Константин Фрес - Мой нежный враг

– И ты решила в это меня травить!.. Ты решила так поступить со мной!

Юла мерзко усмехалась.

– Мой тебе совет, подруга, – хладнокровно произнесла Юла. – Выбери местечко посвободнее и опрокинь сама, чтобы этого не сделала она. Конечно, выдерут они тебя здорово. Но если кого-то сожжешь дотла, наказание будет длиться намного дольше…

От ужаса Ева не могла и слова произнести. Все звуки застряли в сжатом нервном спазмом горле.

– Но ты могла отказаться, ты могла уйти отсюда! – произнесла Ева, наконец, кое-как справившись со страхом. – Могла сказать, что они тебя шантажируют! Заставляют!

– Могла? – закричала Юла, сжимая кулаки. – Могла?! Да ты что, не видишь, кто они такие?!

Она было раскрыла рот, чтобы высказать самое главное на этот вечер признание, но тут двери в подсобку раскрылись, заглянул охранник с невозмутимым лицом.

– Ева, – прогудел он. – Тебя клиенты ждут. Твой коктейль готов и горит. Неси; а не то прогорит весь, сама будешь за него платить. Есть у тебя лишние пятьдесят тысяч?

«Ну все, это конец».

Ева, осторожно ступая по полу, который теперь казался ей блестящим льдом, звонко цокающим под каблуками ее туфель, несла пылающий хрустальный кубок.

Синее пламя весело плясало, освещая лица людей. В его призрачном свете она казались Еве чудовищами. Причудливые тени то превращали их лица в оскаленные морды, то обратно – в лица. Они смотрели с интересом и издевкой на Еву и расступались. Кажется, с этой шуткой они были хорошо знакомы и знали, что произойдет дальше.

Ева шла, гордо выпрямив спину и упрямо сжав зубы. Ни словом, ни жестом она не выдавала свое нервное напряжение. Перед глазами ее были только пляшущие синие язычки пламени и Итан. Она видела его, небрежно развалившегося в кресле. Он с интересом смотрел, как она восходит на свою личную Голгофу… да черт, почему эта религиозная чушь лезет в голову?!

Рыжая, кажется, нарочно сманила поближе всех моделек, что сидели у Итана на цепи. Они окружали их столик и преданно выглядывали из клубной темноты.

Взгляд приближающейся Евы метался с одной девушки на другую, отчего-то вычленяя всякие мелкие, ничего не значащие детали. То бретельку платья, ушитого пайетками, то округлое плечико, которое девушка нарочито выставляла вперед, принимая вычурную и соблазнительную позу, словно в темноте прятался фотограф и запечатлевал ее красоту на снимках.

Они ничего не подозревали.

Они просто делали свою работу. Украшали собой праздник жизни жестоких толстосумов.

На которую из них рыжая собралась выплеснуть жидкий огонь?

Ева крепче сжала зубы, чтоб не разрыдаться в голос, и на миг закрыла глаза, продолжая неспешно и плавно идти вперед.

«Черта с два! Вылью себе на ноги!»

Предвидение предстоящей боли и ужаса обожгло нервы, но видение голой Юлы, которую насилуют и хлещут кнутом, ранило больше. К боли примешивался стыд и ужас, что это унижение никогда не кончится, и Ева твердо выбрала.

«К тому же, я стану уродливой, – думала она, вся трясясь. Ее ноги проделывали последние шаги, и коленки тряслись. – И никто меня не захочет. Никому из них я принадлежать не буду!»

В эти мысли ворвалась тревога, острая и сильная, сметающая все на своем пути. Взгляд Итана, его горящие черные глаза… Ева, шагая вперед, видела только эти глаза. Смотрела только в них, упрямо и непреклонно. Мысленно говорила им о своей готовности тотчас, прямо под этим внимательным немигающим взглядом, вспыхнуть, как живой факел. И не сворачивала с намеченного пути.

До столика осталось три шага… два… Блестящий поднос на пальцах Евы вдруг задребезжал сам собой, словно при землетрясении, и она, сама не понимая, как, вывернула кисть так, чтоб падающий бокал окатил ее горящей жидкостью.

Но хрустальный кубок словно жил своей жизнью. Против всех законов физики он покатился вверх по подносу и на глазах изумленной Евы спрыгнул с края на пол.

Прямо посреди рассевшихся моделей.

И те не успели бы ни встать, не отползти. Да и цепочки слишком короткие… отпустит ли их Итан, сообразит ли, что произошло? Да и захочет ли, может, шутки рыжей его тоже развлекают?

«Простите меня, девочки…»

Ева закрыла глаза, ожидая хрустального звона и криков ужаса, когда синее жидкое пламя лизнет пол и разбежится, жадно и зло ухватывая своих жертв.

Но ничего этого не последовало.

Три секунды, которые Ева стояла, словно парализованная, зажмурившись, текли вечность. Когда же она распахнула изумленные глаза, перед ее взглядом предстала весьма интересная картина.

Девушек – моделей под ногами не было; Итан ослабил их поводки и они разбежались, спасаясь от падающего огненного кубка.

Но и коктейль был цел. Удивительно, но он не разбился об пол, и даже не упал на то место, в какое ему полагалось свалиться. Тонкая хрустальная ножка кубка была зажата в белых сильных пальцах Итана, и тот с ухмылкой отпивал горящее голубое пламя, весело глядя на перепуганную Еву.

– Великолепно, – пророкотал он глубоким, полным удовлетворения голосом. – Так сладко…

И весьма недвусмысленно облизнул красные губы.

Ева вздохнула полной грудью, ощутив, ка судорогой свело плечи. Кажется, она не смела дышать все то время, что несла сюда, к столику, смертоносный коктейль, а теперь просто захлебывалась воздухом. Кровь стучала в ее висках, пьянила ее, Ева едва ли не падала в обморок от пережитого ужаса. И никак не могла успокоиться.

«Черт вас дери! Но это еще не конец! И что они прикажут мне сделать в следующий раз? Отрезать кусок мяса у любого гостя с ляжки?! Да вот хрен вам!»

Теперь она осмелилась посмотреть и на рыжую.

Та, казалось, сходила с ума от ярости и бессильной злобы.

Ее алые кудряшки, казалось, шевелились на голове, как клубок змей, она скалилась и едва не рычала на Итана, который каким-то невероятным волшебством поймал кубок, не позволил ему разбиться.

– Сука, – шептала рыжая, глядя на Еву. Воздух между ними звенел от ненависти. – Дрянь! А ну-ка!..

Но договорить она не успела. Не успела дать очередной смертоносный приказ.

Итан вдруг оказался на ногах, и рыжая тоже. Они подскочили одновременно с той лишь разницей, что рыжая изготавливалась накинуться на Еву, а Итан – затем, чтобы остановить ее.

Кубок, догорая, стоял теперь на столике, а белые сильные пальцы мужчины стискивали лицо рыжей, поднимая его вверх. Рыжая скалилась и рычала, словно дикое животное. Ее острые яркие ногти бессильно рвали воздух, не осмеливаясь, однако, прикоснуться к мужчине. А Итан, посмеиваясь, смотрел в ее искажающиеся, каждый миг меняющиеся черты, с удовольствием упиваясь ее бессилием. Казалось, яростный огонь, вспыхнувший в рыжей, ему нравился, и мужчина искренне наслаждается ее беспомощностью перед ним.