Ольга Ло - Кира

Он всё же собирался ответить что-нибудь остроумное, заставить её повернуться к нему лицом, хотя и не имел ничего против вида изящной спины, которую так тянуло погладить, но сзади посигналили.

– Обождёшь?

Кира кивнула. До полудня заняться ей было нечем и дико хотелось непонятно чего.

Она взглянула в сторону автомобиля: огромный чёрный внедорожник, блестяще-глянцевый, словно маслина, хромированные диски ослепляют не хуже солнечных бликов, скачущих по водной глади, зеленоватые окна подняты – в салоне работает кондиционер. Кира с завистью представила циркулирующую внутри прохладу, чуть вытянула шею, пытаясь рассмотреть пассажиров.

Впереди сидела ухоженная блондинка в широкополой голубой шляпе и огромных солнцезащитных очках, закрывающих половину бледного лица. Она была явно чем-то раздражена и что-то беспрестанно говорила водителю, которого Кире не было видно. Чётко очерченные ядовито-коралловой помадой губы молодой женщины ритмично открывались и закрывались, будто та спешила высказать спутнику всё, что когда-либо знала. Кира не любила болтливых, блондинка ей не понравилась. Особенно её белые зубки, быстрые и мелкие, как у хорька. По крайней мере, с того места, откуда Кира за ней наблюдала, они казались именно такими.

– Надо проводить, поедешь? – спросил Андрей, через несколько минут подзывая её к машине.

Конечно, она поедет.

Не так уж часто кто-то спрашивает дорогу к платному пляжу, где ей так нравилось проводить время. Вроде бы и море то же и песок, всего лишь расчищенный от мусора и окурков, а впечатления совсем иные. Будто купаешься в океане, где-нибудь в Австралии, а в сотне метров от берега качается дорогущая пухлая яхта, послушно ожидая, пока ты насытишься солнцем и волнами, чтобы после отвезти, куда скажешь.

Кира влезла на заднее сиденье, блаженно вздохнув, когда её разгорячённая кожа встретилась с прохладой светло-кремовой, и оттого казавшейся ещё более прохладной, кожей салона. Пахло свежестью, дорогим парфюмом и едва уловимо – алкоголем. На этом фоне от неё самой исходил отчётливый терпкий запах, не пота, но пропитанного солью, нагретого солнцем тела. На полу между креслами втиснулся ярко-розовый надувной круг, под ним две теннисных ракетки и детский мяч с мультяшными картинками.

Кира машинально нахмурилась. Дети любых возрастов, характеров и вероисповеданий липли к ней как водоросли к завязкам купальника всякий раз, как узнавали, что «эта тётя здесь живёт, всё знает, и поедет с нами показывать дорогу».

Когда приезжие были с детьми, ей редко удавалось спокойно поплавать. Она занималась тем, что терпеливо, насколько это было возможно, удовлетворяла неиссякаемое детское любопытство, ныряла за крабами и ракушками, и, собственно, незаметно для всех превращалась в бесплатную пляжную няньку, и никуда не денешься – чистый пляж довольно далеко от города, чтобы плюнуть и вернуться пешком. Хотя частенько она и это проделывала. Иногда уходила подальше, если семейка бесила её особенно сильно и возвращалась только к закату.

Парадокс, но местные игнорировали море, рядом с которым жили. Оно же грязное, скучное, бледное, холодное и вообще не настоящее, лучше в Таиланд или Турцию. Вот там – отдых. А здесь купаться некогда, работать надо, семью кормить. Это как с большими городами, напичканными театрами и галереями, в которые провинциалы намереваются ходить по несколько раз в месяц, а на деле годами проезжают мимо, уныло разглядывая фасады старинных зданий в окно малолитражки, взятой в кредит, и клянутся: в следующем сезоне уж точно сходят на балет.

Кира же море любила, не проходило и дня, чтобы она хотя бы не намочила в нём ноги…

– Это мой, – сказала блондинка, отвечая на невысказанный вопрос, скрипнула пальцем по надувному кругу, и лениво повернулась к Кире. – Я не умею плавать. И, вообще, до смерти боюсь воды.

Последнюю фразу она произнесла с лёгким нажимом, будто сказанное выводило её из себя и в то же время как-то выгодно отличало от других.

Кира понятия не имела, для чего ей могла бы понадобиться эта, в общем-то, личная информация, поэтому никак не отреагировала. Она была далеко не из тех людей, кто из вежливости поддерживает каждую реплику собеседника и не особо старалась изображать приветливость.

Потом блондинка сняла очки, аккуратно сложила дужки и улыбнулась белыми, совсем не мелкими, ровными зубами, кое-где испачканными коралловой помадой:

– Я Лена, это мой муж, Виктор. Будем знакомы.

Кира поймала в зеркале спокойный тёплый взгляд, представилась в ответ. И сразу подумала о матери. Мать не одобряла эти её «экскурсии».

«Ты нужна дома. Сколько можно ошиваться на берегу?!»

Пока отец был в рейсе, они сдавали приезжим комнаты с обязательными домашними завтраками и услугами прачечной, и это занятие только с виду казалось лёгким. На самом деле, жильцам постоянно что-то требовалось, мать их с ходу баловала излишним вниманием, просила чуть что обращаться к ней или к Кире и через пару дней они уже основательно сидели у них на шее. Что-то вечно ломалось, заканчивалось или терялось.

Тому, что подразумевалось как прелестный «bed and breakfast» Кира предпочитала куда более реалистичные и приземлённые названия: «бесконечный бардак», «бессмысленное беспокойство», «безрукие беспредельщики»…

Она психовала, выговаривала матери всё, что думает об этом горе-бизнесе, часто не ночевала дома, сочиняла всякие небылицы о постояльцах, грозилась уехать с отцом и больше никогда не возвращаться, но через несколько дней успокаивалась и вновь терпеливо выполняла нескончаемые поручения ровно до следующего приступа.

Плевать. Мать всё равно ничего не сделает, смирится. А она не может без моря. Море ей жизненно необходимо, и она не собирается от него отказываться.

Как только ей исполнилось пять, отец научил её плавать. Может, она умела это и раньше, но считала точкой отсчёта именно день своего пятилетия, когда он подарил ей огромное пляжное полотенце, крепко обнял и торжественно поздравил с открытием безгранично прекрасного морского мира. С тех пор Кира проводила в воде всё свободное время, а отец стал звать её русалкой. Банально, но она действительно плавала как рыба, легко и бесстрашно ныряла, подолгу оставаясь под водой, чем вечно пугала мать в те редкие дни, когда они проводили время на пляже все вместе, втроём. Мать не выносила жару и предпочитала вечерние предзакатные часы, чтобы искупаться и отдохнуть от домашних забот, в то время как они с папой могли пропадать на пляже сутками.

Вот она с разбега несётся в воду, раскинув в стороны загорелые руки, облитая солнечным светом, вспахивает маленькими ступнями горячий нежный песок, ловит ртом сияющие брызги, взлетающие до небес. Отец смеётся, бросаясь вдогонку. Кира слышит за спиной громкие всплески, папа совсем рядом, но она плывёт не оборачиваясь, ему до неё ни за что не добраться – чувство скорости, силы, свободы и восторга радостно бьётся в груди…