Наталья Сажина - Сборник рассказов. В жанре имморт-фантастика

===

Однажды во всем мире перепугались страшного вируса. Детям запретили приходить в школы. Все учились через интернет дома. Это оказалось очень неудобно для детей. Все усердно делали домашнее задание, но никто не знал как его правильно сдавать. Постоянно дети путались, как и на какую почту кому что отправлять, путались в кнопках и не всегда у них получалось прикреплять само домашнее задание. Учителя ставили за это двойки и колы. Успеваемость упала. Родители ругались. Все исстрадались. И вот наступили каникулы.

Один мальчик как обычно лег спать и ему приснился сон. Сначала во сне мальчик долго делал домашнее задание. Он делал домашку целый день, он начал делать сразу как закончились уроки, и не переставая, делал ее до самой ночи. Он даже не обедал и не ужинал. Но самое сложное оказалось не это. Самое сложное, что домашку надо было сдавать ночью. Причем во сне домашку надо сдавать странным способом. Надо ночью прийти на остановку и оставить там портфель с домашкой. Во сне подразумевалось, что этот портфель потом заберет маршрутка. Но мальчик переживал, что домашка не дойдет до учительницы. Мало ли, что может случиться, маршрутка может не заметить портфель, или просто забыть про него и тогда утром учительница поставит двойку за то, что домашка не сдана. Поэтому мальчик решил дождаться маршрутки на остановке и проконтролировать, как она заберет портфель с домашкой. Мальчик пришел на остановку. Конечно он притащил свой портфель с домашним заданием. Конечно родителям он ничего не сказал, потому что родители не пустили бы его ночью на улицу и домашку бы он вообще не сдал и конечно тогда он получил бы двойку, за которую его наругали бы родители. В общем, мальчик простоял до утра. Маршрутка подъехала, когда взошло солнце. Она остановилась и открыла дверь. Внутри никого не было, только на полу лежала кучка разных портфелей. Мальчик размахнулся портфелем и бросил его со всей силы в салон маршрутки.

– На! – сказал он сквозь зубы. – Подавись.

Маршрутка захлопнула дверь и уехала, а мальчик проснулся, посмотрел в потолок и вспомнил, что никакой домашки делать не надо, что никаких дистанционных уроков сегодня не будет и что впереди целое лето.

===

Никудышный он был медведь. И сейчас вот… Вот зачем, спрашивается, полез?! Что интересного тут могло быть вообще?!

Среди камней – старых нетронутых валунов, по самую макушку вдавленных в песок, вперемешку со свежими булыжниками, сырыми, только что вывернутыми – валялся бурый медведь по имени Биргетит. Лежал он на боку, поджав задние и обхватив мохнатую башку передними лапами, сжимая пульсирующую боль. Двигаться и открывать глаза Биргетит боялся. Вот так, – лежа у подножия невысокого песчаного обрыва, в который густо впаяны, словно малина в меде, серые зализанные камни; лежа на узкой песчаной полоске – на берегу непомерно широкой реки, – он пережидал боль и корил себя за странную тягу к сомнительным подвигам. «Правильно старуха говорила, – думал он, – „Дураком растешь, Биргетитушко. Поучись вон у других, пока не поздно“».

И было чему поучиться! Вот, например, старуха. Она самая мудрая. Она все знает, все рассказывает. А вот, например, медведь Супремум. Он самый заметливый. Он все приметы замечает. И в лесу, и на болоте, и у реки. Что где лежит, – он враз по приметам отыщет. И мед, и другие штуки… Без добычи из поиска не приходит Супремум. Постоянно выручает семью. Старуха на него не нарадуется. А медведь Валесница?! Этот хитер. Он один на один выходит с дикими драться, например. Дикие сильные, крупные, но Валесница обманом их берет. Ухватки особые выдумал, да увертки ложные. А Биргетит что?! Никудышный…

Боль как будто унялась. Биргетит на пробу шевельнул задними лапами. В башке гулко отозвалось. Терпимо. Он попробовал разлепить глаза. Ласковое вечернее солнышко залетело в щелки, и опять встрепенулась боль, резанула между ушами. Биргетит зажмурился, сжал лапы покрепче и замер. Выступили слезы.

Эх. Полежать еще надо. Черт тебя понес, Биргетитка, с этого обрыва прыгать, чтоб потом проверять, как обратно залезешь… альпинист… А вот, к примеру, медведь Кан-торо никогда бы не полез на такой обрыв. Он же не дурак. Он так и отвечает всегда, – когда Биргетит его расспрашивает, сможет ли Кан-торо или не сможет какой-нибудь подвиг совершить. «Я же не дурак» – говорит. Хоть и не дурак, а он – самый дерзкий. Он даже к людям ходит. Далеко люди, с месяц туда-сюда, – а ходит. Кан-торо даже один раз приволок винтовку. Так старуха ее назвала. Она про людей много знает, – что у них там и как называется. Вся семья из той винтовки громыхала тогда. Веселились. И по одному грому, и по три зараз. И в небо, и в березу. Только Биргетиту не дали погромыхать. Заряды кончились. Да они и не дали бы, даже если б не кончились. «Перегромыхаешь еще нас всех тут» – говорили же они, и не давали, пока заряды были. «Как это – перегромыхаешь?!» – удивлялся Биргетит. Он не понимал, – как так надо подумать, что семью вообще можно перегромыхивать. Нельзя перегромыхивать семью. Даже в голове нельзя. Она же – семья. В семье все хорошие: мудрые, дерзкие, хитрые, заметливые… самочки наши – самые красивые… Эх… Один только Биргетит… по обрывам лазит. Проверить, понимаешь, хотел – сможет или не сможет. Проверил?! Ясно теперь? А, Биргетит?

Он открыл глаза. Ничего не болит, все прошло. Встал на все лапы. В голове звенит немного, но это ерунда. Взгляд уже прицельно обшаривал обрыв.

И как это можно было тут сорваться? Как тут вообще можно до верху не докорябаться? Маленький же такой и пологий обрывчик. Может еще раз?

Медведь подошел вплотную к обрывчику, встал на задние лапы, а передними наступил на песочную стену с камнями. Посыпался из-под передних лап песок, скрипнули когти по валунам. Сильно пахло мокрым песком и тиной. Биргетит задрал морду кверху и прищурился. Постоял секунду неподвижно, а потом с душой ударил передними лапами в стену, будто лед ломал. И передумал. Отступился. Встал на четыре лапы и пошел себе дальше вдоль берега.

Удобный подъем показался, когда уже начало темнеть. Комары да прочий гнус как раз прибавились. Подойдя к подъему ближе, он уловил людские запахи. Пахло разной одеждой, разными телами, резиной и каким-то противным «маслом или солярой», – так старуха называла похожие запахи.

Хо! Здесь где-то люди! Посмотреть хоть, что за люди такие. А то лишь запахи знает Биргетит, да рассказы старухи помнит. Вживую интереснее, раз случай такой.

Биргетит прилег на песок и прислушался. Никого. Только запахи. Тихонько прошел дальше, увидал на песке следы. Много тут следов. Спускались люди и поднимались. Туда-сюда. И дальше понизу, по песку вдоль воды следы ведут – за поворот.