Галина Чередий - Лилия между тернами

— Я знаю, — долбаная фраза дня!

— Ты не можешь ожидать, что она быстро простит тебя.

— Я знаю.

— И ты должен отпустить её, если она захочет уйти. Ей может понадобиться побыть вдали от тебя.

— Я знаю, гребаный ты женский психолог! Знаю! Но не уверен, что смогу отпустить!

В этот момент появилась Ники. На ней была моя футболка, доходившая ей до середины бедра.

— Я хочу есть, — сказала она, и мы с Мишей чуть не сшибли друг друга, метнувшись к холодильнику.

Наглый мальчишка! Это мой дом и мой холодильник! И это моё право кормить её!

Ники ела молча, не поднимая глаз от тарелки. Потом выпрямилась и сказала:

— Я могу вернуться домой?

Домой. Раньше она так говорила о моем доме. Нашем доме. Больно. Миша уставился на меня.

— Можешь, Ники, — я говорю это, и у меня такое чувство, что слова расплавленным свинцом льются по моему горлу. — Только не так сразу. Нужно несколько дней на то, чтобы Локи уладил все и подчистил все концы.

— Ладно, — кивает она. — Я могу спать на диване, если ты не против. Или переехать в гостиницу.

— Нет! — рявкнул я, не выдержав, и тут же прикусил язык. — Тебе будет безопасней в моем доме. А я посплю на диване.

Миша фыркает и смотрит на нас, озадаченно покусывая губу.

Следующие дни проходили почти одинаково. Мы находились в одном доме, ели за одним столом, дышали одним воздухом, но Ники почти со мной не говорила и явно старалась пересекаться настолько редко, как только возможно. Зато Миша торчал у нас каждую свободную минуту, и я, подкрадываясь, как вор, к дверям собственной спальни, слушал, как они тихо говорили. Иногда Ники опять начинала плакать, и Миша успокаивал её, монотонно что-то нашептывая, как ребенку.

И конечно меня жрала зависть и ревность. Почему он, а не я? Почему она ему все рассказывает, а со мной вообще не говорит?

Поймав Мишу в очередной раз, когда он выходил из моего дома, я спросил без прелюдий:

— Почему она говорит с тобой, но не со мной?

— А сам как думаешь? — нахмурился он.

— Я уже задолбался думать! Хочу просто получить ответы.

— Да уж, ты просто Мистер Интеллект!

— Человек! — зарычал я, теряя терпение.

— Ладно, не рычи. Я ей друг, понимаешь? Со мной она может говорить о том, что с ней там происходило!

— А со мной почему нет?

— Вот ты тугой, блин! Потому что ты мужчина, с которым она была близка, и ей тупо стыдно, что ты можешь узнать все те ужасные вещи, что с ней творил этот монстр. А держать это в себе сил нет!

— Но почему мне-то она рассказать не может?

Миша закатил глаза и тяжко выдохнул.

— Потому что любит она тебя, тупая ты кошачья задница! И она не слепая и видит, что с тобой творят мысли о том, что ей пришлось перенести! И как бы она на тебя ни злилась, добавлять тебе боли она не хочет!

— Но что же мне делать? — похоже, я дошёл до ручки.

— А вот это вопрос не ко мне! — и он ушёл.

На следующий день у Ники начался цикл. Я и до этого мучился от неутоленного желания, но теперь это стало просто невыносимо! Находиться вдали от неё, когда весь воздух в доме был наполнен этим пьянящим, самым сладким в мире ароматом было непереносимо. Я больше не мог держаться на расстоянии. Мой зверь лютовал, раздирая меня в кровь и требуя обладания ею.

Не выдержав этой пытки, я решил свалить в бар, чтобы совсем не рехнуться и не наброситься на неё, поддавшись требованию своего измотанного желанием тела и вымогательству зверя.

Но когда открылись автоматические двери подземного гаража, Ники стояла в проходе и смотрела на меня.

— Ты куда? — резко спросила она.

— В бар, — мой голос скрипел, как у столетнего старика.

— Что, поедешь опять развлекаться со своими шлюшками, не можешь удержаться? — сжала она свои кулачки.

Злость сорвала меня с байка и толкнула к ней. Схватив её, я прижал Ники к себе и приподнял, чтобы её глаза были напротив моих.

— Я не хочу никого, кроме тебя! Для меня никого больше нет, понимаешь? Только ты! Но я же живой и просто больше не могу тут находиться! Я дурею от твоего запаха! Я загибаюсь от желания заниматься с тобой любовью каждую минуту времени. У меня стояк круглые сутки! Боюсь, что если останусь, то просто накинусь на тебя и стану для тебя таким же гребаным похотливым животным, как и Ариман.

Ники смотрела на меня долго и пристально, а я только и мог думать о том, что её губы так близко к моим, и все её тело прижато так тесно, что мой член пульсирует и дергается, причиняя мне невыносимую боль.

— Я хочу тебя — наконец сказала она, с вызовом вздернув подбородок, и у меня едва не подкосились ноги.

— Ники? — Боже, я, наверное, выгляжу полным дебилом.

— Я сказала, что ты нужен мне в постели. Хочу заняться с тобой сексом. Но только на моих условиях.

Она думает, что я откажусь? Или что способен воспринять хоть что-то после слов «постель» и «секс», которые вылетели из её рта?

Мы оказались в спальне так быстро, как только я смог туда домчаться с ней на руках.

Я попытался положить её на постель, жадно ловя её губы, но она вывернулась.

— Нет. Ты не будешь меня трогать. Раздевайся и ложись на постель.

Я замер, тяжело дыша.

— У тебя проблемы с тем, чтобы отдать контроль в мои руки? Тогда не стоит и пытаться, — она почти развернулась, чтобы уйти.

Нет, только не это! Если моей принцессе нужен полный контроль над ситуацией, то так тому и быть! Я запихну свою доминантную натуру поглубже в задницу. Я дам ей все, что она бы ни попросила.

Я быстро стянул футболку и расстегнул ширинку. Вытянувшись на прохладных простынях, смотрел только на Ники, ловя влажное мерцание её глаз и демонстрируя ей полное своё подчинение. Она единственная в мире, перед кем я лег на спину и подставил горло. И сделаю это столько раз, сколько она захочет.

Ники стояла надо мной и изучала меня, и от медленно разгорающегося огня в её взгляде все моё тело напрягалось, а член дергался и истекал смазкой.

Очень медленно Ники сняла свою одежду, открывая моему голодному взгляду все, что я хотел видеть больше всего на свете. Встав на колени на кровати рядом со мной, она закусила губу, словно сомневаясь, стоит ли продолжать. При мысли, что она может просто передумать, меня прошил импульс боли, сжимая тисками бедные яйца. Я застонал сквозь зубы, глаза Ники метнулись к моему лицу, зрачки расширились, а рот приоткрылся, выдавая участившееся дыхание.

Решившись, прекрасная принцесса оседлала меня, медленно опустившись на мои бедра чуть ниже несчастного изможденного ожиданием члена. Долгожданный контакт кожи и её влажного лона был словно шок, и мои бедра дернулись вверх, умоляя прекрасную мучительницу о большем.

Ники наклонилась к лицу, и я потянулся к ней. Но она отказала мне в поцелуе, и её губы спустились на моё горло. Опять не сумев удержать стона, я откинул голову, подставляясь ей и принимая все, что она захочет мне дать.