МамаЛена - Да, мой лорд

- Стой! - Люциус удержал его за плечо, запутавшись в неожиданно мягких волосах. - Вот куда ты лезешь? Я выйду первым и осмотрюсь. С меня, по крайней мере, никто баллы не снимет.

Северус посторонился, пропуская, и Малфой выбрался из каморки, тут же споткнулся о кошку и едва успел толкнуть обратно высунувшегося было Снейпа. Филч, разглядев, кто ему попался, разочарованно вздохнул.

- Мистер Малфой? Что вы тут делаете после отбоя?

- Провожал невесту и засиделся в гостиной.

- Вам нельзя здесь находиться в такое время, вы ведь больше не студент.

- Я понимаю, мистер Филч.

Оба вздрогнули от неожиданности, когда портрет сэра Ремпси пронзительным голосом заявил:

- Мистер Малфой, директор Дамблдор просит вас подняться к нему в кабинет. Филч вас проводит.

- Передайте директору, что я сейчас буду.

Кланяясь портрету, Малфой улыбнулся в сторону гобелена, из-за которого торчал любопытный нос.

- Идемте, мистер Филч, а то, как бы мне не заблудиться.

Уходя, Малфой думал о том, что люмос мальчишка держал все это время абсолютно автоматически.

Кабинет директора совсем не изменился, как, впрочем, и его хозяин. Дамблдор привстал навстречу Люциусу, чего не делал, когда тот был студентом, но на этом различия и закончились.

- Добрый вечер, мистер Малфой. Или лучше сказать - доброй ночи? - Директор чуть улыбнулся, внимательно глядя на Люциуса.

- Добрый вечер, директор. Простите, что я так задержался: счастливые воспоминания, знаете ли…

- Понимаю. Примите мои искренние соболезнования, мистер Малфой, ваш отец был замечательным волшебником.

- Благодарю.

Люциус склонил голову, пытаясь определить, не лезет ли директор в его мозги и поставить хоть какие-то защиты. Впрочем, он понимал, что скорее всего они окажутся бесполезны.

- Вы что-то хотели обсудить со мной, директор?

- Главным образом я хотел позволить юному мистеру Снейпу незамеченным выбраться из кладовки и вернуться в спальню. Правда, меня мучает вопрос: что понадобилось юному лорду от второкурсника до такой степени, что он готов рисковать своей репутацией и общаться в столь неподобающем его статусу месте?

Дамблдор вопросительно смотрел на Люциуса поверх очков.

- Я обязан отвечать?

- Полагаю, да.

Люциус достал из кармана пузырьки и продемонстрировал их директору:

- Зелье от мигрени.

- Вы все еще поддерживаете деловые отношения с мистером Снейпом? Похвально. Надеюсь, я не должен объяснять, что им лучше так и оставаться деловыми и избегать закрытых кладовок?

- Директор, если бы вы действительно подозревали нас в том, на что сейчас пытаетесь намекнуть, я бы уже был обездвижен и ожидал авроров. - Малфой чувствовал, что сегодня у него больше нет сил для тонких политических игр. - Поскольку я все еще свободен, полагаю, что цель нашего разговора - не добродетель мистера Снейпа.

- Нет. - согласился Дамблдор. - И тем не менее: у мальчика не слишком хорошая репутация и не стоит портить ее еще и этим. Но поговорить с вами я хотел о другом человеке… Говорят, вы достаточно близко общаетесь с мистером Риддлом?

Малфой не был готов услышать это имя из уст директора и не уследил за своим лицом. Впрочем, директор тактично отвернулся, давая Люциусу прийти в себя.

- Как мои знакомства касаются директора школы? Риддл ведь не является вашим студентом?

- Теперь уже нет. - неожиданно печально ответил Дамблдор. - Но он был им, как и вы… Люциус, не связывайтесь с Томом, для вас это может кончиться печально! - вдруг горячо заговорил директор, оставив свои попытки изображать доброго волшебника. - Я достаточно его знаю, чтобы предположить, что он старается заполучить людей только для того, чтобы их использовать. А вы слишком молоды и неопытны, чтобы разобраться в его игре.

Малфой изо всех сил сдерживал на лице маску вежливого внимания. Где вы были раньше, директор? Впрочем, не стоит обольщаться: в том состоянии безмозглой влюбленности Люциус все равно бы ничему не поверил.

- Я благодарен вам за заботу, господин директор, но выбирать с кем общаться - мое право.

- Безусловно, мой мальчик. - Дамблдор смотрел на него с жалостью, даже не потрудившись ее скрыть. - Безусловно… Том очень привлекателен, надеюсь, вы не сделаете ничего, о чем вам придется потом пожалеть.

- Вам не кажется, что вы переходите границы, директор? - Люциус разозлился и отбросил всякую вежливость. - У вас нет права указывать мне, с кем… общаться.

С трудом остановив вертевшееся на языке неприличное в обществе определение данного общения, Люциус поднялся.

- Если это все, позвольте мне покинуть вас, директор: у меня был очень тяжелый день.

Дамблдор качнул головой:

- Конечно, ступайте, мой мальчик. Надеюсь, у вас все сложится хорошо. Если же нет - я готов помочь вам в любой ситуации. Запомните это.

- Благодарю вас, директор Дамблдор. Я запомню. Прощайте.

С трудом подавив желание все рассказать, Люциус вышел из кабинета. Что может сделать Дамблдор? За последние дни Люциус прочел все, что только мог найти про заклятия подвластия, и знал, что избавить от метки может только тот, кто ее ставил, или его смерть. Вряд ли Дамблдор расчувствуется настолько, что вызовет Тома на дуэль. И наверняка, за помощь директора придется заплатить, а менять одного хозяина на другого Малфой не собирался. К тому же, Риддл хотя бы выглядел привлекательно.

Дойдя до границы аппарации, Малфой снова взглянул на замок: он больше не казался надежным прибежищем. Со своими проблемами каждый остается один на один. Что ж, он готов.

На самом деле, Люциусу было страшно. Затянувшееся ожидание неприятностей мучило не хуже, чем постоянные головные боли, а невозможность исправить положение усугублялась досадой на собственную глупость. Нет, Люциус не боялся самого итога привязанности лорда. В конце концов, живым он останется: зачем Тому неприятности с законом, а обезболивающие и заживляющие зелья куплены, но сознание того, что его желание тут никого не интересует, приводило его в панику и в бешенство одновременно. Он пытался убеждать себя, что недавно еще хотел этого, и, возможно, Том отнесется к нему бережнее, не желая портить свою собственность или просто из жалости. Ведь если бы он хотел - ничто не мешало ему уже давно сделать с Люциусом что угодно, но Риддл, кажется, старался быть милым и по-своему берег его… Только для чего?

Его все еще не требовали, и это привело Люциуса на грань нервного срыва. Он почти перестал спать, просиживал по полночи перед камином, одетый для выхода, и ловил себя на том, что постоянно дотрагивается до предплечья, словно стараясь не пропустить момент вызова. Чтобы избавиться от позорной привычки, он стал всюду носить с собой трость отца. Она занимала руки, а навершие в виде оскалившейся змеи прекрасно отрезвляло: стоило сжать набалдашник в руке, острые зубы впивались в ладонь и боль приводила в себя, не давая расклеиться. Люциус по отцовскому примеру вставил в трость свою палочку, и она превратилась не только в помощника, но и в оружие.