Ирина Горюнова - У нас есть мы

Я тайком просачивалась с черного хода в детдом и складывала добычу в подсобке, заворачивая ее в хрустящую праздничную обертку, купленную на сэкономленные гроши от зарплаты. Но я не могла дать им родителей. Вручая новогодние подарки, я смотрела на детские лица, полные ожидания, и понимала, что, несмотря на радость от сюрпризов, они разочарованы. Главная мечта не сбылась…

С болью в сердце я решила опять поступать в медицинский, на этот раз на кафедру психиатрии и медицинской психологии, чтобы помогать в дальнейшем детям, у которых психика разрушена настолько страшными историями, что и выговорить невозможно, а уж представить – тем более. Прощалась с ними я со слезами на глазах, но передо мной стояла цель, к которой я жаждала прийти, и приходилось, стиснув зубы, переступать через себя.

Мои родители только рады были подобному повороту в судьбе дочери, так как наблюдали за моей жизнью весь прошедший год со скептицизмом и некоторым страхом. Когда я предложила им усыновить близняшек Вареньку и Борьку, они с ужасом отказались.

– Ты не понимаешь, – увещевала меня мама, – эти детишки ущербные! У них родители алкоголики. Кто знает, что станется, когда они вырастут… Может, сами на нас с топором пойдут…

– Мама, не пори чушь, они нормальные дети! Сходи со мной в детдом, посмотри, ты все поймешь… ты их полюбишь!

– Ну вот еще! Доча, я тебя родила, воспитала, внуков твоих буду нянчить, а пока дай мне пожить по-человечески. И так каждый день кручусь как белка в колесе. Бабушка у нас старенькая, ей покой нужен. Дед уже на ладан дышит, а ты – «усынови». Когда ты только начнешь жить в реальном мире?

– Я и живу в реальном мире, просто хочу сделать его чуточку лучше.

– Тоже мне, мать Тереза нашлась! Ты за мой счет хочешь сделать жизнь лучше? Сначала пойди выучись, получи достойную работу, а потом поговорим.

– Ладно, мама, не буду тебе больше надоедать.

Мы познакомились с Алексеем, когда я училась на третьем курсе, а он уже заканчивал мед и собирался в аспирантуру. Выбрав своей специальностью стоматологию, как перспективную и неплохо оплачиваемую область медицины, он четко знал, чего хочет добиться, имел большие амбиции. Светловолосый упрямый мальчик с волевым, квадратно скошенным, словно обрубленным подбородком и словно бы в противовес – нежными, девически пухлыми и розовеющими сладкой карамелью губами. Приехавший из Тульской области, он успешно продвигался вперед и был на хорошем счету у педагогов. Устроившись подрабатывать в Институт педиатрии, он ухитрялся одновременно писать научные статьи, ходить на дополнительные семинары и конференции и быстро продвигаться вперед. Мне нравилась его целеустремленность и вера в себя, ему – моя хрупкость и доверчивость. Я рассказывала ему о детском доме. Он мягко, но решительно взял сторону Марии Афанасьевны и тоже считал, что эта работа не для меня.

– Ириша, пойми, ты слишком эмоциональна и впечатлительна, а этим деткам нужен человек твердый, неэмоциональный, хладнокровный. Помочь им сможет только тот, кто сумеет сконцентрироваться на их психических заболеваниях и правильно назначит лечение и так далее… А ты будешь плакать, искать их родителей и в итоге только все испортишь.

– Почему испорчу?

– Потому. Подумай сама.

– Я и думаю.

– Ты думаешь сердцем, а надо – головой, мозгами. Родишь своего ребенка, все устаканится.

– Я все равно пойду потом туда работать.

– Тебе никто и не запрещает. Я просто говорю о том, что вижу. Да ты и сейчас посещаешь свой детский дом все реже и реже.

– Ну, я же учусь, мне не хватает времени.

– Это понятно. Есть такая пословица: «Желание – тысячи возможностей, нежелание – тысячи причин». Ты просто скрываешь от самой себя правду, потому что она мешает тебе быть верной курсу, который ты наметила.

– Не знаю, может быть, ты и прав.

– Я прав, дорогая.

Через полгода Алексей сделал мне предложение. Я согласилась, безоглядно полюбив его, – за силу, ум, целеустремленность, волевой характер. К тому же он так красиво ухаживал: дарил цветы, возил отдыхать на Селигер, купил недельный тур в Египет и там, в Долине царей, в Луксоре, сделал мне предложение. Он произвел ошеломляющее впечатление на моих родителей. Если до знакомства с ним мама бурчала, что «провинциальному мальчику нужна прописка», то после того знаменательного вечера ее мнение изменилось радикально:

– Ой, Ирка, неужто тебе повезло? Прописки у него, конечно, нет, но такой мальчик всего добьется сам и всех москвичей за пояс заткнет. Он знает чего хочет и как зарабатывать деньги, делать карьеру. Я так рада за тебя! Смотри, береги его.

– Спасибо, мама. Я боялась, вы с папой будете против.

– Здесь не тот случай, доченька. Настоящего человека видно сразу. В конце концов, многие знаменитые ученые, актеры, режиссеры приезжали из глубинки и добирались до таких высот! Москвичи избалованы тем, что уже живут тут, а провинциалам нужно покорить столицу. Это закон природы, эволюция: сильный пожирает слабого, немощного, больного.

– Ты как-то цинично об этом говоришь, мама.

– Жизнь вообще цинична, малыш. Я тебе добра желаю.

– Знаю.

– Когда решили свадьбу устраивать?

– Скоро, мама. Я в положении. Не говорила тебе, потому что не знала, как ты отреагируешь.

– Поздравляю. Тебе бы сначала институт окончить. Четвертый курс. Может, аборт сделаешь?

– Ни за что! Это грех, убивать зарожденную в тебе жизнь. Возьму академку.

– Ну как знаешь. Твоя жизнь, тебе и решать.

– Спасибо, мама.

– Не за что, дорогая.

Мы поженились тихо и без помпы – не хотелось привычных воплей «Горько!», пьяных драк и причитаний тетушек типа: «Лебедушка белая, на кого ж ты нас покидаешь…» Да и с финансовой точки зрения тратиться на свадьбу, когда скоро появится малыш, не слишком разумно.

А потом я заболела краснухой. Это было страшно. Мы, близкие к медицине люди, понимали это лучше других. Острое воспалительное заболевание внутренних органов ведет к интоксикации, кислородному голоданию плода, а потом нарушается функция плаценты. В семидесяти процентах случаев при заболевании краснухой вирус вызывает тяжелые пороки развития. Алексей настоял, чтобы я сделала аборт.

После этого наши отношения охладились, стали сдержаннее. Я не смогла вернуться в институт – целыми днями валялась на кровати и ревела. Пытавшуюся было утешить меня маму я выставила за дверь комнаты с воплями: «Ты тоже хотела, чтобы я сделала аборт, ненавижу!» В тот период я ненавидела всех: Алексея, заставившего меня решиться на страшный шаг (а вдруг бы патологии не оказалось?), матерей, рожавших легко, а потом бросавших своих крошек, даже самих детей, которые маячили перед моими глазами и напоминали о том, что и у меня могло бы появиться свое маленькое родное чудо, ненавидела саму себя за то, что еще в юности баловалась черной магией, ведь теперь наступила расплата, быть может, именно за эти прегрешения. Хотя что там такого мы натворили? Крутили тарелочки, вызывали духов, гадали, пытались приворожить кого-то… но никого не убили, не сглазили, порчу не наводили, душу не продавали, сделок с дьяволом не заключали…