Лана Муар - Новогодняя аллергия

«Ты где?» – гласит первое.

«Ты куда пропала?»

«Ката, перезвони мне!!!»

«Я переживаю.»

И: «Хотя бы напиши, что у тебя все хорошо».

Я отвечаю на последнее. Все остальное – не телефонный разговор, и все равно будет главным вопросом на повестке за ужином. Если Зверь удосужился на него отпустить. Рюкзак при его упоминании разрывается какофонией таких ужасных звуков, что я дергаюсь, мой телефон летит вниз, следом рюкзак, рассыпая содержимое под ноги. Бывший телефон Алеутова высвечивает картинку, на которой в пламени горит рогатое создание, и продолжает выдавать смесь звуков, от которых в жилах стынет кровь.

– Не оригинально… – Дима поднимает мобильный, заходящийся визгом свиньи, и подает мне, – Советую ответить.

– Да. – произношу я, нажимая кнопку ответа, и слышу всего одно слово.

– Вода? – Дима видит, что я киваю, и спрашивает, – Подсказку дать, коллега?

– Не откажусь.

– Без газа. Стоит в холодильнике, вы мимо проходили, верхняя полка. Снизу не бери, скажет, что слишком холодная. – он подмигивает, откидывается на спинку, устраиваясь поудобнее, – Алеутов трижды лажал. Вел бы себя по-человечески, но мы же гордые…

– Спасибо.

– Сочтемся. Лучше поторопись.

И эта последняя фраза выстреливает меня из машины в сторону лифта, как камушек из рогатки. Я лечу к лифту, потом к холодильнику, дважды проверяю надпись на бутылке и дальше в зал, в котором нет ни души. В тишине слышны лишь резкие повторяющиеся хлопки, доносящиеся откуда-то из глубины. Я замираю около беговой дорожки и кручу головой, не понимая куда идти.

– До конца и налево. – негромко раздается у меня за спиной.

Я оборачиваюсь и вижу модель со стопкой полотенец. Она откровенно веселится, рассматривая меня.

– Действительно, такую только на должность помощника… – едко бросает она и я чувствую, как начинают гореть щеки.

«Конечно, с таким телом и ростом можно любую считать недоразумением. Вот только помощник не носит полотенца!» – думаю я, но озвучить свои мысли не решаюсь. Это глупо, ведь в моих руках бутылка с водой…

Я иду по залу и сворачиваю влево. Там, в небольшом помещении, хлопки становятся не просто громче. Они злее, жестче. Зверь в одних спортивках быстро двигается вокруг того, кто мне показался убийцей, и бьет по его перчаткам, больше похожим на небольшие плоские подушки. Несколько ударов, Кугуров уворачивается от движения этой подушки-перчатки, имитирующей удар.

– Дэн, не расслабляйся! Работай на полную! – раздается команда и Зверь коротко кивнув наносит три мощных удара друг за другом.

Каждый разрывается громким хлопком.

– Реще! – снова три удара, почти сливающиеся в один.

Я подхожу ближе и останавливаюсь, чувствуя, как волосы на макушке начинают шевелиться. Кугуров – Зверь… Хищный, опасный зверь, к которому никогда нельзя поворачиваться спиной. И наблюдая за тем, как он тренируется, это сравнение все сильнее укрепляется в моей голове. В его движениях, ударах – грация хищника, вышедшего на охоту. Глаза гипнотизируют жертву, неотрывно следят за мимолетным изменением ее поведения, моментально оценивают и предугадывают… Даже терпкий запах, щекочущий ноздри, заставляет осознать, что рядом с тобой вершина пищевой цепочки, и только ему решать, когда его клыки разорвут тебе глотку…

– Пять минут отдыха. – «убийца» скидывает перчатки и Кугуров подходит ко мне.

– Воду. – коротко бросает он.

