Алкей - Сапфо и Алкей (сборник)

Ночь покровом дремы
Очи затмила.

Есть преданье на Ле́сбосе:
Дева, рано угасшая,
Гелла чадолюбивая
К детям по́ душу крадется
В час ночной.

Ночью долгою сон их одержит.

Близится Заря на златых сандалиях.

Кто прекрасен, – каким его видишь, останется;
Но кто добр, – и лицом он прекрасен окажется.

Коль доблести нет,
Бедность верней:
Злато – сосед опасный.

Ярый ли гнев в груди закипает, —
Ты удержи язык суесловный.

Неприступных небес
Гордой главой
Ты досягнуть не мни!

Всех чужеземных певцов превосходнее лирник лесбийский.

Стройте кровельку выше —
Свадьбе слава!
Стройте, плотники, выше, —
Свадьбе слава!
Входит жених, ровно бог-воевода:
Мужа рослого ростом он выше.

Пели мы всю ночь про твою, счастливец,
Про ее любовь и деви́чьим хором
Благовонно-лонной невесты с милым
Славили неги.

Но не все ж тебе почивать в чертоге!
Выйди: светит день, и с приветом ранним
Друга ждут друзья. Мы ж идем дремою
Сладкой забыться.

Славься, на Кипре рожденная, памятью древнею!
В Трою глашатай Идэй приспешил с благовестием,
Славу гласил всей Асийской земле вековечную:
«Гектор с дружиной везет на судах от священных Фив,
С брега плескучих Плакийских струй, по́ морю горькому,
Царскую дочь, Андромаху, красу быстроокую.
Взял за невестой приданого многое множество —
Паволок, злата, запястий, узорочий, пурпура,
Кости слоновой, чеканной серебряной утвари».
Так возглашал: подымался проворно Приам-отец;
Молва донеслась до царевых друзей с хороводных стогн.
Живо в повозки мулов запрягли, в быстрокатные:
Жены на них выезжали, да резвый люд девичий;
В царских, опричь, колымагах Приамовы дочери.
Рьяных коней подвели под ярмо колесничное
Юноши; ко́ней пустили возницы-ристатели…

Всюду ливан добровонный курился по городу.
Жены старейшие подняли клик ликования;
Мужи всем сонмом воззвали к Пэану-Спасителю,
Лирника пением славили, меткого Лучника,
С ним – новобрачных, подобных богам-небожителям.

«Выдам» – отец порешил.

Другой девушки такой, зятек, не сыщешь.

Невесте радость, жениху веселье!

К чему тебя, жених милый, приравняю?
К молодой лозинке приравняю.

Добро тебе здравствовать, невеста!
Здравствуй и жених достопочтенный!

У придверника ноги в семь са́жен;
Сапоги – из пяти шкур бычачьих;
Их сапожников шили десяток.

Вечер, все ты сберешь, что рассыпала ясная зорька:
Коз приведешь и ягняток, а дочь у родимой отнимешь.

Яблочко, сладкий налив, разрумянилось там, на высокой
Ветке, – на самой высокой, всех выше оно. Не видали,
Знать, на верхушке его? Аль видали, – да взять – не достали?

Свадебку мы сыграли,
Как, женишок, желал ты;
Девушку ты, счастливец,
До́был, какой желал ты.

Как миловидна ты!
Как очи темны желаньем!
Эрос медвяный свет
Струит на твои ланиты,
Знаком умильным тебя
Отметила Афродита.

Девства ль жалеть? Не вернется невинное.

Век ли в девушках вековать?

Девичий цвет!
Девичий стыд!
Как без тебя жить мне?

– Больше не быть,
Радость, тебе
Девушкой красной!

Девичья воля, прости! ты, девственность!
Никнет, растоптан,
В горных лугах, на пастушьей тропе, гиацинт
пурпуро́вый.

Дева, в томных розах стыда и неги!
Матери Желаний прекрасный список!
Ждет святое ложе; звезду торопит
Юный владыка.

Ты в немой чертог приведи невесту,
Веспер, к играм сладким с желанным сердцу:
Да почтит жена сребротронной Геры
Милые узы!

Тело Тимады – сей прах. До свадебных игр Персефона
Свой распахнула пред ней сумрачный брачный чертог.
Сверстницы, юные кудри отсекши острым железом,
Пышный раcсыпали дар милой на девственный гроб.

Дети! вы спро́сите, кто я была. За безгласную имя
Не устают возглашать эти у ног письмена.
Светлой деве Латоны меня посвятила Ариста,
Дочь Гермоклида; мне был прадедом Саинеад.
Жрицей твоей, о владычица жен, величали Аристу;
Ты же, о ней веселясь, род наш, богиня, прославь.

Дар от Мениска, отца, на гроб рыбака Пелагона:
Верша с веслом. Помяни, странник, его нищету!