ur1ka - Гарольд Дурсль

Возмущающегося Гарри мягко вытолкали из кабинета, предложив пойти и поучить уроки. Какие уроки? Гарри хотелось громко возмущаться, жаловаться и принимать соболезнования. На каникулы было запланировано столько всего заманчивого. И Сириус обещал научить стрелять из пистолета. Честно говоря, фехтование для Гарри все еще оставалось непреодолимой для тела и разума наукой. Крестному надоели его постоянные жалобы, и было решено попробовать с маггловским оружием. Факт, что оно не действует на территории Хогвартса, не исключал его полезности в других местах и ситуациях. А теперь все пропало? Ну уж нет. Сейчас Гарри напишет Сириусу, и тот все уладит.

Кусок пергамента нашелся в кармане, перо и чернила в библиотеке, и через пару минут гневное послание было готово к отправке. Подогреваемый негодованием, Гарри буквально взлетел по лестницам. Просыпающиеся к вечеру совы встретили его более чем тепло. Мантия немедленно украсилась парой свеженьких отметок. Всучив одной из птиц письмо, Гарри принялся метаться по совятне, размахивая руками и ведя внутренний гневный диалог с Дамблдором. Вот тут директор получил по полной. Гарри был умен, язвителен и неоспоримо красноречив.

- А у тебя мантия в помете, - меланхоличный голос исходил откуда-то из стены.

- Мантия? - Гарри остановился, покосился на плечо и размазал пятно рукавом. Слегка удивился и побрел по направлению к голосу. - А ты кто? Бле-ейз??? Что… - На него с донельзя грязного портрета смотрел Блейз. Правда, более рыжий и в мохнатых штанах. Ой. Это оказался не Блейз и вообще не человек, а фавн. Притом, негодующе дергающий козлиным хвостиком.

- Мы еще не настолько знакомы, чтобы переходить на интимные прозвища. Белос, к вашим услугам. - Покрытый слоем пыли холст был небрежно приклеен к стене. Налипшая паутина портрет тоже не украшала. Но все равно изображенный на нем козлоногий мальчик казался точной копией Блейза. За исключением нижней части туловища, конечно. Гарри точно помнил, что у друга ноги гладкие. И вполне себе человеческие.

- П-простите, - Гарри запнулся, подыскивая слова, - вы так похожи на одного моего знакомого.

Портрет всем своим видом показал, что простил. Потом рассеянно почесал между рожек, прятавшихся в кудрявой шевелюре, и тоскливо уставился на Гарри.

- Ну?

- Что ну?

- Когда ты скажешь, что было интересно познакомиться, но тебе пора, а здесь холодно, и уйдешь?

- Здесь, и правда, не очень-то тепло, - согласился Гарри. - Но я бы хотел с тобой поговорить. А еще лучше показать Блейзу. Ручаюсь, он будет потрясен.

- Правда? - портрет слегка воодушевился. - И ты еще вернешься, когда наденешь теплую мантию?

- Нет, - Гарри решительно замотал головой. Его мантия только что обзавелась еще одним доказательством пребывания в совятне. - Как тебя отклеить?

Фавн растерялся. Он завертел головой, пытаясь заглянуть за край холста, и уныло скривился.

- Понятия не имею. Меня прокляли, и я здесь навеки.

- Что значит прокляли? - Гарри в жизни не слышал, чтобы портреты проклинали.

- Один из владельцев этого места сказал, что я один сплошной разврат, и велел спрятать меня в чулан. А мне было скучно, и я ходил в гости… к другим портретам. А он сказал, что здесь дети и… проклял. Я не могу покидать холст. Никогда… - По нарисованным щекам поползли крупные слезы. - А саму картину повесили сюда, потому что за совами надо следить. А я только и смог, что уговорить их не гадить на меня. Они же птицы Афины, а наш род с ней в ссоре. - Фавн судорожно зарыдал.

