Сергей Лемехов - Три истории из реальной жизни. Любовь и музыка. Трудная работа. Дорога к дому

– Володя, Володя, – зашептала ему Майя, – спасибо, дорогой, что меня подождал.

– Что ты, Майечка, это тебе спасибо. За всё. С тобой я почувствовал себя человеком. А то всё как машина: компьютер и игральный автомат одновременно. Но ни одна теория, никакие богатства не могут дать того, чем можете наградить нас вы, женщины. Тебе спасибо, родная, нежная, добрая…

Долго продолжать тему не пришлось. Владимир вжался в неё и замер. Замерла и Майя, пытаясь почувствовать его внутри. Через несколько секунд оба разом выдохнули и глянули друг на друга.

– Какое красное лицо, – одновременно промолвили они, обращаясь друг к другу. Это сняло всякую неловкость, и они заулыбались, приводя себя в порядок.

– О чем ты думал? Вид у тебя был как у Феликса – архаического арифмометра. Работает исправно, надёжно, а результат приходится ждать долго. Я сдерживалась, сдерживалась, тебя вперёд по лыжне пропускала.

– Вот дела! А я тебя пропускал. Ждал; чуть было расстояние от Земли до Солнца с отраженным лучом не прошёл, а ты всё порхала, порхала… Может, повторим?

– Я бы с радостью. Идти надо – японский сад слишком миниатюрный для повторного сеанса.

– Да, ты права. Но мы встретимся? Одни. Ещё.

– Кто бы сказал… А он меня никогда не ждёт. Я потом сама всё… когда уснёт.

У самой двери она, спохватившись, его остановила. Быстро побежала в кабинку и вернулась с новым комком туалетной бумаги, смочила её. Подошла к Владимиру вплотную, начала обтирать губы от помады. «Вот: век блуди, век секú. Сейчас бы вышли к столу переговоров. Делегации могли бы решить, что мы не в саду гуляли, а любовью в туалете занимались. Народ-то у нас известно какой: думает про других только плохое», – с такими мыслями Вовка и вернулся в съестной зал.

На переговорах спор не затихал. Речь действительно шла о Курилах, как это у нас называют, или о «северных территориях», как здесь, в Японии. Когда Венера и Феликс, успевшие принять обличия Майи и Владимира, вернулись к столику, наступал момент кульминационной развязки. Виктор, оправдывая свое имя, победно доминировал во всех видах программы: в языке, аргументах и фактах. Волосы на густой шевелюре Виктора топорщились, а он победно жестикулировал то по-ленински, то по-сталински. Со стаканчиком – по Ильичу. Без стаканчика – чётко по партийному, как учил лучший друг всех советских детей, матерей, бабушек и дедушек будёновских времён.

От вида всей сцены победно зазвучал в Вовкиной голове, отравленной (не) земными радостями, «Марш Черномора». От неожиданности звучания Вовкина голова заговорила сама:

– Только этого ещё с нами не хватало!..

– Кого, Володя?

– Глинки… Ивана.

Витька уцепился за последнюю фразу и начал ему выговаривать:

– Форменно, Ванькú. Ты послушай, что он говорит: верните и всё. Ни фактов, ни аргументов – одно голое желание и японское, чтобы не сказать ослиное, упрямство.

– А-а, вы всё про это? – протянул Вовка и сел напротив дамы, уставился на неё и отрешился: не замечал и не слышал никого; видел только её… и вспоминал дорогую сердцу, любимую, единственную, далёкую женщину – жену Оленьку, что ждала его в Москве. Он никого больше не слушал и не слышал…

Виктор продолжал победный марш:

– Если вы ставите вопрос в плоской проекции – «отдай и всё!», – то я предложил бы вам, прежде всего, взглянуть на вектор в целом. Тогда станет ясно, откуда мы вышли, как пришли к нынешнему статусному состоянию и куда от него в дальнейшем стремиться будем. В плоскости всего не видно – потеряно. Это первое. Откуда вышли – знаем: до Москвы «от границы мы Землю вертели назад – было дело сначала. Но обратно её закрутил наш… Главком, оттолкнувшись ногой от Урала». Дальнейшее известно: Сталинград, Варшава, Берлин, Прага, суд, Сибирь, Манчжурия, опять суд, снова Сибирь и – не гуляй, самурай, не твой это край.

– Отдайте, отдайте назад всё, что отвоевали! – тянул, мотая головой, хмельной японец, бывший самурай.

– Во вам! «Создайте условия!» – недипломатично вспылил Виктор и сунул под нос самураю кукиш образца бесподобного инженера Талмудовского, держателя патента на этот бессловесный, убийственный аргумент.

– И вам, и вам!

– А нам-то что?

– Денег вам – во! – столь же сноровисто, как Виктор, самурай вернул кукиш к лицу русской делегации. Оскорблял.

– Нет, ты видал, Вовка, ещё и хамит! Когда просят, говорят: «Пожалуйста».

– Вот вам, please. Скажите, Владимир, отдать или не отдать, please?

Ничего Владимир не видел: он был далеко. На секунду выйдя из прострации, он поймал за хвост последнюю фразу самурая и кивнул головой: отдать. Он всегда так делал, когда не понимал вопрос: нейтрально соглашался в тон говорящему. «Повторит – отвечу нормально». Не повторил самурай.

– Не отдать! Ты его, Самура-сан, не слушай. Он негосударственный человек. И острова вам отдаст, и денег не возьмёт. Его кроме баб и науки ничего не интересует. Космополит гаремный. Не слушай его. Он вас до добра не доведёт. Меня слушай: «не отдавать!», а деньги – аригато, милости просим; укрепим доброе враждососедство. Деньги – зло, они вас портят, избавляйтесь от них легче, а это значит давайте нам. Ничего нет проще, чем растворить ваши деньги в нашей экономике. Себе и нам поможете. Опять пришли к компромиссному решению: «деньги – да, острова – нет».

– Отдайте! …Пожалуйста, «уважае-масс».

– Опять ты за своё. Я могу назвать целый ряд причин, по которым этого делать не следует. Но остановлюсь только на двух, картечных. Обещаю: больше просить острова не будешь.

– Буду. Отдайте. …Пожалуйста, «уважае-масс», – угрожал, требовал и просил самурай, прошедший Манчжурию, Сахалин и Сибирь, освоивший русский язык, женившийся на русской казачке, но так и не образумившийся умом.

Виктор перебил:

– Из всех причин не отдавать важнейшими для нас являются две: икра и крабы.

– ??? …Едим, чёрную едим.

– Каспий трогать не будем: там свои проблемы. Об этом я не с тобой говорить буду, а с Am-guysи – «Albi-nonsense»амии (англичанами).

– Okay, не едим, и какой из этого следует вывод?

– Икру вы не едите. Факт. Она у вас дешевле селёдки и воблы. Требуха дороже стоит. В России к кабачковой икре народ больше уважения питает, чем вы к кетовым слезам. Над вами лосось в голос смеётся. Дополнительное обстоятельство: вы – жадные. Это ясно на примере с деньгами: имеете, но не даёте. Всё условия ставите, – Виктор укоризненно покачал головой, глядя из-под бровей на японцев. После паузы продолжил:

– Теперь следствие: вы поставите сети, введёте для рыбы паспортный режим и будете ловить её единолично. Американский флот с авианосцем Эйзенхауэром станет на якорь в бухте Спокойствия и начнёт ваш промысел охранять. Им икру, вам – требуху, а Россия лишится ещё одного своего национального символа. Из сверхикровой державы перейдёт в разряд третьерыбных стран. Это те, что сами не ловят и у других не покупают. Денег нет.