Виктория Холт - Зыбучие пески. Книга 1

Я смотрела на рощу через лужайки. Алиса права: разглядеть развалины отсюда сложнее, так как они выше моего окна. Я и в самом деле не видела часовни, только неясные темные силуэты елей в роще.

Часовня сгорела после возвращения Нэйпира. Кто это сделал? Не тот ли, кто теперь пытается изобразить привидение, размахивая огнем в темноте?

Мне захотелось разоблачить “привидение”, прекратить детскую выходку, и вот почему: я желала знать, каким мог стать Нэйпир, если бы прошлое не отбрасывало на него мрачную тень. Напрашивался ответ: скорее всего, таким же. А я-то, неужели из-за нескольких мгновений в саду проявив несвойственную мне слабость, уже готова наделить его качествами, которыми он, вне всякого сомнения, не обладал.

“Материнский инстинкт, дорогая Caro”, — сказал бы Пьетро. Так он высмеял меня, когда однажды я переволновалась из-за того, что он несколько часов провел на улице под дождем, мысленно проигрывая такты, не особенно ему удавшиеся. “Не то чтобы я против этого инстинкта, Caro. Но его следует проявлять осторожно и втайне. Ты беспокойся обо мне, но этого не показывай. Будь ненавязчива в своем волнении. Конечно, ты должна меня слегка опекать, но делай это тонко, чтобы я ничего не замечал. Если будешь суетливой собственницей, я с презрением отвернусь от тебя.”

Уходи, Пьетро. Оставь меня в покое. Позволь мне уйти, забыть тебя.

Я слышала его насмешливый голос: “Никогда, Caro. Никогда”.

Вдруг я заметила темную фигуру, вынырнувшую из кустов. Луна на мгновение ее осветила — и я узнала Аллегру.

Она торопливо бежала по траве, прижимаясь к шпалернику, а потом исчезла в доме.

Так это Аллегра? — спрашивала я себя. Это она — привидение, обитавшее в часовне?

Я внимательно рассматривала ее, пока она колотила по клавишам, терзая мои уши Черным этюдом.

— О Боже, Аллегра! — вздохнула я.

Она сверкнула зубами, остановившись на секунду, а затем, нахмурив брови, продолжала.

Дойдя до конца пьесы, она вздохнула и положила руки на колени. Я тоже вздохнула, а она вдруг расхохоталась.

— Я же говорила, что вам вряд ли придется мною гордиться, миссис Верлен.

— Ты очень рассеянна. Ты не можешь сосредоточиться или не хочешь?

— Но я, честно, пытаюсь, — сказала она, лукаво глядя.

— Аллегра, — спросила я, — ты когда-нибудь ходила к развалинам потемну?

Она растерялась и, отвернувшись, уставилась на клавиши, но прежде исподтишка взглянула на меня.

— Ой нет, миссис Верлен, я бы побоялась. Вы же знаете, там живут привидения.

— Я знаю, там кто-то зажигает огонь.

— Да, там иногда горит огонь, я его видела.

— И не знаешь, кто это так шутит?

— Э-э… м-м-м… да. Думаю, знаю.

— Кто же, Аллегра?

— Говорят, это дух дяди Бью.

— Говорят? Кто говорит?

— О, да почти все.

— А ты сама что скажешь, Аллегра?

— А что я должна говорить?

— Могла бы, например, сказать, что кто-то разыгрывает нас.

— Ой нет, миссис Верлен, я так не скажу.

— Но ты так думаешь.

Она посмотрела с искренней тревогой:

— Я вас не понимаю.

— Минувшей ночью в часовне опять горел огонь, Алиса мне показала. А чуть позже я видела, как ты пробиралась в дом.

Она закусила губу и опустила глаза.

— Аллегра, ты признаешь, что выходила вчера вечером?

Она кивнула.

— Тогда…

— Неужели вы думаете, что это я?…

— Я думаю, если кто-то вздумал сыграть глупую шутку, то сэру Вильяму будет очень приятно услышать об этом.

Она была в панике.

— Миссис Верлен, я могу рассказать, где я была. Понимаете, я позаимствовала у миссис Линкрофт шарф и забыла его в школе и возвращалась за ним. Если бы он потерялся, миссис Линкрофт сказала бы дедушке. Поэтому я пошла туда и взяла его.

— А ты видела там пастора, или мистера Брауна, или миссис Рендолл?

— Нет, но я видела Сильвию.

— Почему ты не оставила шарф до утра, до начала занятий?

— Миссис Линкрофт могла бы обнаружить его отсутствие. Она меня уже предупреждала: если я еще хоть раз что-нибудь возьму без спросу, она обязательно расскажет дедушке. Он был алый, — сказала она без всякой связи. — Я люблю алый цвет.

Я перевернула страницу Черных этюдов.

— Давай попробуем это.

Я поняла, что Аллегре верить не следует, и намеревалась проследить за ней.

Не теряя времени, я решила поговорить с Сильвией. С этой девочкой я старалась встречаться только по крайней необходимости. Она казалась мне маленькой пронырой. Не знаю, почему у меня сложилось такое впечатление, возможно, потому, что в присутствии матери она выглядела большой скромницей, а стоило только той уйти, неуловимо менялась. Нет, ты несправедлива к девочке, — оборвала я сама себя. Бедное дитя! Кого только не держит в страхе эта властная миссис Рендолл, а уж особенно свою дочь, которая полностью находится в ее власти.

Сильвия была прилежной ученицей и старалась изо всех сил.

— Ты видела Аллегру прошлым вечером? — спросила я ее, когда она отмучила гаммы.

— Аллегру? А что…

— Она приходила к тебе? — настаивала я. — Попытайся вспомнить. Мне очень важно знать.

Сильвия смотрела на свои обкусанные ногти. Казалось, она отчаянно старается сообразить, как же лучше ответить.

— Если ты видела ее вечером, то должна это вспомнить, не так ли?

— Ах да, — произнесла Сильвия. — Она приходила в школу.

— И часто она приходит в школу вечером?

— Ну-у, нет.

— Что сказали твои родители, когда она пришла?

— Они… они не знали.

— Так она пришла потихоньку?

— Ну, это случилось из-за шарфа. Понимаете, Аллегра взяла его без спросу у миссис Линкрофт и боялась, что миссис Линкрофт обнаружит пропажу и скажет сэру Вильяму. Вот она и пришла, чтобы забрать его, а я ее впустила, и никто не узнал, что она возвращалась.

Итак, Аллегра сказала правду. Все совпадало, а если Аллегра находилась в школе, то уже никак не могла находиться в часовне в то время, когда там горел огонь.

Шутником явно был кто-то другой.

Я пообедала с миссис Линкрофт и Алисой, и Алиса ушла.

— Не уходите, — сказала миссис Линкрофт. — Останьтесь, а я сварю кофе.

Я наблюдала, как она говорит.

— Питаю слабость к хорошему чаю и кофе, — сказала она, — и люблю сама их заваривать.

Я смотрела, как она двигается по комнате — элегантная женщина, — одетая в одну из своих любимых длинных юбок, на этот раз серую, и в очень изящную шифоновую блузку того же цвета с крошечными розовыми декоративными пуговичками. Двигалась она с тихой грацией, и я подумала, какой красавицей она, наверное, была в девушках. Она и сейчас не стара, но уже и не первой молодости; глядя на ее слегка увядшее лицо, я попыталась представить, какой она будет через много лет.

Кофе сварился, она поставила медный поднос на маленький столик и присела около меня.