Виктория Холт - Зыбучие пески. Книга 1

— А мистер Браун так хочет уехать? — спросила я.

— Хочет! Не то слово! Этот юный идиот просто рвется. Правда, сообщив о своем намерении пастору, он все мрачнел и мрачнел с каждым днем. Не понимаю, как это он мог прийти к такому глупому решению. И как раз когда пастор… и я… обучили его всему как следует.

— А вы не можете отговорить его?

— Хочу попытаться, — ответила она твердо.

— А пастор?

— Моя дорогая миссис Верлен, если уж я не смогу этого, то и никто не сможет.

А Эдит? — спросила я себя, входя в дом. Увидев Эдит в то утро, я заметила, какой покинутой она выглядела. Играя пьесу Шумана, она все время сбивалась, неверно брала темп, несколько раз сфальшивила.

Бедная Эдит! В такие юные годы — уже столько ударов судьбы. Как бы я хотела помочь ей!

После того как я в очередной раз сыграла сэру Вильяму, в комнату вошла миссис Линкрофт и сказала, что он хочет поговорить со мной.

Я села на стул рядом с ним, и он сообщил, что назначил день приема, когда я должна играть гостям.

— Играть придется около часу, не более, миссис Верлен, но я сам выберу пьесы и сообщу их заранее, чтобы вы могли ознакомиться, если нужно.

— Буду вам признательна.

Он кивнул.

— Моя жена всегда нервничала в таких случаях. Правда, потом ей нравилось, но позже. Она никогда не могла играть для большого общества. В семейном кругу все обстояло, конечно, по-другому.

— Когда играешь перед публикой, всегда нервничаешь. Мой муж тоже волновался и…

— Он ведь был гений.

Он закрыл глаза, и я поняла, что должна уйти. Миссис Линкрофт говорила мне, что он вдруг стал быстро уставать и доктор предупредил, что при малейших признаках усталости ему необходим полный покой.

Итак, я поднялась и ушла. Мне встретилась миссис Линкрофт и благодарно улыбнулась. Я заметила ее ласковое отношение ко мне, и оно мне было приятно.

Музыкальный вечер был явно большим событием. Девочки только о нем и говорили.

Аллегра сказала:

— Будет, как в старые времена… когда я еще не родилась.

— Да, — подтвердила Алиса серьезно, — мы узнаем, как здесь было до нашего появления.

— Нет, не узнаем, — возразила Аллегра, — потому что все будет совершенно по-другому. Вместо леди Стейси играет миссис Верлен. А потом, никого не застрелят, и никто не покончит с собой, и никто не соблазнит служанку цыганку.

Я сделала вид, что не слышу.

Они взбудоражены еще и тем, что, хотя и не будут ужинать со всеми, им разрешено присутствовать на моем “концерте”, который должен состояться между девятью и десятью часами.

По этому случаю им сшили новые платья, и они выглядели очень довольными.

Я решила надеть то платье, которое не носила со дня смерти Пьетро. Да и надевала-то лишь однажды — на тот, последний, концерт. Особое платье для особых случаев. Бархатное, густого бордового цвета, с длинной ниспадающей юбкой и туго облегающим корсажем, слегка открывавшим плечи. Спереди к корсажу приколот искусственный цветок — палевая орхидея, такого нежного цвета и так изящно сделанная, что казалась живой. Пьетро увидел ее в окне цветочной лавки на улице Сент-Оноре и купил для меня.

Не думала, что мне придется еще когда-либо надевать это платье. Я держала его в коробке, которую не открывала до сего дня. Но, узнав, что буду играть перед публикой, я подумала именно об этом наряде и поняла, что он предназначен как раз для подобного случая и придаст мне смелости, в которой я так нуждалась.

Я вынула платье из коробки, из бесчисленных слоев папиросной бумаги, и разложила на кровати. Как все сразу нахлынуло на меня… Пьетро поднимается на сцену, надменно кланяется, быстро ищет меня взглядом, находит и улыбается, успокоенный, потому что я здесь, потому что я разделяю с ним каждый триумф и так же сильно переживаю за его успех, как и он сам, и он всегда может сказать мне: “У тебя никогда так не получится”.

Стоило вспомнить тот вечер, как захотелось броситься на мягкий бархат и оплакать свое прошлое.

Убери его. Забудь о нем. Надень что-нибудь другое.

Ну, нет. Я надену это платье непременно, и ничто мне не помешает.

Пока я рассматривала платье, дверь тихонько приоткрылась и заглянула мисс Стейси.

— А, вот вы где, — она подошла к кровати. Рот ее приоткрылся от удивления. — Какое прелестное! Оно ваше?

Я кивнула.

— Я и не знала, что у вас есть такой замечательный наряд.

— Оно хранилось у меня… много лет.

— А… когда ваш муж был жив?

Я кивнула.

Она внимательно посмотрела на меня и сказала:

— У вас очень блестят глаза. Вы плачете?

— Нет, — ответила я, а потом, пытаясь объяснить свое состояние, добавила: — Я надевала его на тот последний его концерт.

Она опять закивала, как китайский болванчик, но я почувствовала к ней симпатию.

— Я тоже страдала, — сказала она, — и пережила то же самое… почти. И понимаю вас.

Потом она подошла еще ближе и прикоснулась к платью.

— Бантики из того же бархата выглядели бы очень мило в ваших волосах, — сказала она. — Пожалуй, я закажу себе новое бархатное платье. Правда, другого цвета… нежно-голубого. Будет очень мило, как вы думаете?

— Да, очень, — ответила я.

Она кивнула и ушла, раздумывая. Я уверена, у нее скоро появится бархатное платье, и именно нежно-голубого цвета, и маленькие бантики в тон.

Несколько дней спустя сэру Вильяму резко стало хуже, и миссис Линкрофт очень обеспокоилась. Дни и ночи она проводила в его комнате, а когда я встретилась с ней, она сказала, что есть небольшое улучшение.

— Нам нужно соблюдать осторожность, — пояснила она. — Еще один удар может оказаться роковым, сэр Вильям очень слаб.

Она выглядела очень встревоженной, а я подумала, как ему повезло с экономкой, которая в мгновение ока может превратиться в первоклассную сиделку.

Я созналась ей в своих мыслях, а она отвернулась, наверное, для того, чтобы скрыть чувства.

— Никогда не забуду, что он сделал для Алисы, — сказала она.

Поскольку она, кажется, все еще не могла справиться с собой, я решила перевести разговор на другое:

— Полагаю, прием будет отменен?

— Нет-нет. — Она сразу взяла себя в руки. — Сэр Вильям предупредил, что вечер обязательно состоится. Приготовления идут полным ходом. И он уже поставил в известность мистера Нэйпира. — Она нахмурилась. — Вначале я забеспокоилась, потому что Нэйпир всегда так расстраивает его. Нет, конечно, это не его вина, — продолжала она торопливо. — Но один его вид… Он старается держаться как можно дальше от отца. Хотя на этот раз… все прошло очень хорошо.

— Очень жаль… — начала я.

— Семейные ссоры — самое ужасное, — сказала она. — Но я надеюсь, что со временем… — голос ее упал. — Я думаю, когда появятся дети… Сэр Вильям с нетерпением ждет внуков.