Энн Райс - Белинда

— Приятно сидеть в заднем ряду, — произнесла она уже нормальным голосом. — И хотя бы для разнообразия я могу не снимать шляпы.

Неожиданно рядом со мной возник Дэн.

Он закурил сигарету и сейчас дрожащими руками стряхивал пепел на ковровую дорожку. Полицейские в штатском, по-прежнему стоявшие на боевом дежурстве возле пепельницы, не спускали с нас глаз.

— Право адвоката не разглашать тайну клиента, — заявил я.

— Всегда, — ответил Дэн, но я заметил, что его обычная выдержка ему изменила. Дэн стоял, тяжело прислонившись к дверному косяку.

— Ты мой лучший друг. Ближе тебя у меня никого нет. Но ты ведь и сам знаешь. Правда?

— Ты просишь моего совета или говоришь мне до свидания? — небрежно поинтересовался Дэн, но я заметил, что от волнения он прикусил нижнюю губу.

Я не сразу ответил. Я стоял и жевал попкорн. На самом деле я только сейчас заметил, что ем, и эта еда впервые за долгое время не вызывала у меня отвращения. Мне даже стало смешно.

— Дэн, мне надо, чтобы ты кое-что для меня сделал, — сказал я.

Он закатил глаза, словно спрашивая: «Ну что еще?» Потом посмотрел на меня и улыбнулся теплой, но усталой улыбкой.

— Отдай все игрушки в приют, или в школу, или куда-нибудь в таком роде, — попросил я. — Тебе не обязательно говорить, откуда игрушки. Просто проследи за тем, чтобы они попали в хорошие руки и детишки получали от них удовольствие. Идет?

У него дрожали губы, и он вздернул плечи, будто собирался закричать. Но кричать Дэн не стал. Он сделал очередную затяжку и еще раз выглянул на улицу.

— Да, и еще скульптура работы Энди. Тебе придется вывезти ее с заднего двора и поместить там, где ее увидят люди.

— Я все сделаю, — кивнул Дэн, и глаза его предательски заблестели.

— Дэн, мне жаль, что я втянул тебя в такое дерьмо.

— Джер, не надо лишних слов. По крайней мере, пока ты не получишь счет за мои услуги. — Но затем Дэн снова улыбнулся мне одной из своих редких улыбок. Улыбка его была очень искренней, но мимолетной, что, пожалуй, никто другой, кроме меня, ничего и не заметил бы. — Надеюсь, ты все же сделаешь это. — И Дэн снова посмотрел через открытую дверь на улицу.

Через две секунды после того, как закончились последние кадры и раздались аплодисменты, Сьюзен в сопровождении нас с Джи-Джи уже выходила из кинотеатра, направляясь в сторону лимузина, припаркованного у тротуара.

Алекс с нами не пошел, причем явно неспроста. Зато полицейские в штатском первыми вышли из кинотеатра, перед хлынувшей на улицу толпой, но мы с Джи-Джи уже усаживались на заднее сиденье лимузина. И только когда взревел мотор, я понял, что за рулем Сьюзен. Водителя в машине уже не было. Бары на Кастро еще не закрылись, но дороги были относительно пустыми, и лимузин быстро объехал полицейскую машину впереди и плавно свернул прямо на Семнадцатую улицу, будто мы направлялись к моему дому.

Я посмотрел назад. Копы еще даже не успели открыть дверь своей машины. Один из них вертел ключи в руках, но его отвлек Дэн.

А между тем мы с ревом промчались по Хартфорд-стрит, да так, что нас с Джи-Джи откинуло на спинку сиденья, когда лимузин притормозил на красный сигнал светофора на Нои-стрит, а затем проехали мимо моего дома и под визг тормозов свернули налево на Санчес-стрит.

— Господи, Сьюзен! Вы нас угробите! — прошептал Джи-Джи.

Но потом сзади завыла полицейская сирена, и, оглянувшись, я увидел красно-синие огни полицейской мигалки.

— Черт, проклятье! — выругалась Сьюзен.

Она нажала на тормоза и свернула на перекресток, едва не сбив переходившего через дорогу старика. Повернувшись в нашу сторону, старик злобно заорал и показал нам средний палец.

Полицейская машина, ослепляя фарами, уже пересекала Нои-стрит.

Сьюзен вырулила на Санчес и рванула вперед.

— Эти говнюки видели, как мы повернули, черт подери! Они у нас на хвосте, — нахмурилась Сьюзен.

Она резко повернула налево, на Маркет, потом направо, а затем снова налево.

Я увидел впереди огни мотеля «Золотой медведь». Сьюзен объехала здание, чтобы лимузин не увидели с улицы, и припарковалась на автостоянке.

— Живо вылезайте! Оба! — распорядилась Сьюзен.

Полицейских сирен явно прибавилось. Но все машины промчались мимо, вниз по Санчес. Итак, они не догадались свернуть на Маркет-стрит.

Сзади бесшумно подъехал серебристый «линкольн-континенталь», и Сьюзен открыла нам дверь салона. Мы с Джи-Джи проскользнули на заднее сиденье. За рулем сидел Блэр в красной бейсболке на лысой голове.

— Всем пригнуться, — свирепым шепотом произнес Блэр.

Звук сирен доносился теперь со стороны Маркет, далеко впереди.

Я почувствовал, что «линкольн» уверенно проехал по подъездной дорожке и медленно свернул направо, словно у нас впереди еще было полно времени. А затем мы помчались обратно, в сторону Кастро.

Ослепив нас проблесковыми маячками, мимо пронеслась патрульная машина. Я не осмелился выглянуть в окно, но, похоже, машина свернула налево.

— Пока все идет хорошо, — пробурчал Блэр. — А теперь, Уокер, скажи, как, черт возьми, мне отсюда попасть на Пятую улицу и Мишн-стрит. Быстро!

Я посмотрел в заднее окно и увидел, что Кастро кишмя кишит патрульными машинами. Из кинотеатра продолжали выходить люди.

— Все. Пора, на хрен, убираться отсюда, — сказал я. — Поезжайте в гору, по Семнадцатой.

Сирены уже выли со всех сторон, словно включили пожарную сигнализацию.

Но Блэр продолжал упрямо ползти в гору, пока я снова не велел ему свернуть направо, а затем — снова вниз, на Маркет, в районе Пятнадцатой.

Итак, через пятнадцать минут мы уже ехали в призрачном утреннем свете по неубранному центру города, оставив далеко позади и Кастро, и полицейские сирены. Похоже, мы их сделали. Никто и не заметил, как Сьюзен подъехала к мотелю.

Когда мы в конце концов свернули с Мишн-стрит и заехали на многоуровневую парковку напротив здания «Кроникл», Блэр заявил:

— Готовьтесь. Предстоит очередная пересадка.

На сей раз нам пришлось пересесть в небольшой серебристый фургон с драной обшивкой и заляпанными стеклами. Сьюзен снова села за руль, Блэр устроился рядом, взяв на себя роль штурмана, а я открыл боковую дверь — и тотчас же попал в объятия Белинды.

Я держал ее так крепко, что, наверное, мог сделать ей больно, когда фургон тронулся с места. И я на секунду забыл обо всем на свете: о том, что нас ищут, о том, что нас преследуют. Мне было плевать. Мы снова были вместе. Я осыпал поцелуями ее рот, ее глаза, а она отвечала мне страстными, безумными поцелуями. И если сейчас весь мир ополчится против нас, я был готов с ним сражаться.

Фургон вернулся на Мишн-стрит. Снова послышался вой сирен, но где-то далеко.