Татьяна Лемеш - Путь пешки. 5. Купол

– Да, Таня, я тоже …удивлен. Ты – первый человек в моей жизни, с которым я могу так легко и обширно поговорить… Да еще и женщина! Уму непостижимо! Как ты себя чувствуешь? Я вижу, жар у тебя уже уменьшился…

– Алан, отпусти меня, а?

– Но я же уже сегодня объяснял вам – я не могу этого сделать, так будет только хуже. Все равно из купола тебе не выбраться. А если тебя поймают и передадут на осмотр кому-нибудь другому, так как я докажу свою непригодность – то тебя сразу же отправят к Ставру.

– А если ты докажешь свою непригодность – то тебя… – осторожно начала я.

Он криво ухмыльнулся:

– Да. Быстро и гуманно. Так что я не могу тебя отпустить. Тебе это не поможет…

– Ну а если я… захочу в туалет?

Алан с готовностью раздвинул мои ноги вместе с браслетами.

– Все, можешь опорожняться. Под тобой – канализационное отверстие.

– Я пока не хочу, да и как-то мне неловко при тебе такое делать… Ну а если у меня от лежания в одной позе затекли мышцы? – это была правда, постоянно вытянутые над головой руки ужасно затекли и начали неметь.

– Тогда сделаем вот так. – Алан перевел наручники вниз и теперь мои кисти находились на уровне бедер. – И вдобавок я разомну твои мышцы – и он стал быстро и умело растирать и разминать мне руки, а потом и ноги. Было очень приятно и стало значительно легче.

– Ну а спина? У вас что, вот так вот по две недели держат бедных женщин? А если какие-то пролежни образуются?

– Нет, конечно. Обычно женщины проводят так… сутки, максимум двое… А насчет пролежней не беспокойся – в мои обязанности входит протирать тело… объекта для удаления отходов организма. Ты же знаешь, что кожа – это самый большой выделительный орган, поэтому крайне важно вовремя смывать то, что она выбрасывает из себя? Ну а если у тебя устала спина… – с тихим жужжанием мои браслеты поднялись в воздух и я вместе с ними. Алан придерживал меня под поясницу. Потом браслеты перевернулись и я оказалась лицом вниз. Алан развернул мою голову набок и даже мягко приподнял грудь и я с жужжанием опустилась в положение лежа на живот.

– Ну что, так лучше? – и он принялся старательно растирать мне спину и ягодицы.

Я лежала, упираясь щекой в поверхность стола и меня разбирала тоска и обида от беспомощности. Слезы опять не замедлили появиться. Заглянув мне в лицо, Алан обеспокоился:

– Что такое? Что-нибудь еще? Вроде бы все твои физиологические потребности мы учли…

Я сквозь слезы произнесла:

– Физиологические – да… Но я… не чувствую себя человеком…

Он какое-то время стоял молча, а потом тихо сказал:

– Я подумаю над этим. Давай дождемся ночи.

На животе мне стало намного уютнее – я стала ценить эту позу после беременности именно потому, что долгое время у меня не было возможности так лечь. Так что теперь, да еще и после массажа, я задремала.

Проснувшись, я увидела, что изменилось освещение – теперь в помещении горел яркий искусственный свет. Алан сидел недалеко от меня за столом и что-то разглядывал в микроскоп – я с удивлением увидела на приборном стекле ткань, охристую мешковину. Услышав, что я проснулась, Алан обернулся ко мне и улыбнулся.

– Ну что, снаружи ночь. Все, кроме охраны, спят. Есть много шансов, что никто не придет сюда ночью.

Он опять перевернул меня на спину и расстегнул браслеты. Не веря своему счастью, я села. Потом с трудом встала – ноги плохо слушались меня после сна и такого долгого лежания. Пол оказался очень скользким, я сразу это ощутила и начала падать. Так как Алан стоял передо мной, то я, ясное дело, ухватилась за него и в итоге оказалась в его объятиях. Он удивленно и растерянно смотрел на меня. Я улыбнулась:

– Спасибо, что отстегнул! Почему ты так на меня смотришь? Никогда не держал женщин в руках?

– Держал. Но по-другому. Они так не прижимались. И так не открывались.

Я рассмеялась и плотнее обняла его. Его теплые руки тоже крепче прижали мою талию и спину. Я с улыбкой сказала:

– Это называется «обниматься». Можешь пробить по своему поисковику – что это значит.

Он еще крепче прижал меня к себе – теперь я уже не видела его лица, но сбоку, прямо у моей щеки, чуть заметно шевелились его очень густые русые волосы. Мне почему-то захотелось к ним прикоснуться и я легонько погладила их. Алан ощутимо вздрогнул. Я рассмеялась:

– А это называется «погладить».

Он прошептал:

– Это так …приятно…

– Что именно – обниматься или гладить?

– И то и другое…

Мне стало нестерпимо жаль этого такого чувствительного и сочувствующего парня, никогда в жизни не видевшего ни от кого ласки и даже лишенного матери. Я еще раз погладила его волосы, теперь уже с нажимом, используя и пальцы и ладонь. Он замер, даже не дыша. Я с улыбкой слегка отстранилась, чтобы видеть его лицо – он взволнованно смотрел перед собой, часто моргая, а на его щеках играл румянец. Я рассмеялась:

– А вот это называется «поцелуй»! – и я чмокнула его в щеку – их много видов, этот, скажем так, самый невинный.

Он, наконец, перевел на меня взгляд и долго смотрел мне в глаза. Наконец произнес:

– Спасибо.

– Да пожалуйста. Ты сегодня сделал для меня намного больше… Если бы не ты, то я бы сейчас обслуживала вашего… Ставра.

Лицо Алана изменилось – наверное, представил себе это «обслуживание». Нахмурившись, он отстранился и взял меня за руку:

– Пойдем. Старайся передвигаться тихо, если кто-то заметит, что тебя нет на месте – у нас обоих будут большие неприятности…

Подойдя к стене, он выключил освещение и почти в полной темноте, смутно разбавленной невнятным ночным светом сквозь купол, мы куда-то пошли. В этом помещении, которое оказалось просто огромным, находилась и отгороженная стеной маленькая коморка все с тем же стеклянным куполом вместо потолка. Мы зашли в нее, Алан включил свет и плотно закрыл дверь, даже на какой-то засов.

Я огляделась – маленькая комнатка, метров десять, не больше. В ней – узенькая тахта, металлический стол, табурет и небольшое отделенное раздвижной перегородкой пространство с виднеющимся унитазом – похоже, санузел.

Я улыбнулась:

– Вот тут ты и живешь?

Он непонимающе посмотрел на меня:

– Меня определили в это помещение, когда увидели мои способности к медицине и к добыванию данных. Раньше здесь находился мой предшественник, а после меня тоже кто-то будет находиться. Здесь я сплю, моюсь и ем, остальное время провожу в манипуляционной.

– Я поняла, это у тебя такое служебное помещение… А дом-то у тебя есть?

Алан нахмурился и зашевелил волосами:

– Это единственное помещение, в котором я имею право находиться…

– Хм… Понятно. Ну что ж, спасибо, что пригласил в гости!

Он опять задумался, потом по слогам, как с иностранного языка, произнес: