Татьяна Лемеш - Путь пешки. 5. Купол

– Даже так, да? А какое же тогда несчастье для особей женского пола?

– Ну как это? Неспособность забеременеть в течение года или низкий процент соответствия – тогда ее ждет быстрая и безболезненная смерть…

– Жестко тут у вас… А какой год на дворе-то?

– Сто восьмидесятый.

– В смысле – сто восьмидесятый от Рождества Христова?

Он с удивлением посмотрел на меня:

– Откуда ты все это можешь знать?! Ты что, тоже ретранслятор?

– Какой еще ретранслятор?

– Ну, как я? – и он демонстративно зашевелил волосами.

– Я не понимаю, о чем ты. Волосы у меня не шевелятся, я обычный человек.

– Ты присоединяешься как-то по-другому?

– Да никуда я не присоединяюсь!

– Тогда откуда тебе известны понятия предыдущих эпох?

– Каких еще предыдущих? Зачем ты мне голову морочишь? Да скажи, наконец – какой сейчас год! Только не от катастрофы, а от Рождества Христова!

Он что-то прошептал, закрыл глаза и опять зашевелил шевелюрой. Потом открыл глаза и заявил:

– Если брать точкой отсчета начало предпоследней эпохи, называемое Христовым Рождеством – то сейчас две тысячи двести шестьдесят четвертый год.

Я замерла с открытым ртом. Так это я попала в будущее? Если он, конечно, не врет… Я удивленно стала осматриваться… Да уж, ничего хорошего это будущее не представляло – серые стены, стеклянный потолок, какая-то аппаратура.

– Так это я попала на два с половиной века вперед? – ошеломленно произнесла я.

Он явно недоверчиво посмотрел на меня.

Тут хлопнула дверь и кто-то тяжелыми шагами вошел в помещение. Я подняла голову и оторопела – к нам приближался здоровенный мужик, практически голый, на его плечах почти до пола висела какая-то белая тряпка, оставляя обнажённой среднюю часть тела и он шел, беспардонно потрясая своим хозяйством. На груди красовалось клеймо – круг и вписанный треугольник вершиной вверх. Густая светлая борода, усы, волнистые ухоженные волосы, надменное лицо и красные полные губы. Мой безымянный приятель при виде его склонил голову:

– Первородный…

Тот лишь бросил на него пренебрежительный взгляд и подойдя, стал внимательно меня осматривать.

– Так это она и есть? Что, действительно соответствие девяносто шесть процентов? Интересно, таких у меня еще не было… А почему она такого цвета?

– Это влияние открытого солнца. Но влияние поверхностное, кожа не поражена.

– Хм… Интересно…

Он бесцеремонно схватил меня за сосок, на нем все еще блестела капля молока:

– А это что?

Человек-ретранслятор ответил:

– Она пока не готова. Недавно родила, нужно дождаться полного сокращения матки. Потому и молоко еще есть.

– Даже так? А плод-то где?

Чуть дрогнувшим голосом мой приятель ответил:

– Плод мертв.

– Да? Ну хорошо. Слушай, а давай я ее сейчас заберу?

Он подошел к моей голове и почти прямо перед моим лицом светил своими причиндалами. Я с неприязнью отвернулась. Он возмущенно сжал мне щеки и насильно повернул мою голову к себе:

– Как ты смеешь отворачиваться от первородного?! Вот, посмотри – скольких первородных я принес нашему Убежищу! – и он ткнул пальцем в свою «прическу» на лобке – от самого органа волосы были выбриты и оставлены только восемь лучей, расходящиеся радиально, как лучи солнца. Я не выдержала и расхохоталась. Он опешил и даже выпустил мое лицо из рук. А я все не могла успокоиться – это ж надо, это самовлюбленное тело специально ходит голяком и всем хвастается своим солнышком на причинном месте!

– Она что, больная? А как же девяносто шесть процентов соответствия?!

Я понемногу успокаивалась:

– Ой, не могу! Нашел чем хвастаться! Да у нас каждый мужик может делать то же, что и ты! Ну, может и не каждый, но через одного точно! А ты просто самовлюбленный, тупой племенной бык!

Может, и не стоило так прямо оскорблять его, но мои нервы в связи с происходящим были на пределе и я не смогла удержаться. Его лицо побагровело, а вот мой приятель явно с трудом сдерживал смех. Мужик с солнышком рассвирепел и схватил меня за шею:

– Я забираю ее! Сейчас же! Отстегни!!!

Парень с шевелящимися волосами встал передо мной и тихо, но твердо сказал:

– Нет, Ставр, ты знаешь правила – она должна быть готова к оплодотворению. А сейчас я со всей ответственностью заявляю, что она еще не готова. Кроме того, если ты повредишь такой ценный экземпляр – следующие тебя не поймут. Остынь, Ставр, еще как минимум пятнадцать суток, а дальше посмотрим.

Ставр какое-то время попыхтел, потом все же отпустил мою шею:

– Ладно, я подожду… Пятнадцать суток. И побрей ее, ты же знаешь, я не люблю этой шерсти.

И он ушел. Мой приятель с улыбкой посмотрел на меня.

– Да уж, теперь я верю, что ты не отсюда. Я никогда не встречал женщин с таким …дерзким поведением.

Я улыбнулась:

– А зачем ты соврал ему о ребенке?

– И не только… Ты вполне готова к оплодотворению.

– Да я знаю, у меня муж почти гинеколог. И после родов мы с ним уже…

– Понял. Гинеколог – парень опять закрыл глаза и к чему-то прислушался. Потом расплылся в улыбке – Неужели ты действительно из прошлого… когда были мужья?

– Да, действительно. – я улыбнулась ему, этот парень был мне симпатичен. – А как тебя зовут?

– Я же говорил – у меня нет имени.

– Как это? Ну как-то же тебя называют …окружающие?

– Самый нейтральный вариант из тех, как меня называют – двенадцать восемьдесят четыре.

– Это что еще такое?

С кривой усмешкой на губах парень оттянул ворот своей серой рубахи, у него на груди было выбито клеймо – тысяча двести восемьдесят четыре. И чуть ниже – перечеркнутый круг.

– И что это значит?

– Порядковый номер. Ведется строгий учет для селекции – кто кого родил и в каком проценте соответствия.

– Вот это да! А что еще за проценты? Соответствия чему?

– В нашем убежище большое внимание уделяется восстановлению человеческого рода, путем тщательной селекции отбираются самые жизнеспособные и полноценные особи для скрещивания. Остальные выбраковываются и стерилизуются.

– Так у тебя этот знак…

Он с грустной усмешкой ответил:

– Да…

– А из-за чего? Если не секрет, конечно…

– Да вот из-за этого самого – он опять пошевелил волосами – поставили мне шестьдесят восемь процентов, потому что это не вписывается в выведенную селекционерами норму… А меньше семидесяти пяти процентов – стерилизация… Самое обидное, что когда-то очень давно это была общедоступная способность – ретранслировать. Но ведь не я устанавливаю эти нормы…

– Так что, тебя зря стерилизовали?! И ты теперь не можешь иметь детей?

– Да… И не только… Ну да ладно, дай-ка я осмотрю твою шею, Ставр так сжимал ее…

Я с готовностью подняла подбородок и пронумерованный парень чем-то прохладным протер мне шею.