Елизавета Дворецкая - За краем Окольного [litres]

– Ну, попробуй отбей, коли такой храбрый! – Мужик-медведь усмехнулся под своей личиной.

– Этот поединок должен вестись без оружия.

– Да и я так тебя заломаю. Что-то ты больно хлипок! Получше, что ли, женишка ей не нашли?

– Может, я не так огромен и грозен на вид, как Старкад, но дело-то все в удаче. Где тебе об этом знать, чащобное ты чудовище!

– Хватит болтать! До ночи мне тут не стоять с тобой, я с утра не жрамши. Вот и будет мне конь на обед, молодец на ужин!

– Не изловивши бела лебедя, а кушаешь! – Бер знал, что отвечать на такие речи.

Чуть присев, Князь-Медведь развел руки и пошел на Бера. Бер двинулся ему навстречу, держа в памяти, чему его успел научить Алдан. Окажись тут сам Алдан, этот лесной колдун недолго бы продержался…

Обхватив один другого, они начали давить; каждый пытался опрокинуть противника. Князь-Медведь был старше и выше ростом, однако Бер унаследовал широкую крепкую спину своего отца и прочно стоял на ногах. Каждый пытался подбить другому ногу, но в тяжелых кожухах, увязая в снегу, они двигались довольно неловко. Топчась перед избой, они словно исполняли медленный обрядовый пляс, но не было ни гудьбы, ни хлопающих в ладоши зрителей.

Наконец Бер изловчился и подбил ногой щиколотку противника, однако Медведь устоял, крепко вцепившись ему в плечи. Несколько мгновений оба покачивались, сохраняя неустойчивое равновесие, а потом рухнули наземь. Натужно пыхтя, каждый старался оказаться сверху, но тяжелая толстая одежда и рыхлый снег затрудняли движения. Бер пытался выкрутить Князю-Медведю запястье, но тот, сильный и жилистый, не давался и, толкая противника в подбородок, давил ему голову назад. Не выдержав, Бер ослабил хватку, и противники раскатились в разные стороны.

Оба поднялись на ноги одновременно – тяжело дышащие, вывалянные в снегу. Князь-Медведь тут же шагнул вперед и, словно настоящий медведь лапой, широко замахнулся с правой, метя в ухо. Бер присел, и удар просвистел у него над макушкой. В ответ Бер дважды коротко сунув кулаками «под душу». Обычно такой удар, если попасть метко, начисто выбивал у супротивника воздух из груди. Но лесное чудище так просто было не взять – а может, толстый полушубок ослабил удар. Медведь лишь крякнул да отступил на пару шагов.

Не теряя времени даром, Бер кинулся ему в ноги, ухватив под коленями, но противник был явно не лыком шит и навалился всей тяжестью сверху. Вновь они оба рухнули в истоптанную снежную кашу…

Захлопнув дверь, Малуша отскочила в глубь избы. Ее трясло, в глазах плыли пятна, в ушах шумело. Это сон? Или морок?

Перед мысленным взором стояло знакомое лицо. Святослав! Окажись за дверью само Солнце Красное, она не удивилась бы сильнее. Святослав никак не мог попасть сюда, в эту чащобу. Чтобы он взял и пришел за ней… точно как в сказках… Сердце то билось, то замирало, от жестокого волнения во всем теле возникла томительная боль. Она хотела верить в эту сказку и не верила. Прожив в темном лесном сказании три четверти года, узнав его изнанку, Малуша хорошо знала, как бывает, а как не бывает в жизни.

Да он ли это? Верно ли, что Святослав? При первом взгляде она узнала его глаза и брови, а ниже все было закутано худом. Черты Святослава сами выпрыгнули из памяти и встали перед глазами; теперь Малуша пыталась отогнать воспоминания и понять, что же она увидела на самом деле.

Верхняя часть лица, глаза – очень похожи. Но взгляд другой! У Святослава, в его соколиных очах, зорких до любой добычи, не бывало такого пытливого выражения. Князь молодой не имел привычки глубоко заглядывать в суть вещей, предпочитая прощупывать их концом меча.

Но если это не Святослав, тогда кто? Кому еще могло понадобиться прийти за ней?

Взяв себя в руки, Малуша снова подошла к двери и осторожно ее приоткрыла. Снаружи было почти тихо, доносилось лишь пыхтение и шорох. Малуша выглянула в щелку и поначалу ничего не увидела. Ей пришлось высунуться из двери, чтобы заметить противников: они лежали на снегу и медленно, натужно перекатывались. Малуша вгляделась, но рассмотреть пришельца было никак невозможно. Ростом и сложением он походил на Святослава, и на миг Малуше опять показалось, что это он.

Было холодно. В избе заплакал Колосок. Малуша вернулась в дом; ее била дрожь. Еще стоял светлый день, падал тихий мелкий снег, но ей казалось – она спит. За три четверти года она так отвыкла от людей, от чужих вторжений, что само соприкосновение с белым светом потрясло ее и напугало. Даже почти веря, что это Святослав, она не могла обрадоваться.

Что он подумает о ней, застав в таком месте? В избушке у колдуна-оборотня, на том свете?

А что если… Малуша взяла на руки плачущего ребенка и начала покачивать. А что если Святославу нужен он – ее сын? Потомок Олега Вещего с обеих сторон?

Ну уж нет. Ребенка она не отдаст. Никому. Даже Святославу, который отослал их обоих, отбросил, как сношенную сорочку…

Казалось бы, явись сюда Святослав – ей полагалось бы ликовать. Но даже допуская, что это может оказаться он, Малуша не чувствовала радости. Они не виделись без малого год. Не то чтобы ее чувства к нему переменились. Скорее прояснилось понимание, что ее надежды на его ответную любовь были глупыми. Она понадеялась взлететь на крыльях этой мнимой любви, но погубила себя, свою честь, уважение родичей. За эту глупость она наказана тем, что год живет здесь, в лесу, всеми в белом свете забытая. Но это и к лучшему – при таком позоре. Мысль о том, что вот-вот она, может быть, вновь взглянет в голубые глаза Святослава, не сулила ей счастья. Скорее стыд из-за того, что он ею пренебрег, и возмущение, что он это сделал.

А снаружи Князь-Медведь в очередной раз оторвал от себя Бера и сел в снегу.

– Ох и настырный ты, человече, – выдохнул лесной хозяин. – Ладно, твоя взяла. Выдам тебе невесту. Пусти, пойду скажу ей.

Бер тоже сел. Стер снег с лица, проморгался. Князь-Медведь встал на ноги, вяло отряхнулся и по изрытому снегу направился к избушке. Глубоко дыша, Бер наблюдал, как тот скрывается внутри.

У входа послышался шум. Малуша встала с ребенком на руках, дрожа всем телом. Потом села – стоять не было сил. Судьба ее вновь подошла к крутому перелому. Что с ней станется?

Она думала, что спряталась. Спряталась навсегда. Но богиня судьбы, то слепая как крот, то зоркая как ястреб, отыскала ее в этой глуши.

Вошел Князь-Медведь – усталый, тяжело дышащий и извалянный в снегу, как малец на ледяной горке.

– Там… жених из света белого за тобой явился, – сообщил он, счищая снег с бороды. – Пойдешь с ним?

Малуша молчала. У нее не было ответа.

– Эй, ты, заходи! – крикнул Князь-Медведь назад в открытую дверь. – Давай сам ее уговаривай.