Этого Гарри вынести не мог. Поэтому он подскочил к стене и осторожно потянул за край холста, который начал медленно, но верно отходить от доски. В конце напряженного пыхтения в руках у него оказался весь холст. Все это время фавн молчал. И только оказавшись вдали от стены, облегченно вздохнул.

- А теперь что?

- А теперь я тебя отмою, засуну в красивую рамку и подарю Блейзу.

- Блейзу? Это твоему другу? - Белос еще раз поскреб рожки. - Что значит - отмою? Ты же сотрешь меня!

- Не-а, - Гарри победоносно помахал холстом. - Я спрошу у Грейнджер.

* * *

Гермиона предсказуемо зубрила. Ее любимое кресло стояло в самом освещенном углу гостиной. Гарри с порога усмотрел ее и кинулся к ней напролом.

- Гермиона! Как моют картины?

Девочка едва не свалилась с места от неожиданности. Но тут же оправилась и радостно улыбнулась:

- Лучше всего обратиться к специалисту.

- А если…

- А если нельзя, то надо воспользоваться специальным средством.

- А если…

- А в самом крайнем случае можно воспользоваться мягкой тряпочкой и теплой мыльной водой.

- Спасибо, Гермиона!

- Да не за что… А чей портрет ты испортил?

- Понятия не имею! - жизнерадостно проорал Гарри уже с порога.

В спальне никого не было. Время-то детское. И Гарри воспользовался свободой на полную катушку. Портрет был аккуратно расстелен на полу в душевой и тщательно намылен лучшим гелем их спальни. И после этого протерт чьими-то чистыми трусами, снятыми с сушилки для полотенец. Трусы тут же почернели, но важно ли это? Ненужная тряпочка полетела в угол душевой, а портрет был сполоснут под струей из душа. Готово. Заклинание сушки - и вот Гарри любуется посвежевшими красками картины.

- Лучше?

Фавн повертел ладошками и рассмеялся. Смех перешел в веселый напев на незнакомом Гарри языке, каждая строфа песенки заканчивалась залихватским «Хей-хо!» Во время пения козлоногий мальчишка прыгал от одного края картины к другому, вертя задницей и помахивая хвостиком. Вот тут Гарри и понял, почему это «разврат». То, что выглядывало из густой шерсти между ног, превышало размеры любого из тех, с кем Гарри мылся в душевой.

Не подумайте ничего плохого, Гарри ни в коей мере не подглядывал, но нельзя же не замечать то, что вокруг? И потом, разве не приятно знать, что у тебя ничуть не меньше, чем у Дина? Но такого Гарри точно не видел. Фавн перестал прыгать и уставился на Гарри.

- И где этот Блейз?

- Не здесь, - лаконично ответил Гарри. - Сначала тебе нужно найти красивую рамку. И подождать до Рождества.

- Чьего рождества? - безмятежным голосом уточнил Балес.

Гарри недоверчиво уставился на фавна. Сколько же портрету лет, раз он не знает о Рождестве? Но это не важно. Тем более что история никогда не была коньком Гарри. А портрет уселся, скрестив ноги, и заговорил… Покой наступил только тогда, когда холст был спрятан глубоко на дне сундука и завален всей имеющейся у Гарри одеждой. Драко еще проклянет Гарри за столь подходящего Блейзу друга.

А время шло, Рождество приближалось, но Гарри оно не радовало. Сириус помочь не смог. Дамблдор поднял древний закон ответственности наставника за жизнь ученика, гласящий, что ученики, имеющие более десяти часов отработок, отбывают их в каникулярное время. Только ради здоровья детей. А благодаря Снейпу отработок у Гарри накопилось намного больше, чем эти несчастные десять часов. Вот он и вынужден будет остаться в школе, когда другие будут веселиться в кругу семьи. Вдобавок ко всему у Гарри до сих пор не было подарка для Драко. И пудреница не открывалась! Справиться с этой золотой пакостью стало делом чести.