Энн Райс - Белинда

Я очень неохотно выпустил Белинду, чтобы она могла наконец обнять Джи-Джи.

Я опустился на заднее сиденье, взвинченный до предела, озабоченный и, конечно же, пьяный от счастья, а потому просто сидел и любовался, как эти двое, больше похожие на близнецов, чем на отца с дочерью, обнимаются, наслаждаясь минутой безграничной сердечной близости, которую и сам только что испытал.

— Ну ладно, ребята, — вернула нас на грешную землю Сьюзен, — мы еще не дома. Бей-Бридж, где это? А если увидите патрульную машину или любой другой подозрительный автомобиль, пригнитесь.

Я заметил, что она успела сменить свою обычную ковбойскую шляпу на бейсболку, как у Блэра. И они оба стали похожи на двух симпатичных отпускников — ни больше ни меньше. А если учесть заляпанные стекла, то заметить нас внутри фургона было просто-напросто невозможно.

— Сьюзен, сейчас прямо вперед, и у съезда с шоссе — тот, что на терминал Ист-Бей, — будет знак, — сказала Белинда.

— Эй, поговори со мной! — притянул я к себе Белинду. — Только не молчи, поговори со мной. Что угодно, только не молчи!

— Джереми, ты чокнутый! — улыбнулась Белинда. — Я люблю тебя, чокнутый ты мой! Ты сделал это. Ты действительно сделал это.

Я крепко держал ее, понимая, что больше никогда и ни за что не отпущу ее от себя. Возможно, я целовал ее в губы слишком крепко, но она явно была не против. Затем я начал потихоньку, одну за другой, вытаскивать заколки из ее блестящих каштановых волос. Она тряхнула головой, чтобы помочь мне. Она положила руки мне на лицо, и мне показалось, что она вот-вот расплачется.

Сидевший напротив нас Джи-Джи с удовольствием вытянул вперед ноги, закурил сигарету и закрыл глаза.

— Ладно, ребята, — подала голос Сьюзен, когда мы въехали на мост, — до Рино еще четыре часа. А когда мы окажемся на шоссе, то наш фургон полетит, как птица.

— Не могли бы вы притормозить у первого же винного магазина, который нам встретится за Оклендом, — попросил Сьюзен Джи-Джи. — Я так хочу выпить, что ради глотка спиртного даже готов пойти на ограбление.

Все дружно засмеялись. Внезапно на меня накатила безумная усталость. Я был так счастлив чувствовать на своем плече теплую руку Белинды. Мне казалось, что я умер и попал на Небеса.

Я выглянул из окна и увидел над собой серебристые опоры моста. Наш фургон ритмично покачивался на швах на покрытии моста, и в этот ранний час мы здесь были совершенно одни.

И у меня в душе возникло какое-то странное чувство. Я вспомнил, как в ранней юности впервые приехал в Калифорнию. С собой у меня был всего лишь один чемоданчик, где лежало все сколько-нибудь ценное для меня, а в голове — полно замыслов будущих картин.

Замыслы картин. Если бы я сейчас закрыл глаза, то снова увидел бы те картины.

Из радиоприемника доносилась мелодия в стиле кантри, какая-то дамочка хриплым голосом исполняла нелепую лирическую песенку, какую-то чушь на тему того, что моя стиральная машина стала рвать белье, когда ты порвал со мной, и я, не выдержав, громко рассмеялся. И впервые за все время после исчезновения Белинды я почувствовал одновременно и усталость во всем теле, и удивительную легкость, и прилив энергии.

Белинда сидела, тесно прижавшись ко мне, и пристально смотрела на меня своими удивительными голубыми глазами, казавшимися еще глубже на фоне темных ресниц. Ее каштановые волосы падали волнистыми прядями на воротник жуткого леопардового пальто. И только сейчас я заметил гору багажа, сваленного за нашей спиной: здесь были коробки, и штативы, и камеры в черных футлярах, и множество других вещей.

— Норковые пальто, — нарушила ход моих мыслей Белинда. — Ты ведь не против, чтобы во время бракосочетания на нас были норковые манто?

— Пусть только попробует сказать, что он против! — бросил через плечо Блэр, а Сьюзен хрипло рассмеялась.

— Нет, конечно. Мне даже нравится такая идея, — отозвался я.

— Ты сумасшедший, — сказала Белинда. — Ты действительно все сделал правильно. Ты хоть сам понял, что ты сделал?!

Я посмотрел на ее испуганное личико.

— Думаешь, я не понимаю? — ответил я вопросом на вопрос.

— Джереми, они сжигают твои книги, — произнесла Белинда дрогнувшим голосом. — Они изымают их из библиотек по всей стране и жгут на городских площадях.

— Ага, а его картины вешают в Музее современного искусства. Так или не так? — закричал Блэр. — Так какого черта тебе надо?!

— Расслабься, Блэр, — подал голос до сих пор молчавший Джи-Джи. На его лице читалось то же беспокойство, что и у Белинды.

— Я боюсь за тебя, Джереми, — вздохнула Белинда. — Мне было страшно за тебя все время, пока я летела обратно из Рима. Я боялась за тебя буквально каждую минуту, пока не увидела тебя сегодня вечером. Но даже сейчас мне страшно за тебя. Я пыталась дозвониться до тебя из каждой телефонной будки между Лос-Анджелесом и Сан-Франциско. Но ты ведь и сам знаешь. Верно? Я не ожидала, что ты сможешь это сделать, Джереми, нет, не ожидала, но, обнаружив, что ты рискнул всем, испугалась за тебя еще больше.

— Белинда, сегодня самый счастливый день в моей жизни. Я еще никогда не был так счастлив! Мне кажется, что если я сейчас засмеюсь, то уже не смогу остановиться.

— Ты никогда не решился бы, — улыбнулась Белинда, — если бы я тогда не сбежала от тебя.

— Белинда, не говори глупостей! — прикрикнул на нее Блэр.

— Успокойся, Блэр, — вмешался Джи-Джи.

— Белинда, что я должен сказать, чтобы ты больше не дулась на меня? — спросил я. — Белинда, я сделал это для нас обоих. Для нас обоих, неужели не понятно? Ты должна мне поверить и никогда не забывать того, что тебе сказал. Когда я впервые тебя нарисовал, то прекрасно понимал, что использую тебя. Именно так я тебе и сказал. И что, по-твоему, с тех пор изменилось? Только то, что теперь я тебе тоже нужен.

Полагаю, моя улыбка была лучшим доказательством для нее. Мое поведение было лучшим доказательством для нее. Одно только то, что я спокойно сидел рядом с ней, нежно обнимал ее и изо всех сил пытался разогнать ее страхи, успокаивало Белинду.

Но я видел, что она не вполне понимает, что мной руководило. Она не могла принять до конца тот факт, что я прекрасно осознавал последствия своих слов и поступков и вообще был в полном порядке. А может, она просто сама была слишком сильно испугана.

— Только одно не дает мне покоя, — признался я и нежным движением убрал волосы у нее со лба.

Кстати, ей шли каштановые волосы. Она была просто красавицей. Но я уже не мог дождаться, когда она смоет краску.

— Что такое? — удивилась Белинда.

— Бонни и Марти в результате здорово пострадали. Таблоиды распинают их на каждом углу, их программы сняты с эфира. Джи-Джи не желал им зла. Я тоже.

— Рембрандт, ты совсем сбрендил! — рассердился Блэр. — Не желаю слушать весь этот бред! Сьюзен, сделай радио погромче.