Наталья Сажина - Сборник рассказов. В жанре имморт-фантастика

– Да к дьяволу. Еще с медведЯми я не разговаривал! – ответил корж. Он наконец достал свою штучку левой рукой и теперь пристраивал ее удобнее в ладони.

– Это мой медведь! Не трогай его! – заорал нест.

– Да чтоб тебя… – сказал корж уже тихо, опуская руку с пистолетом. – Целуйся с ним теперь!

Он, морщась, принялся щупать свою раненую руку. А нест продолжил разговор с медведем:

– Ну? Страшно?! Не бойся.

– Как не бойся? – глухо отозвался медведь. – Страшно если.

Корж крякнул от неожиданности. Действительно говорящий медведь. Нест усмехнулся в ухо и, не отпуская медведя, потрепал между ушами.

– Как тебя зовут?

– Биргетит, – насуплено ответил медведь.

– Как, как?! Биргетит?

Имя, как будто развеселило неста.

– Да.

– А зачем ты на нас прыгнул? Чем мы тебя обидели?

– Я винтовку себе хотел взять, а вы уплываете. Что делать было?

– Ну да, – весело согласился нест.

Корж пошевелился, опять потрогал правую руку, поморщился.

– А еще какие имена у вас есть? – спросил нест.

– Разные. Старуха, Супремум, Кан-торо, Валесница… много всяких.

Нест уже даже хохотнул:

– Канторова лестница, говоришь?

– Да, – ответил медведь, – только ты не там пустоту делаешь в звуках.

– А главные есть у Вас?

– Старуху мы все слушаем, она самая умная. Про людей знает. Только она не старая, она молодая, как все наши. Хочет, чтоб старухой ее называли.

– Да-да-да-да-да, – улыбаясь, отозвался нест. – А глаза у нее какого цвета?

– Один голубой, другой желтый.

– Желтый справа?

– Да…

– И на загривке клок белый?

– Да, – удивленно ответил Биргетит. – Ты старуху знаешь?!

– Знаю, – с улыбкой сказал нест. – Большая самая была у нас. Мы ее Наташей звали. Веселая. Это же она вам имена надавала? – сказал нест и расхохотался. – Кто же еще?! Передавай ей привет. Скажи – от Романа. Ладно?

– Ладно.

Корж забывшись, шевельнул правым плечом, опять поморщился и издал тихий стон. Нест Роман тут же вспомнил про коржа. Он повернул незрячее лицо на звук и начал возбужденно рассказывать:

– Это триста лет назад было… Я в исследовательском центре с медведями работал. Война началась, центр коржи разбомбили. А у меня две пары медведей там. Что с ними стало – так и не узнал. Вот Наташа объявилась.

Корж промолчал, зло играя желваками и не испытывая никакой радости от встречи. А медведь оживился:

– Она триста лет прожила? – с интересом спросил он.

– Ну да. Вы же нестареющие. Вы несты.

– Нест, значит нестареющий? – удивленно спросил медведь. – А! Ясно теперь… А корж?

– Корж – это короткая жизнь, короткоживущий, – ответил Роман и потрепал опять медведю уши. – Любопытный ты какой. Ты, лучше знаешь что, ты скажи Наташе, что мы за рекой, что к нам можно в гости заходить.

– Ладно.

Тут наконец подал голос корж.

– Воркуют, голубки, – сказал он хрипло, через силу, будто выталкивая слова.

Сказал и пошел прочь.

– Стой! Стой, говорю! – заволновался нест. – Перестань!

Медведь не понимал, что происходит. Корж отошел еще на пару шагов, приставил пистолет к голове и выстрелил.

– Фух, – фыркнуло тихо.

Тело упало. Наступила тишина.

– Что это? – спросил ошеломленно медведь. – Зачем?

– Почти всегда так, – сокрушенно ответил нест.

Он покачал головой и добавил:

– Мы ведь не скрываем технологию. Мы ее предлагаем даром. Всем можно жить, всем можно оставаться молодым. Не стареть, – он вздохнул. – Редко кто из коржей хочет долгую жизнь. Заботы их пугают. Им умереть легче. Образ жизни дороже жизни.

Помолчав еще немного, Роман шевельнулся.

– Ну что, Берг, нам спешить надо. Помоги…

Роман принялся спускать лодку к воде, а медведь показывал дорогу.