Я протягиваю бутылку и почти задыхаюсь. Рядом со мной стоит мужчина, от которого пахнет животной опасностью, а мне до дрожи в ногах хочется прикоснуться к его блестящей от пота коже. Провести пальцем по каждой линии узоров на руках, каждому замысловатому иероглифу. Почувствовать, как горят его мышцы, и осторожно очертить края синяков.

– Больно? – еле слышно выдыхаю я, заглядывая ему в глаза.

Буквально на мгновение в них проскакивает удивление, а потом снова леденящий холод.

– Когда ты решила, что это входит в круг твоих обязанностей?

От его тона я инстинктивно делаю шаг назад и стыдливо опускаю глаза. Зверь поднимает футболку и куртку со скамейки и проходит мимо меня.

– Через двадцать минут в машине. – бросает он.

– Гера, на сегодня все. В следующий раз продолжим.

– Через неделю. Раньше чтобы тебя не видел, чемпион. – он помогает смотать бинты и кивает на мои синяки, – Привезёшь снимки.

– Может ещё записку от родителей? – спрашиваю я.

– Если мне она потребуется, то привезёшь и ее. Подними руки. – Гера не в духе. Быстро ощупывает каждое ребро и хмурится. – Неплохо тебя отделали. Двое, трое?

– Одна.

Гера хмыкает и коротко командует:

– В стойку!

Я сжимаю кулаки и поднимаю их на уровень лица, немного наклонив корпус вперёд. Гера буквально несколько секунд смотрит на положение моих рук и хмурится сильнее.

– Поработаем над защитой. Через неделю! Если будут снимки. – напоминает он тоном, не терпящим возражений. – Сейчас в душ и на семь дней максимальный покой. Куме привет. Пропустит ещё одну тренировку – сгною.

– Передам.

– Свободен.

Гера единственный, кто может мной командовать без опасений. Ему плевать, что зал фактически мой и работает он на меня, а не на фирму. Пять лет назад это было единственным условием, с которым он согласился стать тренером, и в первую же тренировку отмудохал так, что я две недели передвигался по квартире как калека. Опыт против моей злости. Никакой жалости и ударов в пол силы. Тогда мне это показалось извращённым садизмом, сегодня я уверен, что так Гера смог вытащить меня из того состояния и вернуть в этот мир.

Лика бесшумно проскальзывает в душ за мной, стягивает топик, следом обтягивающие леггинсы, крохотные трусики, распускает волосы и пристраивается рядом под обжигающими струями воды. Идеальная любовница, не задающая никаких вопросов.

– Не сегодня, Лика. – говорю я, когда ее пальцы пробегают по моему животу и аккуратно ласкают ребра – сдались они сегодня всем.

– Как скажешь.

Лика отстраняется на мгновение, чтобы взять гель для душа. Выдавливает немного на ладонь и взглядом спрашивает:

– Разрешишь?

Я киваю и закрываю глаза, позволяя ее рукам разгуливать по своему телу. Шея, плечи, руки… Лика скользящими движениями проходит по каждому мускулу, изредка, словно невзначай, касаясь груди набухшими сосками. И каждое это прикосновение неумолимо передает мне ее возбуждение. Сперва в голове появляется зыбкий туман – закрытые глаза обостряют ощущения в несколько раз. Кожа начинает чувствовать малейшее давление. Даже когда она отстраняется, чтобы выдавить новую порцию геля, я могу с точностью сказать, как она это делает. Будто в пелене цитрусового запаха у меня появляется способность видеть все происходящее вокруг со стороны. Лика сейчас рассматривает мою спину, одной рукой проводит по моим лопаткам, а другой выдавливает гель себе на грудь, чтобы потом прижаться всем телом. На моем лице появляется довольная улыбка, когда сзади прижимаются два упругих полушария, а нежные пальцы пробираются к животу и медленно поднимаются вверх, вместо того чтобы двинуться вниз. Я ей отказал, и теперь она сознательно игнорирует вздыбившийся член.