Таня Стар - За гранью. Кома. Часть 1

Скучаю, вдруг исчезло со стекла, наверное, оно улетело к тебе, чтобы сообщить об этом.

Ску-ча-ю! – мысли вторили дождю. – Возвращайся, ну что тебе стоит. Я жду! Если тебя нет рядом, то вся жизнь теряет смысл! Разве так бывает? Оказывается, да.

Я не раз представляла, как ты вернёшься. Как я брошусь к тебе на шею, уткну нос в плечо, вдохну родной запах, задохнусь от счастья, и вспомню неповторимый покой, исходивший от тебя.

Какое грустное слово – скучаю. Я скучаю по тебе! Я скучаю без тебя! Я не могу жить без тебя! Я не могу дышать без тебя!

Скучать без тебя – значит, что тебя нет рядом, если тебя нет – я одинока, вокруг пустота и холод, жизнь без тебя невыносима.

Скучать по тебе – значит, нужно слышать твой голос, твёрдый и нежный одновременно, безудержный смех, искромётный юмор; видеть добрую улыбку; чувствовать касание губ, тепло твоих рук и любовь.

Быть с тобой – значит, остановить мгновения счастья и насладиться сполна; слышать сердце, стучащее в унисон; утонуть в уютном покое; верить.

Не шелохнувшись, словно мумия, я стояла у окна.

Сверху слетела тень. От удара задребезжало стекло, и оглушительный звон острым лезвием воткнулся в сердце. Содрогнувшись от ужаса, я сгруппировалась, машинально сжалось в комок и, потеряв равновесие, упала. Опасаясь осколков, я обхватила голову руками и зажмурилась.

Стекло отразило удар, а в комнате воцарилась мёртвая тишина.

За окном, как и прежде, лил дождь. Привстав, я осмотрелась.

Снаружи на отливе лежала синица в ярко-желтой рубашке, словно джентльмен в чёрном фраке с галстуком. Птица напыжилась. Тело билась в конвульсиях о металл. Обманутая прозрачностью стекла птица умирала.

Я была в растерянности, наблюдая картину смерти. Когда жизнь окончательно покинула небесного жителя, я всплакнула.

На месте, где лежала синица, воспарило плотное облако, оно быстро разрослось в объёме. Молниеносно организовалось полупрозрачное существо. Волосы у меня на голове зашевелились, рот пересох. Я отскочила на пару шагов. Показалось, что я сошла с ума.

Облако, увеличиваясь до размеров окна, материализовалось в ангела, который расправил три пары ажурных крыльев. Кукольное лицо обрамляли кудри. Хрустальные туфельки сверкали из-под веера белоснежного платья.

Он витал за окном, словно хотел прорваться в мою обитель. Разглядеть мелкие детали одеяния не удалось, однако когда он приближался, я ощущала всеобъемлющую заботу. Глаза я стоически не отводила.

Над головой ангела вспыхнул неоновый нимб. Яркие вспышки слепили, казалось, что проникая в душу, они заполняли пустоту.

В тот день я впервые встретилась с ангелом. Это был Он, – мой ангел.

Протянув руку, чтобы коснуться его, я ослеплённая, не успела дотронуться, как он нежданно испарился. Руку обжег холод.

Я наклонилась, чтобы отыскать птицу, но она сгинула, ровно и не бывало.

Вернувшись в действительность, я вспомнила народную примету. Бьющаяся о стекло птица – к смерти. Досадное умозаключение окатило жаром. Птица, предупредив об опасности, угодила в капкан смерти.

Поверие, что ангелы явившиеся человеку – вестники гнева божия, касалось меня.

Не веря в происходящее, я открыла окно, желая убедиться, не разбилась ли небесная гостья.

Перегнувшись через подоконник, я посмотрела вниз, но птицы там не было.

Дождь залил лицо, окатив прохладой. Туман скрыл соседние дома, от земли повеяло сыростью. Окинув окрестность долгим взглядом, я вдохнула кисельный воздух, стёрла с лица капли дождя, и с противоречивыми мыслями прикрыла окно.

Страх прошел. Я успокоилась. Суждения свелись к безответным вопросам:

– Когда льёт дождь, птицы летают? Или не летают? Откуда взялась птица? Или это не птица? Быть может это посланник? Правда ли то, что я видела ангела или это плод больного воображения? Боже, что со мной? Спаси! – я перекрестилась и тут же вспомнила: – Ангел – знамение высших сил. Как же понять, что он предвещал? Какие неприятности ждут?

Тело покрыли мурашки, будто через меня пропустили электрический ток.

Разве бывает еще хуже, чем сейчас?

Душа и так страдала. Устав от вопросов, я насухо вытерла лицо от дождя. Сомневаясь в адекватности после странных видений, я у зеркала рассмотрела отражение, чтобы подметить все ли со мной в порядке. Вглядываясь в зрачки, я не видела признаков безумия.

От горячего дыхания зеркало покрылось туманом, сквозь который проглядывалась взрослая женщина с глубоким мудрым взглядом. Опушенные чёрными густыми ресницами синие глаза, выделялись на бледном, уже потерявшем юный румянец, лице. Брови домиком делали взгляд удивлённым и открытым, как будто в глазах застыл вопрос.

Сквозь налёт времени ещё можно было различить юношеские черты. Казалось, что за эти годы я не изменилась, даже похорошела. Но время неумолимо летело, отобразив морщинками на лице историю жизни. Они, словно годовые кольца деревьев, отсчитывали прожитые годы.

Мелкие метки у глаз оставила бесшабашная юность, как след весёлой жизни. Линией между бровей означился признак усталости и обид. Тонкая поперечная паутинка на лбу являла миру знак разочарований и унижений.

Разглядывая лицо, я желала увидеть сквозь кольца времени те мгновения, в которых была счастлива. Разбитая муками, я нуждалась в старом счастье. Грусть казалась неизлечимой. Я поняла, что разучилась улыбаться.

Взмахом палочки, будто дирижёр оркестра, я заставила себя усмехнуться. Старый приём возрождения к жизни, как ни странно, сработал.

Фиксируя милый изгиб губ, я сменила печальное выражение на улыбку, чем заставила поднять настроение. Плоть насытилась радостью.

У меня получилось!

Где-то в глубине зажглась искра надежды на выздоровление. Глаза засветились при воспоминаниях о счастливом детстве.

Только дети способны радоваться жизни и, вопреки бедам, наивно удивляться небу, солнцу, цветам, ветру, птицам и испытывать счастье, прикасаясь к прекрасному миру.

Что есть радость? Я не думала раньше о радости, как о чем-то недосягаемом. Она с рождения была во мне и вдруг исчезла. Стоило только растерять драгоценный дар, чтобы понять значимость.

Радость покинула! Вернись! Заклинаю! Господи! Молю тебя! Верни мне радость!

Жизнь без Адама изменила меня. Разглядев лик в зеркале, я содрогнулась. Потухший взгляд превратил в старуху, губы выдавали горесть, хмурые брови обличали злость. Понурый вид не подходил по параметрам манкой блондинки.

Трудно объяснить, что такое радость, но непреодолимое желание вернуть её, побудило к общению с позитивными людьми. Пора выбираться из чертова круга адских семейных распрей.

Устрою релаксацию, пройдусь по парку, полюбуюсь прудом, сделаю подарок детям, – покуролесим на аттракционах, объедимся мороженным, глядишь жизнь и наладится. Думаю, что еще способна испытывать радость, ведь её испытывают только живые. Значит, я жива!