясь ее. Леся могла бы твердить себе, что это бред, сколько угодно, но ее неожиданно обострившееся обоняние говорило: этот плед пахнет Егором. И ей не хотелось выпускать его из рук, как будто, стоит ей только сделать это, как последняя ниточка, соединявшая ее с этим странным мужчиной — исчезнет.

— Леся, очнись! — Ермилов повысил голос, начиная терять терпение. — Брось эту тряпку и иди мыться.

Вместо ответа Леся еще сильнее прижала к себе плед и без всякого желания поплелась в душ.

Степан проводил ее обеспокоенным взглядом.

Его дочь была сама на себя не похожа. Он знал, почему, но надеялся, что человеческие гены все же возьмут свое и эмпатическая связь, которую тот выродок навязал ей насильно, исчезнет сама собой. Скоро они будут так далеко, что ни один оборотень, или лугару, как эти твари себя называют, ни один из этих сволочей не притронется к его девочке. Пусть радуются, что он просто ушел, не сообщив про их логово куда следует. Пусть живут и помнят его доброту.

Из-за дверей санузла послышался звук льющейся воды.

Отлично, после душа Лесе должно полегчать. И, может быть, она даже захочет поужинать. Знать бы еще, чем ее отвлечь.

Он потер коротко стриженый затылок, подошел к окну и выглянул наружу, приподняв край занавески. Окно номера выходило как раз на стоянку перед гостиницей, и сверху минивэн был виден как на ладони. Степан был уверен, лугару не станут подавать заявление в полицию об угоне автомобиля, а потому свободно продолжал им пользоваться. Решил, что бросит его на бесплатной автостоянке аэропорта, оставив ключи внутри. В конце концов, если машина нужна хозяину, он непременно ее найдет.

Между тем, оставшись одна замкнутом пространстве крошечной ванной комнаты, Леся обессилено привалилась спиной к двери, а потом сползла вниз, продолжая прижимать к груди плед. Глаза девушки наполнили слезы отчаяния, и гладкая дверца душевой кабины, расположенная напротив, отразила ее размытый силуэт. Всхлипнув, Леся зажмурилась. Внутренности точно сжало чьей-то цепкой рукой, обрывая дыхание, и в груди образовался комок. Горький, состоявший из отчаяния и слез. Это все, что ей осталось — плакать. Она сама выбрала этот путь.

Из горла рвались рыдания — мучительные, выворачивающие наизнанку, заставляющие сердце сжиматься от безысходности. Боясь, что отец услышит, как она плачет, Леся добралась до душа и повернула кран. Потом скрутилась в комочек на кафельном полу, зарываясь лицом в клетчатый плед, внюхиваясь в него, пытаясь ощутить хотя бы отголоски знакомого запаха. Засунула в рот костяшки пальцев, прикусила, заглушая рыдания. Ей еще никогда не было так плохо, так одиноко и тяжело.

Маленькая фигурка девушки задрожала, скорчившись в углу ванной. Бездна — огромная черная бездна — словно клякса расползалась в Лесиной душе, наполняя невыносимым страданием. Она и не думала, что человек может чувствовать такую душевную боль — и дышать. Ей казалось, что ее сердце не выдержит, разорвется, но оно продолжало биться.

— Леся? — за дверью раздался обеспокоенный голос отца. — Ты там жива? С тобой все в порядке?

Господи, она даже не заметила, сколько времени здесь просидела. И за это время душевая наполнилась паром, в котором уже тяжело становилось дышать.

С трудом поднявшись на ноги, Леся ответила:

— Пап, все нормально.

Голос прозвучал неожиданно хрипло. Горло саднило. Она ведь так старалась сдержать рыдания — и не смогла.

— Ну, давай, я тебя жду.

Стащив с себя джинсы и блузку, те самые, что выдала ей Марго, Леся заколебалась, словно не зная, что делать дальше. Потом решительно скомкала чужую одежду и бросила на пол.

Плевать. Так будет лучше. Отец, наверное, прав. Им нужно уехать — и как можно дальше. Туда, где никто не знает ни про лугару, ни про мужчину с глазами цвета гречишного меда.

Переступая бортик душевой кабины, она бросила взгляд на свое отражение в зеркале. И содрогнулась. Там снова был Он. Призрак, который никак не хотел ее отпускать.

Егор лежал, отвернувшись к стене, и перебирал в памяти события последних дней. Он пытался понять, когда и в какой момент все рухнуло. Где он успел допустить ошибку? Вчера он даже представить себе не мог, что Леся уйдет, что она вот так просто откажется от него. Был уверен: она останется. И ошибся. Эта ошибка ему дорого стоила. Вместе с Лесей он потерял единственное, что держало его в этом мире.

Жить не хотелось.

Когда за окном раздался рев двигателя минивэна, Егор обреченно закрыл глаза.

Внутренний волк рвался с цепи, желая остановить Лесю, заставить ее остаться — если нужно, то силой. Но Егор даже не двинулся с места. Все было кончено. Он сам ее отпустил, сам дал ей выбор. Зачем? Хотел проявить благородство? Ну что ж, проявил. Только почему он чувствует себя так дерьмово?

Его пара ушла, унеся с собой самую важную часть его души. А того, что осталось, оказалось слишком мало даже для него одного.

— Так нельзя, вы должны поесть, — раздался над головой обеспокоенный голос Марго. — Прямо сердце кровью обливается, глядя на вас.

Тяжело усмехнувшись, он даже не повернул головы. Его нос щекотал назойливый аромат свежеподжаренных стейков, но сейчас запах мяса не вызывал аппетита, наоборот, от него тошнило. Егору хотелось покоя и одиночества, и чтобы эта настырная женщина убралась отсюда вместе со своей неуместной заботой.

— Оставь меня одного, — бросил он, не отрываясь от созерцания обоев.

Его голос звучал бесцветно и глухо, но Марго сразу сообразила: не стоит настаивать.

Поджав губы, она тихо вышла из комнаты.

Если бы еще вчера утром ей сказали, что кто-то из лугару способен отпустить свою пару — она рассмеялась бы тому человеку в лицо. Никогда, ни при каких обстоятельствах волк не сделает так! Даже если его пара отчаянно будет бороться за свою независимость. Потому что в этой ситуации главенство берет инстинкт, бороться с которым не сможет ни один лугару.