Ирэне Као - За все грехи

– В каком смысле?

– В том смысле, что хотя это и Азия, там нет той наглой откровенности, как в гоу-гоу-барах Бангкока или на Филиппинах.

– А, ясно… Вьетнамки немного ханжи.

– Ну, скажем так, они относительно целомудренны и замкнуты. К ним не относятся стереотипы о секс-туризме…

– Я что, должна поверить, что ты не покорил сердце ни одной вьетнамки? – не унимается Линда.

– Ну, скажем так, мне пришлось попотеть больше обычного, – загадочно улыбается он.

Хотела бы она посмотреть на женщину, которая сможет устоять перед этой улыбкой.

– А сейчас у тебя кто-то есть? – спрашивает Линда напрямую.

– Чего? – переспрашивает Алессандро. – Да ну! У меня нет ни времени, ни желания на что-то серьезное.

Иногда в письмах он писал ей о женщинах, с которыми знакомился в разных уголках света. Ей нравилось читать эти «записки моряка», где правда всегда приукрашена, иногда испытывая ревность.

– А у тебя кто-нибудь есть?

– Ну… не совсем, – неопределенно отвечает она, скривив губы. На мгновение она думает о Давиде – но это даже не роман.

Алессандро смотрит на нее, изучает, как объект для фотографии в просвете окна, стирающем четкие очертания.

– Неправда, ты так же хороша, какой я тебя помню, и совсем не изменилась. Даже стала еще красивее.

Линда опускает глаза и улыбается. В нее будто вселился дух противоречия. В памяти ожили воспоминания. Она чувствует смятение и что-то неизведанное впереди.

Алессандро тоже остался таким, каким она его помнила.

– Хотя погоди-ка… кое-что изменилось. – И на его лице появляется дьявольская усмешка. – У тебя выросли сиськи! – он показывает на них пальцем.

– Ну да, конечно, – Линда поправляет край халата. – Пока тебя не было, я решила вкачать туда силикон, совсем чуть-чуть, хотя не уверена, что мне это было нужно.

Она смеется.

– Ах, да, ты из тех, кто увеличивает на один размер. Я таких вещей не забываю. А ты красавица, – улыбается Алессандро.

– Ладно тебе… – она тычет кулачком ему в грудь.

– Я по тебе скучал.

Он обнимает ее за талию. На мгновение ее ноздри улавливают знакомый запах, неповторимый запах Алессандро.

– У меня кое-что есть для тебя в машине, – внезапно говорит он и неуклюже высвобождается из объятий.

Линда отпускает его, едва удержавшись от соблазна зарыться носом в ложбинку у его шеи. Минуту спустя Алессандро возвращается со шляпой из соломы, украшенной ярким геометрическим рисунком.

– Я купил ее тебе на ханойском рынке. – Он надевает шляпу ей на голову.

– Красота какая! – Линда снимает шляпу, восторженно рассматривает ее, затем снова надевает.

Алессандро улыбается, любуясь ею.

– А тебе идет.

– Да? Я не похожа на гриб? – она пронзительно смеется.

– На ядовитый.

Она не успевает опомниться, как Алессандро щелкает ее своим iPhone. Линда снимает шляпу и кладет на диван.

– А это что за чудо? – удивляется Алессандро, заметив на стене инсталляцию из фотографий.

– Тебе нравится? – спрашивает она. – Это твои открытки, которые ты присылал мне со всех концов света.

– Вижу, – отвечает Алессандро, почти не дыша. Глаза у него блестят. – Эффект потрясающий. Никогда бы не подумал.

Из динамиков «MacBook Air» доносится композиция «Doors», создавая эротическое настроение. Алессандро берет акустическую гитару Линды, стоящую у стены, – ее прошлое увлечение, садится на диван и начинает тихонько перебирать струны.

– Иди сюда, – зовет он, и на мгновение его теплый голос перекрывает музыку.

Линда садится на пол напротив него и начинает вполголоса подпевать – «Light My Fire» она знает наизусть. Стуча по коленям пальцами, она отбивает ритм, пока песня не закончилась.

Тут Линда вспоминает, что давно должна быть на работе, а она все еще в халате… да еще и машина сломалась!

– Черт, сколько сейчас времени? – взволнованно спрашивает она у Алессандро.

– А я откуда знаю? – и он смотрит на наручные часы – четырнадцать сорок пять, все еще время Ханоя. – Теоретически где-то примерно без пятнадцати десять.

– Блин, пора бежать! – Линда вскакивает, спускаясь с небес на землю, приглаживает волосы.

– Прости, куда ты торопишься?

– На работу, – она смотрит умоляюще. – Ты ведь подвезешь меня в студию, а? Мой кабриолет у Макса в мастерской.

– Вот так новости, – шутливо отзывается Алессандро. – Ладно, отвезу тебя. Давай скорее.

– Спасибо, спасибо, спасибо! – верещит она, взъерошив ему волосы. Она помнит, что его это бесит.

В ответ он шлепает ее.

– Давай одевайся.

– Лечу!

– Жду тебя здесь.

Алесандро снова берет в руки гитару и делает пару аккордов, наигрывая непонятную мелодию, которая крутится у него в голове.

Робкий стук в дверь ее кабинета.

– Входите, – отвечает Линда, сидящая за столом, заваленным сметами и автокадовскими чертежами.

Дверь открывает Людовико Фассина.

Это сухой тип, всегда в своей рубашке священника, застегнутой на все пуговицы, прямоугольных очках в невидимой титановой оправе и широких старомодных брюках. Он смотрит на Линду, как на какой-то чужеродный предмет.

– А, ты здесь, – произносит он. – А я заезжал за тобой, подождал немного в машине и уехал, было где-то полдевятого…

Линда что-то вспоминает и хлопает себя по лбу.

– Боже, прости, Людо! Я совсем забыла!

Ей не хватает духу признаться, что в это время она еще спала. А потом приехал Алессандро, и она совершенно забыла об их договоренности.

А вот Людовико – последний человек, который что-либо забыл бы. Он всегда приходит в студию с первыми лучами солнца, намного раньше начала рабочего дня, включает все компьютеры, аккуратно раскладывает свежие газеты и журналы на столике в зале для посетителей и усаживается за свой стол в ожидании указаний от начальства.

Он такой зануда и педант, что у Линды от одного его вида начинается нервный тик.

– Ладно, ничего страшного, – говорит он с таким видом, будто думает: вот стерва, пользуешься мной!

Но вслух он, конечно, никогда этого не скажет.

По крайней мере, Линде, к которой испытывает симпатию, хотя сам себе в этом не признается. Он уже собирается выйти, но вдруг вспоминает:

– Не забудь, что сегодня надо позвонить графу Гримани. Он все еще ждет от нас переделанный проект.

Линда вздыхает – ей никогда не удается скрыть раздражение:

– Да получит он свой чертов горизонтальный душ. Я как раз забивала смету в компьютер.

Она берет со стола листок с расчетами и показывает ему.

– Но спасибо, что напомнил.

– Пожалуйста, – отвечает Людовико и выходит.

Линда закрывает папку «Гримани». Потом засовывает листок со старой сметой в шредер, и тот за пару секунд превращает его в кучу ленточек, похожих на серпантин. Эта процедура каждый раз доставляет ей почти физическое удовольствие и наслаждение, какое она испытывает, когда избавляется от того, что ей не нужно.