Марат Аваз-Нурзеф - Моя Прекрасная Ника

– Вы не возражаете, – продолжила Ника, когда они устроились в Дамасе, – если мы поедем к моей подруге-однокласснице?

– Конечно, нет. Как скажете.

Валентина работала на заводе лаборанткой и жила в своем доме, на земле. Примечательным было то, что с улицы через калитку двухстворчатых деревянных ворот сначала попадаешь в довольно широкий и длинный коридор, образованный заборами соседних дворов. В конце этого замкнутого пространства имелась дверь в поперечной стене, которая и открывалась непосредственно во владения подруги Вероники. Огороженный пустырь был вроде предбанника , бесплатным дополнением (чуть позже Фархад загнал сюда свой Дамас), которое по площади, пожалуй, немного превышало сам дворик. Дом тоже был маленьким, низеньким, из двух смежных комнат и с пристройкой с отдельным входом со двора: кухня и за перегородкой – ванна. Земельный участочек имел три деревца, до того чахлых и неприметных, что определить однозначно их названия было невозможно, да кустики садовых цветов, тоже бедствующих, которые только опытный глаз мог отнести к хризантемам. Прозябание зеленого друга – показатель отсутствия должного ухода, своевременного полива, а также близости к химическому заводу, чье дыхание, ощущавшееся на много километров вокруг, было отнюдь не таким чистым и свежим, как поцелуй ребенка.

Валентина во многом являла собой противоположность своей бывшей однокласснице: блондинка, среднего роста; как пишут в брачных объявлениях, приятной полноты; глаза васильковые; рот маленький, губы тонкие; короткие волосы в химической завивке. Жила одна. Родители умерли. Детей не завела. Проверялись: в пустоцветах оказался муж. На лечение махнул рукой: всё равно не исправишь! А как лишился работы в связи с развалом своего треста, последовавшего вслед распаду Союза, он, рабочий-строитель, перебивался случайными заработками, пристрастился к спиртному, а потом и вовсе пропал. Нет, не умер, примкнул к бомжам: пару раз его видели в этой компании на ташкентском базаре на Куйлюке, разгружавшей машину с овощами.

Впрочем, по мужьям, вернее, по их отсутствию, между подругами имеется и кое-какое сходство. Они даже работали в одной бригаде: Валин – монтажник, Никин – сварщик. Сварной, как между рабочими зовется этот специалист, в первой же волне исхода русских из Республики Узбекистан увез жену и маленького сына в Россию. Но в начале 1990-х тамошняя ситуация была не лучше узбекистанской: промышленное и гражданское строительство от государства переживало стагнацию, а негосударственное и частное еще пребывало в зародыше. В коммерческих же делах он, в отличие от жены, не сумел себя найти. Опять-таки алкоголь – вечный спотыкач для русского человека, где бы он ни родился, где бы ни вырос. Обманчивый и мнимый спаситель при невзгодах. А на деле – пагуба. К тому же связь с женщинами, так же идущими ко дну жизни. И однажды Вероника, жалевшая в нем человека и родителя своего Ромы, не раз прощавшая ему загулы и похождения, – однажды она вконец осознала, что лучше быть одной и самой растить сына. К тому времени она уже была офисным менеджером. А начинала в Екатеринбурге продавцом с лотка. Она, имевшая после окончания Ташкентского пединститута 10 лет работы в Алмалыке учительницей русского языка и литературы. И вот Вероника Захаровна Краснова, заместитель гендиректора компании по работе с оптовыми покупателями, в очередном отпуске, на Родине, в Узбекистане, у мамы. И Фархад Асхадович вдруг, совершенно нежданно-негаданно, вернулся в ее жизнь. И не в давних и наивных мечтах девчушки, но в текущих реалиях взрослой женщины. В которой, впрочем, если имелся бы прибор по высвечиванию внутреннего мира, можно было бы увидеть душу той самой девочки пионерского лета 30-летней давности.

Валя усадила гостей за круглый стол образца 50-х годов, массивный и тяжелый. Улучив момент, зашла за спину мужчины и сделала подруге знак в сторону двери.

– Я поставлю чайник, – сказала хозяйка и направилась к выходу.

– А я помогу, если что надо принести, – поднялась Ника и улыбнулась Фархаду Асхадовичу. – Мы мигом…

– Знаешь, случилось непредвиденное, – начала Валя на кухне. – Меня вызвали в вечернюю смену вместо заболевшей Наташи. Через полчаса я должна уходить.

– Как?! – в восклицании Ники были и удивление, и разочарование, и тревога. – Каким образом?! Прислали кого-то? У тебя же нет телефона.

– У нас же пейджеры! Еще с прошлого года! Сообщения посылают… Ну, ты чего испугалась-то?

– Чего мне пугаться! Просто неловко. Придется извиниться. Он, конечно, поймет. И все-таки…

– Что все-таки?! Что, гоню я вас, что ли?! Просто предупреждаю, что я уйду через полчаса. А вы здесь будьте, сколько хотите. Уйдете до моего возвращения, так я оставлю ключи: закроете двери и спрячете, где покажу. А хотите – до утра оставайтесь. Меня-то дежурная машина завезет после смены, за полночь. И вам не помешаю: вы устройтесь в спальне, а я переночую в гостиной, на диване…

– Ты нас уже поженила?! – засмеялась Ника своим обычным смехом, придя в себя после первого замешательства.

– Зачем?! – в тон ей ответила подруга. – При чем тут я?! Сами всё и обделаете! Времени предостаточно!

– Ну, что ты прямо! Я… Я… Не готова!

– Что, готовность дома позабыла? Так, у вас хватит времени три раза съездить за готовностью, куда надо! Машина-то – под вами!

– Да я вообще не готова оставаться с ним с глазу на глаз на отшибе!

– Что, сомневаешься?! Или хочешь поломаться? А кто мне давеча все уши прожужжал про Фархада Асхадовича! «Ах, какой он умный! Ах, какой прекрасный! Какой желанный!» Так это оттуда, – Валя ткнула пальцем в потолок, – всё устроили таким образом, чтобы вы не тянули резину, как дети, а оказались в объятиях друг у друга! Да если бы у меня появился такой человек, как твой Фархад, я бы с ним, не задумываясь, хоть в омут, хоть на край земли! Всё от Бога!

– А может, в данном случае чёрт приложил свою руку?

– Ну, какая тебе разница, от кого твое счастье?! В конце концов, не было бы чёрта, так Адам и Ева до сей поры ходили бы манекенами в райском саду! И не было бы сейчас ничего – ни тебя, ни меня, ни твоего ненаглядного, ни этого домика, ни завода, ни смены, ни Алмалыка!

– Как ты не понимаешь?! Он, я надеюсь, тоже будет рад остаться наедине. И не скажет, но подумает, что я специально всё устроила, заранее знала, что ты уйдешь на работу, а неожиданность твоего вызова на смену сочтет нашей договоренностью, женской солидарностью и хитростью…

– Ну, хочешь, я ему сообщение покажу? Оно еще сидит в пейджере…

– Это тоже не годится: и смешно, и глупо…

– Вот и я говорю: самое правильное – плыть по течению, а не бултыхаться против!

– Есть еще одно. Ты посмотри, как я одета! Всё туда же! Специально! Чтобы соблазнить!