Алкей - Сапфо и Алкей (сборник)

Радужно-престольная Афродита,
Зевса дочь бессмертная, кознодейка!
Сердца не круши мне тоской-кручиной!
Сжалься, богиня!

Ринься с высей горних, – как прежде было:
Голос мой ты слышала издалече;
Я звала – ко мне ты сошла, покинув
Отчее небо!

Стала на червонную колесницу;
Словно вихрь, несла ее быстрым лётом,
Крепкокрылая, над землею темной
Стая голубок.

Так примчалась ты, предстояла взорам,
Улыбалась мне несказанным ликом…
«Сапфо!» – слышу: «Вот я! О чем ты молишь?
Чем ты болеешь?

Что тебя печалит, и что безумит?
Все скажи! Любовью ль томится сердце?
Кто ж он, твой обидчик? Кого склоню я
Милой под иго?

Неотлучен станет беглец недавний;
Кто не принял дара, придет с дарами;
Кто не любит ныне, полюбит вскоре —
И безответно…»

О, явись опять – по молитве тайной
Вызволить из новой напасти сердце!
Стань, вооружась, в ратоборстве нежном
Мне на подмогу!

Мнится мне: как боги, блажен и волен,
Кто с тобой сидит, говорит с тобою,
Милой в очи смотрит и слышит близко
Лепет умильный —

Нежных уст!.. Улыбчивых уст дыханье
Ловит он… А я, – чуть вдали завижу
Образ твой, – я сердца не чую в персях,
Уст не раскрыть мне!

Бедный нем язык, а по жилам тонкий
Знойным холодком пробегает пламень;
Гул в ушах; темнеют, потухли очи;
Ноги не держат…

Вся дрожу, мертвею; увлажнен по́том
Бледный лед чела: словно смерть подходит…
Шаг один – и я, бездыханным телом,
Сникну на землю.

Богу равным кажется мне по счастью
Человек, который так близко-близко
Пред тобой сидит, твой звучащий нежно
Слушает голос

И прелестный смех. У меня при этом
Перестало сразу бы сердце биться:
Лишь тебя увижу, уж я не в силах
Вымолвить слова.

Но немеет тотчас язык, под кожей
Быстро легкий жар пробегает, смотрят,
Ничего не видя, глаза, в ушах же —
Звон непрерывный.

Потом жарким я обливаюсь, дрожью
Члены все охвачены, зеленее
Становлюсь травы, и вот-вот как будто
С жизнью прощусь я.

Но терпи, терпи: чересчур далеко
Все зашло…

Ты, Киприда! вы, Нереиды-девы!
Братний парус правьте к отчизне милой!
И путям пловца, и желаньям тайным
Дайте свершенье!

Если прежде в чем прегрешил, – забвенье
Той вине! Друзьям – утешенье встречи!
Недругам – печаль… Ах, коль и врагов бы
Вовсе не стало!

Пусть мой брат сестре не откажет в чести,
Чту воздать ей должен. В былом – былое!
Не довольно ль сердце мое крушилось
Братней обидой? —

В дни, когда его уязвляли толки,
На пирах градских ядовитый ропот:
Чуть умолкнет молвь – разгоралось с новым
Рвеньем злоречье.

Мне внемли, богиня: утешь страдальца!
Странника домой приведи! На злое
Темный кинь покров! Угаси, чту тлеет!
Ты нам ограда!

. . . . . . . . .
. . . . . . . . .
Хмуришь бровь, на ласку мою не хочешь
Лаской ответить.

И друзей лишаешь стихов прекрасных,
Чту под звучный строй семиструнной лиры
Расцвели б в устах; на меня в печали
Копишь обиду.

Горькой желчью ты про себя питаешь
Душный гнев. Внемли ж: у меня ни злобы
В мыслях нет к тебе, ни отравы в сердце;
Мира хочу я…

. . . . . . . . .
Мнится, легче разлуки смерть, —
Только вспомню те слезы в прощальный час;

Милый лепет и жалобы:
«Сапфо, Сапфо! несчастны мы!
Сапфо! как от тебя оторваться мне?»

Ей в ответ говорила я:
«Радость в сердце домой неси!
С нею – память! Лелеяла я тебя.

Будешь помнить?.. Припомни все,
Невозвратных утех часы, —
Как с тобой красотой услаждались мы.

Сядем вместе, бывало, вьем
Из фиалок и роз венки,
Вязи вяжем из пестрых первин лугов, —

Нежной шеи живой убор,
Ожерелья душистые —
Всю тебя, как Весну, уберу в цветы.

Миром царским волну кудрей,
Грудь облив благовоньями,
С нами ляжешь и ты – вечерять и петь.

И прекрасной своей рукой
Пирный кубок протянешь мне:
Хмель медвяный подруге я в кубок лью»…

. . . . . . . .
. . . . . . . .
Издалече, из отчих Сард,
К нам стремит она мысль, в тоске желаний.

Что таить?
В дни, как вместе мы жили, ты
Ей богиней была, одна!
Песнь твою возлюбила Аригнота.

Ныне там,
В нежном сонме лидийских жен,
Как Селена, она взошла —
Звезд вечерних царицей розоперстой.

В час, когда
День угас, не одна ль струит
На соленое море блеск,
На цветистую степь луна сиянье?

Весь в росе,
Благовонный дымится луг;
Розы пышно раскрылись; льют
Сладкий запах анис и медуница.

Ей же нет,
Бедной, мира! Всю ночь она
В доме бродит… Аттиды нет! —
И томит ее плен разлуки сирой.