Эрика Йонг - Сердце Сапфо

От Тринакрии до Дельф лежал бушующий открытый океан без единого островка. Причалить к берегу, остановиться на ночлег, пополнить припасы и отдохнуть не было возможности. В ту ночь небо затянули тучи и капитан не мог вести корабль по звездам. Вскоре мы поняли, что он понятия не имеет, где мы находимся. Мы вполне могли закончить наш путь в царстве Аида, а не в Дельфах.

Хуже того, капитан и матросы прослышали, что у нас много золота, и решили во что бы то ни стало заполучить ого, а меня бросить в море. Когда я сказала, что все мое золото осталось в Сиракузах, они не поверили.

— Ты наверняка и с собой прихватила золотишка, — сказал капитан.

— Слишком мало, чтобы ты остался доволен. Но если ты доставишь меня назад в Сиракузы живой и невредимой, я покажу тебе мое богатство и дам столько, сколько пожелаешь.

Они стали спорить, кто-то кричал, что я хочу их обмануть. Но тут вмешался Кир. Он снял все свои золотые побрякушки и пообещал прибавить по возвращении в Сиракузы. Думаю, они никак не могли прийти к общему мнению. Капитан пытался убедить их принять план Кира, обещая им безмерное богатство, если они вернутся в Сиракузы. Однако обещать это было легче, чем выполнить. Поднялся сильный ветер, и начался лютый шторм. Все планы были забыты, и теперь мы изо всех сил цеплялись за корабль, чтобы только остаться в живых.

Я думала, уже знаю, что такое бурное море: мне довелось повидать его у Пирры, на пути в Сиракузы, у Мотии. И только теперь познала я в полной мере мощь Посейдона. Корабль так накренялся, что с каждой волной кто-нибудь оказывался за бортом. Я держалась изо всех сил, сопротивляясь волнам, но осталась на палубе только потому, что обвязала ноги веревками. Алкей научил меня этому, и веревки спасли мне жизнь.

Капитана и большинство его людей смыло за борт. Они оказались в воде с карманами, набитыми золотом Кира, которое не могло их спасти.

«Морское дно, наверное, — подумала я, — все устлано золотом и костями тех, кто утонул, ныряя за ним».

ЗЕВС: Вот здесь я бы и дал ей погибнуть… совсем неподходящая героиня…

АФРОДИТА: Тебе не хватает терпения. Если ты позволишь мне закончить историю этой женщины, она станет легендой на три тысячелетия.

ЗЕВС: Я не вижу смысла…

АФРОДИТА: Ты никогда не видишь смысла в жизни женщины, если только она не носит твоего ребенка.

ЗЕВС: Я и сам мог бы это сделать. Утопи Сапфо и отдай мне Клеиду. Я вставлю ее себе в бедро, чтобы она родилась заново, и тогда мы начнем ее историю.

АФРОДИТА: Я ни за что не заглушу голос, который слышен через тысячелетия.

ЗЕВС: Да кого это интересует?

АФРОДИТА: Меня! И будет интересовать других.

ЗЕВС: Ну, тогда и спасай ее сама.

АФРОДИТА: И спасу. С помощью Посейдона… если ты не хочешь помочь.

ЗЕВС: Посейдон! Мой брат всегда был настоящей язвой. Ты вспомни, что он сделал с Одиссеем.

Праксиноя лежала без сознания — на нее упал оторванный ветром от мачты поперечный брус. Кир из Сард еще цеплялся какое-то время, а потом отправился за своим золотом. Я держалась на протяжении всего шторма. Мне хотелось бы погрузиться в небытие, но сознание, как назло, оставалось совершенно ясным. Пока наконец милостивые боги не послали мне сон.

Мне снилось, что я — Одиссей, которого преследует Посейдон, и не знаю, куда повернуть. Потом мне, как и Одиссею, явилась белопенная богиня моря Левкофея.

— Оставь эту развалюху, Сапфо, — сказала она мне, — она убьет тебя еще вернее, чем море. Оседлай рулевое несло, как если бы оно было лошадью. Возьми это волшебное покрывало для себя и Праксинои. Оно защитит вас на пути к берегу.

— Но тут нет никакого берега! — изумилась я. — До самых Дельф одно открытое море.

— Доверься мне, — сказала морская богиня.

Я сбросила тяжелые одежды и раздела Праксиною, которая все еще не пришла в себя. Укутав ее волшебным покрывалом, я оседлала, как было сказано, рулевое весло и принялась изо всех сил загребать руками. Краем глаза я, кажется, видела белых дельфинов, которые тянули волшебное покрывало, но, возможно, это был сон.

Добравшись до исхлестанного волнами островка и положив Праксиною на землю, я была уверена, что уже умерла. Неужели это Елисейские поля?

На краю моря грациозно танцевали три женщины. Одна из них была Елена, ее роскошные рыжие волосы псе еще были опалены огнем, в котором, сгорели башни Трои. Вторая была Деметра в короне из фруктов и цветов, а третья — Афина в ее боевом шлеме. Все они были соблазнительно обнажены и прекрасны. И казалось, рады меня видеть.

— Разве жить ради любви — не лучше всего? — спросила Елена. — Мы как раз спорили об этом. Ты знаешь ответ?

— Материнство — вот ради чего живу я, — сказала Деметра. — И все женщины должны жить ради этого.

— Самое главное — это мудрость, — сказала Афина. — Любовь и материнство утащат вас, словно животных, в болото. Только девственность и воинская доблесть могут спасти женщину от ее судьбы.

— Но без любви что за жизнь? — воскликнула Елена так, словно она была Афродитой.

Они продолжали свой танец и свой спор. Казалось, они танцуют целую вечность.

Пришла в себя Праксиноя. Она не могла поверить глазам.

— Мы среди бессмертных! — воскликнула она, то ли радуясь, то ли ужасаясь.

— Так присоединяйся к нашему спору, — сказала прекрасная полубессмертная Елена, чьи груди были похожи на спелые груши, треугольник волос на лобке горел, как огонь, а бедра напоминали взбитые сливки.

— Для чего нам жить — для любви, материнства или мудрости? — пропела дочь Зевса и Леды.

Голос ее был прекрасен, как и лицо.

— Для материнства со всеми его радостями и горестями, — вздохнула Деметра. — Без материнства на земле не было бы людей.

— Разум важнее сердца, — сказала Афина. — Иначе мы все были бы дикими зверями.

— Для любви, — сказала Елена, — потому что благодаря любви все и растет… даже дети и военная слава.

— Ну и посмотри, куда завела тебя и весь мир твоя любовь! — заметила я.

— Я бы повторила все с самого начала, — ответила Елена. — Я ни о чем не жалею!

Праксиноя смеялась, смеялась и смеялась. Я боялась, как бы она не обидела бессмертных.

— Да посмотрите вы на себя, — сказала она. — Выспорите, как свободные женщины, даже не подозревая, что можете выбирать, потому что свободны. А будь вы рабынями?

Танец прекратился, и на лицах трех красавиц появилось недоуменное и встревоженное выражение.

— Свобода лежит в основе всего, что мы хотим, — сказала Праксиноя. — Потому что только свободные женщины могут участвовать в таком споре. Выбор — это роскошь свободного человека.

Богини и Елена, продолжая танцевать, исчезли за горизонтом. Мы с Праксиноей пришли в себя на пустынном берегу. На ресницах у нас была соль, а в волосах — водоросли.