– А глаза? – спросил медведь, когда нест уже сел в лодку.

– Глаза? Да ерунда. Сами отрасти не успеют даже, – ребята уже завтра новые подошьют.

– Сейчас-то как поплывешь?

– А, ты про сейчас! Да тут автопилот. Все. Беги Берг. На вот тебе, винтовка твоя. Наташе привет. Толкни.

Медведь толкнул. Лодка заскользила по воде. Медведь спросил напоследок:

– А как вас от коржей отличать?

– У нас старых не бывает. Пока, Берг!

Так и расстались.

На рассвете медведь сидел на склоне холма и смотрел на Луну. Рядом в траве лежала винтовка. Луна казалась ненастоящей на светлом небе, будто облачко. Он сидел и вспоминал рассказы «старухи» про крохотный уголек-Солнце в необъятной темноте. Вокруг уголька, словно маленькая мушка летает толика вещества, милипусечный комочек глины, песчинка – Земля. Одинокая, беззащитная… Зачем летает? Куда? И как странно смотреть сейчас медведю на Луну, понимая, чувствуя, что все это правда, что он, медведь, сидит сейчас в первом ряду этого огромного театра, который театр и сам – всего лишь молекула в космосе. Неужели возможно тут утвердить себя? Мыслимо ли?!

===

Тундра летом шатается. Земля жидкая. Прогибается под машиной. Машина получается всегда в яме. Даже удивительно, как это грунт никак не порвется, и машина в дырке не потонет. Не рвется грунт. Едет машина и волну гонит по тундре, как по воде. Только давно не ездили тут машины. Незачем стало. Это раньше тут нефть искали. Я-то сам машин вовсе не видал, как они ездиют. Как ржавеют только видал. Одну.

Северное лето богато комарами. Столько комаров, что оленей даже донимают. Местные специально костры разводят, чтоб олени в дыму спасались, чтоб не разбегались галопом по всей тундре. Когда олени бегут стадом, тундра тоже шатается. Я-то сам не местный, костров не развожу. Местные в юртах живут. Вон они, юрты. В дыму все.

Интересно, почему комаров не едят на Севере. Это же тоже белок. Я-то сам не знаю, что за белок такой, но в Африке местные мух едят ведь. Наловят, намесят, налепят котлет, нажарят и едят. А на Севере с комарами так не делают. Я-то сам Африки не видал. Но думаю, что там рыбы нету. А тут рыбы много. Реки тут жирные. И ягоды много. И оленей. И дичи в лесу.

Вот она, в сторону на Восток, река-широка. А на юг растут деревья. Лес. Ну не лес, а так – одно название – поросль. Деревья как трава. Мелкие, карликовые. Чуть выше роста взрослого человека. Чтоб нормальные деревья встретить надо долго идти. Я-то сам на Юг не ходил еще. Нормальных деревьев не видал.

Мы тоже в юртах живем. Только мы чуть на сторону, наших юрт не видно за лесом. А места тут много. И реки всем хватает. Местные нас любят.

Далеко за рекой, в сторону на Восток, стоит Сорочинская синяя гора. Лес на горе, оттого и синяя. Там живет Змей Лес-Гора. Огнем плюет. Туда лучше не ходи. А еще дальше за гору живут люди, что ссоры учиняют. Оттого они сорочинцы. А Лука спорит со мной, говорит, те люди есть сорочинцы потому как птиц-сорок чинить могут. Нет, неправда. Дед Ивол рассказывал, сороки в этих местах не водятся. Люди там живут, зовутся глодай-кощеи, а никакие не сорочинцы. Просто гора сорочинская и все. Так дед говорит. А я не знаю. Мне хочется, чтоб и люди тоже были сорочинские. Зачем они глодай-кощеи? И как они там живут, если там Змей огнем плюет? Или они далеко, как мы, только с другой стороны? Я не знаю. Дед Ивол говорит, там еще одна речка есть. Поганая речушка. Смердит от нее. Что-то глодай-кощеи с ней сделали, стала смердеть речка. Есть там рыба, интересно? И мост там есть, если наступить на него без разрешения, то мост горячий становится и светиться начинает огнем. А разрешение бабка дает. Она там рядом. Дед Ивол говорит, что там делать нечего. Чудное место. Надо сходить, как подрасту.