Наталья Сажина - Сборник рассказов. В жанре имморт-фантастика

– Ничо ты резкий, – сказало существо. – Еле успела.

– Что ты такое? – спросил Николай, продолжая стучать зубами.

– Логика, – ответило существо.

– Странная…

– Нормальная. Это ты меня видишь странно.

– Не понял.

– У меня все работает, проблема в принимающей стороне, – усмехнувшись, сказала Логика. – Когнитивные искажения у тебя, Коля. Видишь ты все неправильно. – И она протянула ему квадратный стеклянный штоф с прозрачной жидкостью. – На вот.

Откуда она его достала? Николай взял, покачал в руке, взвешивая, и спросил:

– Что это?

– Эликсир молодости. Посмотри на меня сквозь бутылку.

Николай пожал плечами и поднес бутылку к глазам. Изображение изменилось. Девушка через бутылку стала выглядеть будто из хрусталя или может быть даже из бриллиантов. Удивительно, но эта алмазность не мешала ей двигаться. Она как будто светилась изнутри и от нее по асфальту вокруг разлетались радужные зайчики. На том месте, где должны быть ноги, теперь и были ноги, хрустальные искристые ножки.

– Прозрачная какая, – сказал Николай.

И лицо у Логики было хоть и прозрачное, но теплое и живое. Наверное, из-за радужных бликов.

– Вот такая я и есть на самом деле, – сказала Логика и продолжила, в шутку нахмурясь и уперев руки в боки: – Ну что?! Хватит? Веришь, что все не просто так?

Николай отнял бутылку от глаз. Логика опять стала непрозрачная и опять стояла на ушах.

– А правда! – сказал он. – Что происходит?!

– Первое, что тебе надо знать – это не ты. Ясно?! Ты не сам решил покончить жизнь самоубийством. Тебя целенаправленно убивали. Имей это в виду. Тебя снова потянет с моста спрыгнуть или еще чего-нибудь. Ты должен это перетерпеть. Приступы быстро проходят. Понял?

– Кто убивает?

– Второе, у нас очень мало времени. Меня сейчас погонят от тебя. Не бойся. Просто терпи.

– Да кто?

– Вон они, – сказала Логика.

Она показала рукой вдоль моста, а сама повернулась в другую сторону.

Николай посмотрел, там никого не было, только фонари.

Логика уже убегала. На негнущихся ушах, бег ее был нелеп, но неожиданно быстр.

– Через бутылку смотри! – крикнула она на бегу. – Сиди дома. Я скоро.

Николай снова поднес штоф к глазам и увидел, что на Логику несется густой рой насекомых размером с легковую машину – плотное стремительное облачко, шуршащее крыльями. Николай отшатнулся в сторону. Рой пронесся мимо.

Прошло мгновенье, и Логика повернула за угол. За ней следом исчезли насекомые. Но не все. Николай заметил, что несколько насекомых кружат вокруг него – как шершни – опасно, хищно и тяжело. Размером они с мизинец, и цвет имеют глянцево-зеленый. Он как-то наткнулся в лесу на полуистлевший труп собаки, так вот на той пропастинке сидели жирные изумрудные мухи, точно такого же цвета, как эти «шершни».

Николай убрал штоф от глаз, и «шершни» пропали. Николай снова посмотрел через штоф, «шершни» снова проявились.

Он осторожно сделал шаг и тут увидел, что один из «шершней» резко полетел ему в лицо. Николай ударил наотмашь свободной рукой, как отмахиваются от осы. Рука не встретилась с шершнем, сам шершень пропал с глаз, и в ту же секунду Николай почувствовал, как что-то кольнуло в голове, будто лопнуло что-то маленькое и горячее. Жар быстро рассеялся внутри мозга. Вернулось чувство безнадежности, бессмысленности и депрессии.

«Да кому это все нужно», – подумал Николай. – «К черту все». Он отнял от лица штоф. «Надо домой, ждать Логику». Снова в голове лопнул горячий шарик.

«Зачем она помешала. С работы уволили же».

Николай опять посмотрел через штоф вокруг себя, но никаких шершней не увидел. Пропали.

Он поглядел на сам штоф и заметил, что закрыт он стеклянной притертой пробкой с набалдашником-шариком, а по горлышку сделана выпуклая стеклянная надпись. Он повел пальцем по бугристой надписи.

«Интересно», – подумал он, глядя на штоф. Депрессия пугливо колыхнулась. Николай почувствовал это колыхание, как дуновение сквозняка в горячей парилке, только сквозануло не в парилке, а в голове. Потом настроение снова стало мерзким. Как раз чтобы с моста прыгать.

«Значит шершни вызывают депрессию и боятся эликсира? – подумал он флегматично. – Ну давайте проверим».

Он откупорил бутылку и глотнул. По вкусу вода. Больше ничего не почувствовал.

«Не работает». Он закупорил штоф и поплелся домой, стараясь ни о чем не думать. Переживать депрессию действительно легче, если знаешь, что это не ты сам, что ее наслали снаружи.

«Интересно», – снова подумал он. И снова депрессия колыхнулась. Хм.

«Интересно, интересно, интересно!»

Депрессию сдуло, как бумажку ураганом.

«Надо всего лишь проговаривать слово? Ок! Интересно, интересно, интересно!»

Он остановился посреди улицы и посмотрел на дома. Кое-где в высотках светились окна. Кто-то не спит.

«А что мне вообще интересно? А мне интересно, почему они не спят, например».

Николай повеселел, будто на работу устроился.

«Мне интересно, что это со мной сейчас было, что это за Логика, и что это за штоф такой». Николай посмотрел на светящиеся окна через бутылку. Там, за стеклами потемнело. Через штоф стало видно, что там в комнатах густо мельтешат зеленые шершни. Дрянь какая.

«Значит депрессия боится самого явления – интереса. Понятно», – подумал Николай и хмыкнул вслух.

Николая часто обманывали, и он не питал теплых чувств к загадочным нестандартным историям. Раньше загадочные и необычные явления всегда оканчивались обманом. Кто-то заинтересованный в наживе устраивал мошеннический цирк. Так было всегда. «Наобещают, покажут фокус, – подумал Николай и посмотрел на волшебный штоф с эликсиром молодости в руке, – а потом выяснится, что им просто почки мои нужны. Почки вырежут, остальное выкинут и поминай как звали».

«Гы-гы, – тут же рассмеялся он. – Спасли от самоубийства, чтобы вырезать почки. Других почек нету в мире, конечно. Самые лучшие почки у Николая Нужного. Плохие люди не в больницах у пациентов присматривают почки, не на войнушках, не в лагерях беженцев их вырезают, а добывают их самым неудобным способом – на мосту в три часа ночи караулят и спасают самоубийцу».

Логика остановила его от самоубийственного шага. Он ей зачем-то нужен. А Николай Нужный привык, что он никому и никогда не был нужен. Ну то есть от него постоянно требовали чего-то, но всегда говорили при этом, что незаменимых нет, что в принципе именно он, Николай Нужный, никому не нужен.

«И еще спрошу у нее, что это за шершни, от которых она сама бегает», – подумал Николай.

Он снимал жилье недалеко от моста, и домой пришел быстро. При здравом размышлении вообще трудно называть домом однокомнатную квартирку с засаленными обоями, со скрипучими деревянными полами, с треснутыми окнами и с диваном с острыми пружинами, квартирку, которая еще и принципиально чужая… но он называл. Как это место называть иначе – его не научили родители. Он привык. И все его знакомые называли каждый свое жилье «домом».