Александр Поехавший - Завтра на РАБоту

– Ты уже забыла… Я просто хочу тебя уб… Ты не против, если я ублажу тебя прямо здесь? – выпалил он с чрезвычайно серьёзным лицом.

Неожиданно для себя самих они оба рассмеялись. Незнакомка сначала молча опустилась на колени, затем её локти коснулись поверхности и она приняла элегантную позу, так нравившуюся Икару. Когда он наблюдал за совокуплениями, ему казалось что эта поза самая красивая и приятная. Кровь запульсировала в висках, в животе странно потянуло. Он с беспомощным видом повернулся к Красту и тот с улыбкой поднял одобряющий знак рукой. Когда Икар повернул голову обратно и взглянул вниз, он узрел свой пенис в виде невероятно жёсткой материи, твёрдой, как кости погребённых. Гладкое влагалище усеялось малюсенькими бесцветными капельками. Икар слегка испугался, так как ошибочно подумал, что если он затопит свою твердь в ней, то возникнет непозволительная боль. Она неспешно задвигала бёдрами и створки влагалища тёрлись друг друга призывающе и маня. Икар одним движением загрузился ей вовнутрь и замер. Это было невероятным чудом для него. Это было жизненным откровением: приобщение к женскому телу. Раньше он об этом лишь догадывался, но теперь был точно уверен: член и влагалище – они живут своей жизнью, это живые существа и они не могут друг без друга, также как все люди. Они двигались то медленно, то в бойком ритме. Икар пока что был в состоянии контролировать весь процесс.

– Когда захочешь излиться, вытащи, пожалуйста, – попросила она.

Он не уразумел, что она имела в виду. Контроль ослабевал, Икар приближался к пику. «Вот сейчас, ещё немного, сейчас», – вертелось в голове. Он начал бурно извергаться, не сдерживаясь в кричащих словах, прилёг в этот момент на неё сверху, обняв руками за пояс и крепко прижавшись.

– Я всё, – сообщил он, продолжая дёргаться в лёгких корчах. – Спасибо тебе большое, что согласилась принять меня. Я оставил свою сперму у тебя внутри.

Женщина медленно понурила голову и, ничего не произнеся, встала и пошла прочь, даже не взглянув на него. Икар проводил её взглядом и направился обратно к Красту, а тот уже стоял с открытыми объятиями.

– Ну как ты? – спросил Краст.

– Так жарко и колко внутри было, – ответил Икар, стискивая его. – Это как наполнение, но удовольствие люди получают равное. При наполнении один наслаждается Пищей…

– Да кого ты поучаешь, – со смешком перебил его Краст.

– Может, иди тоже спроси кого-нибудь, – предложил Икар, – а я посмотрю со стороны, поучусь у тебя чему-нибудь.

– Не сейчас, друг, – резко отвернувшись, произнёс Краст, – позже как-нибудь.

И каждый раз примерно таким образом он отнекивался до самого ухода в народ, после которого Икар видел его очень редко.

Однажды в юношеском возрасте им взбрело в голову побежать вперёд так далеко, насколько хватит сил. Бег был для Краста повседневным и привычным явлением. Он был постоянно окружён скоплением любопытных людей, женщин. Они тянули к его члену руки, чтобы погладить, потрогать, поцеловать. Это всё что они могли сделать, не более. От этого он был всегда возбуждён, и единственным его избавлением был бег прочь от этих соблазнов, бег от вечной неудовлетворённости, бег от своего кажущегося только ему несовершенства.

Они мчались вровень, никто не отставал, никто не перегонял. Это был необыкновенно продолжительный путь, и они останавливались лишь для того, чтобы из своих краников утолять друг другу жажду. От ветерка, создаваемого их стремительными движениями, колыхались огнища. Под стопами хрустела засохшая Копра, и небольшие облачка пыли висели несколько мгновений в воздухе.

Во время бега Икар немного отклонился от курса, забежал в неосвещенную территорию, поверхность под ним деформировалась, и он провалился в бездну. Падение было жёстким, и его правая нога жутко хрустнула. Поначалу Икар не понимал, что стряслось, но затем нерв сделал своё дело. Он послал сигнал о повреждении. Пронзительная боль взорвалась в мозгу и ноге.

Икар неподвижно лежал и не сводил взора с отверстия, через которое провалился. Он непрерывно смахивал крупные слёзы боли и призывал Краста на помощь. Единственным, что он слышал был треск костра и собственные всхлипывания. Никто не приходил. Малейшее движение вызывало спазм жгучей боли. Окружающие запахи волновали, ибо слышал их он впервой. Он хлопал в ладоши, рассказывал себе недавние истории, которые стряслись с ним. Подоспел момент для выхода всего, что в нём было.

– Наконец-то, – облегчённо выдохнул Икар и подсунул под себя ладошку.

Он смазал лечебной смесью полученное повреждение и с великим трудом удержался от того, чтобы не съесть свою Копру. Потребление своего продукта влекло за собой неминуемое тяжелейшее отравление, которое обычно заканчивалось гибелью. Несколько надземных дней он скоротал в тщетных попытках извлечь огонь, так как этот капризный рецепт требовал строгих пропорций. Икар натёр мозоли на ладонях, высекая столь нужный в трудную пору свет. Умирать от голода, как и от старости было ничуть не больно и конечно же не боязно, так как эмоции страха смерти давным-давно не стало. Твои мышцы слабели и всё вокруг по контуру приобретало мертвенно-бледное свечение, которое усиливалось и в конце концов застилало всё белой пеленой. Ты начинал слышать хоровые голоса древних, они путано нашёптывали неведомые слова из минувших жестоких времён. Следовал хлопок, будто кто-то ударил в ладоши, и жизнь заканчивалась.

Икар находился на этапе контурного сияния. Копры и Урины осталось совсем чуть-чуть. Он не удержался и лизнул смоченный кусочек, а затем тут же сплюнул, чтобы ни крупицы не попало внутрь. Кусочек слабо засветился, но это было не предсмертное знамение.

– Слюна! – выкрикнул Икар, вспомнив, что это обязательный ингредиент для добычи пламени.

Он потёр остаток между ладонями, и они воспылали желтовато-красным огнём. Помещение осветилось, и он обнаружил себя окружённым диковинными предметами. Вещи всевозможных размеров и форм были навалены в несколько куч. Слабость и умирание как рукой сняло. Собрав все силы, движимый не угаснувшей за миллионы лет эволюции людской любознательностью и познавательным интересом, превозмогая боль в ноге и свирепый голод, он поднялся и захромал к одному из навалов. Погасив пламя на правой руке, он протянул её и взял первый попавшийся объект. «Такой прочный, – сжав его в руке, подумал Икар, – даже не рассыпается, будто сделано не из Копры, да, это однозначно не Копра». Он рылся, трогал, гладил, нюхал невероятно крепкие предметы. А какие были цвета и оттенки! Ему нужно было убираться, но находки полностью завладели сознанием. Он начал целовать и обнимать их.

– Моё, всё моё, – причитал он, употребляя древнее всеми забытое слово, внезапно возродившееся в мозге.