Валерий Столыпин - И снов нескромная невинность

Мариночка Лапина считала себя очень счастливой женщиной. Она вообще была человечком солнечным, жизнерадостным, добрым.

– Кому-то за всю жизнь ни одного разочка не удаётся влюбиться, а я… в меня до Вениамина Андреевича трижды влюблялись. Однажды, чуть было, замуж не выскочила. Дурочку одну малохольную пожалела. Забеременела она от моего Севки, аккурат накануне нашей свадебки. Не змеюка же я подколодная – ребятёнка отцовского надзора лишать. Поплакала у жениха на плече и благословила его на отчий подвиг. Хороший он был, Северьян. А любил как! Вспомню – мурашки по телу. Ну да ничего – пережила, справилась. Слава богу – не последняя баба на селе.

Вениамин, начальник поездной бригады, улыбчивый такой, шустрый (состав не спеша петлял через всю страну), востроглазый, заприметил Мариночку на одном из полустанков, где она покупала жареные семечки, варёный картофель да малосольные огурчики.

Было на что обратить внимание: фигурой, умением плавно нести над землёй многочисленные женские прелести и чувственным очарованием Мариночку природа не обделила. К тому же коса до пояса, пронзительный застенчиво-смиренный взгляд, скромное обаяние молодости, миловидное личико и вообще.

Резкий гудок неожиданно возвестил отправку. Женщина вздрогнула, замешкалась. Ступени-то высокие, неудобные, покупка россыпью в переднике. Проводница шумит, руками машет.

Пришлось Вениамину доброе дело справить – спрыгнул, подсобил.

Как глянул Вениамин снизу вверх под подол, где о чём-то греховном семафорили цвета бесстыдства чистенькие до одури трусики, как приподнял во весь рост спелые, налитые здоровой упругостью ягодицы, так и влюбился без памяти, только Мариночке о том ни слова не молвил: ходил – наблюдал, пока оказия не представилась словом перекинуться.

Был он не робкого десятка, причём при должности. Проводницы, что доверие его заслужить, повинность постельную по очереди несли. Особенно Венька любил замужних баб с шикарными бюстами и крутыми бёдрами, хотя сам был сухонький, жилистый, поджарый.

Накатанный железнодорожный маршрут, свои в доску проводницы, каждую из которых он что ни рейс – объезжал не единожды за дозволение хитрить по мелочи и торговать на остановках. Таковы были правила, которые сам же и устанавливал. Начальник бригады – величина. Без него прыщ на носу в составе не вскочит, потому скучать ему не приходилось.

Вениамин и сам выше головы не прыгал. Какой смысл влюбляться в первую встречную, рисковать должностью и здоровьем, когда вокруг цветник из проверенных лапочек без комплексов, но со справками о состоянии здоровья?

Особенно ему Варька Пронина нравилась – подмахивала здорово и никогда не кочевряжилась: как вздумается начальнику, такую позу и примет. Иногда сама что-нибудь эдакое заковыристое любила применить. К тому же певунья и не пьянела.

Она и сейчас за Венькой едва не по пятам ходила. Привычка – вторая натура. Любила она это сладкое дело, хотя замужем была за двухметровым бугаём с плечами как у кузнеца-молотобойца.

Мариночка показалась ему слаще, особенно после того как подержал в ладонях всю мощь её сочных ягодиц.

Спал и видел Вениамин, как освобождает нежные дамские плечики от покровов, как чувственно шарит в поисках неземного наслаждения по объёмным холмам, спускаясь в долину сладострастия. Представлял, словно наяву, как укладывает скромницу на заветную кушетку, которая до мелочей приспособлена к приёму дорогих гостей, как медленно стягивает ненужный, даже вредный на ложе любви последний аксессуар, скрывающий желанную щёлочку от вторжения.

Приставучих проводниц, будь они неладны, гнал в этот раз взашей, – не до вас, шалавы! Работы много.

На одном полустанке даже цветы купил. На всякий случай.

Случай представился. Мариночка пошла в вокзал – книжку купить в Союзпечати. Путь долгий, будет, чем коротать дни и ночи.

– О, а у меня в купе целая библиотека. Про любовь есть, приключения всякие, детективы. Милости прошу к нашему шалашу. У меня гитара имеется, музыка на любой вкус. А то можно в ресторане посидеть. У меня там скидка приличная – по должности положено. Можно винца пригубить, или, к примеру, водочки. Соглашайтесь, милая незнакомка.

О том, что сладкие прелести миловидной прелестницы мерещились в иллюзорных приключенческих сценах, прокручиваемых в воображении бессонными ночами, Вениамин умолчал. Показать себя с лучшей мужской стороны он был мастер. Разговорным жанром тоже владел в совершенстве.

Главное – найти способ без ненужных подозрений залучить проказницу, заманить в райские кущи, без разницы чем, а коли наживку заглотит – бери голыми руками. Такой приз он ни за что не упустит.

Вениамин был в меру симпатичен, обаятелен, потому не заставил Мариночку насторожиться. Почему бы нет – подумала она? Дорога длинная. Винца она тоже с удовольствием откушает под хорошую закуску, тем более, даром.

Относительно “даром” женщина не особенно обольщалась, скорее не придавала значения стоимостному значению обменного эквивалента. Ведь мужской интерес, каждой понятно, вращается вокруг аппетитных округлостей и прочих вполне земных сфер влияния.

Не девочка. Физкультпривет в постели с улыбчивым и галантным собеседником может стать не только приятным, но и полезным дополнением к утомительному путешествию.

Ехала она через Владивосток, проведать маму. Туда-сюда – более шести суток в одну сторону только в вагоне. Самолётом быстрее, но дорого.

Щедрое предложение не без интереса было принято.

Сначала парочка долго парилась в тамбуре: привыкали друг к другу, покуривали, знакомились.

Губы у Вениамина оказались чертовски сладкими, руки умеренно наглыми и умелыми.

Рукосуйство, объятия и поцелуи рождали удивительной силы волнующие каждую восторженную клеточку вибрации.

Навязчивые желания требовали физического воплощения, но уступить сразу – потерять достоинство. Нужно выдержать марку, дать понять – ценный приз нужно заслужить. Вот только стоит ли с разбега ложиться под скорый поезд?

Была – не была, решила Мариночка и нырнула в омут бесстыдно сладостного азарта. В конце концов – не каждому дано жить исключительно в любви. Иногда нужно просто уступить хорошему человеку – расслабиться и получить удовольствие вместе с другими попутными плюшками в виде праздничного продуктового меню и приятного во всех отношениях общения.

Вениамин прикасался к ней дрожащими руками, нежно шебуршал горячим языком во рту, а в ушах начинал нарастать ритмичный гул, низ живота набухал приятной слякотью, и голову обносило, как давно уже не приходилось испытывать и вообще могло никогда больше не случиться.