София Джеймс - Счастливая звезда графини Анны [litres]

– Это вдовствующая графиня Хантингтон, Анналина Теннант-Смайт.

Анналина?! Имя из Библии ее матери!

Вновь вошедшая оказалась настоящей красавицей с ярко-голубыми глазами. Ее серебристые волосы под шляпкой были уложены на затылке; отдельные пряди переливались на свету.

– Здравствуй, моя дорогая. Возможно, ты не узнаешь меня, а я… мне кажется, я бы узнала тебя где угодно… – Ее глаза наполнились слезами, а голос задрожал. – Когда ты была маленькой, ты, бывало, называла меня Нанналина.

Нанналина? Она услышала отголоски давних времен и напряглась, пытаясь вспомнить.

«Вернись ко мне, малышка, вернись, когда сможешь».

Перед ней стояла та самая женщина, которая говорила эти слова много лет назад. Руки, кольца с сапфирами, глаза такого же цвета, как у нее… Она вздохнула. Даже пахло от нее так же. И все это было для нее потеряно… Целую жизнь назад.

Комната закружилась у нее перед глазами; Бель изо всех сил искала точку опоры. Сильные руки графа обхватили ее. Он поднял ее на руки. Бель уткнулась лицом ему в сюртук и прижалась к нему. В следующий миг ее уложили на диван, укрыли теплым одеялом, и она перестала дрожать. Она вцепилась пальцами в Торна и держалась за него. Ее мир в очередной раз перевернулся, а Торн оставался единственной постоянной величиной.

– Не уходите… Пожалуйста, – прошептала она, и он улыбнулся:

– Не уйду.

Пожилая женщина села в кресло рядом с диваном.

– Анна, прости, что напугала тебя, я и сама сильно испугалась. – Она промокнула глаза платком.

Анна? Ее так зовут? Анна Бьюкенен… Теперь она вспомнила. Леди Анна Элизабет Теннант-Бьюкенен.

– Кто вы? – К ней вернулся голос, но, еще не услышав ответа, она поняла, кто перед ней.

– Я твоя бабушка. Твоя мать Элизабет была моей дочерью, и мне так и не удалось найти тебя, хотя я искала и искала.

– Где?

Торн устроился на подлокотнике дивана; она посмотрела на него снизу вверх, как будто ей требовалось подтверждение всем произнесенным словам. Он кивнул, позволяя ей верить.

– В Европе. Твои родители погибли во Франции двадцать семь лет назад… Их карета перевернулась в окрестностях Марселя. Тебя найти не удалось, но я не переставала надеяться и молиться. И вот теперь… Торнтон вернул тебя мне, и я не знаю, как его благодарить.

– Как вы узнали? – спросила она, обращаясь к графу.

– И за несчастным случаем с каретой, и за пожаром стоит ваш кузен. Подозреваю, что он хотел избавиться от вас до того, как бабушка узнает о вашем существовании. Видимо, для него невыносима мысль о том, что придется поделиться хотя бы частью бабушкиного состояния.

Вдовствующая графиня нахмурилась и хотела что-то сказать, когда к ней подошла тетя Алисия.

– Анну привела в мой дом монахиня из церкви Рождества Пресвятой Богородицы в деревне Моресюр-Луан. По ее словам, ваша дочь отдала ей ребенка, желая спасти девочку от кулаков своего мужа; они обе стали жертвами его ярости.

– Я ее предупреждала! Я много раз предупреждала Элизабет, но она не желала меня слушать, – дрожащим голосом произнесла Анналина Теннант-Смайт.

Аннабель потянулась к ней, уловив боль в ее голосе, и погладила хрупкую, морщинистую руку. Рука была теплой, но кожа казалась тонкой, как бумага.

– Твой отец был красавцем, и моя дочь по уши влюбилась еще до того, как он произнес первые слова. Я была против такого скоропалительного романа, но он совершенно очаровал ее и был из хорошей семьи, поэтому… – Она вздохнула. – Впервые Джордж Бьюкенен поднял на нее руку еще в Хайвике, но Элизабет не желала ничего слышать против него. Он был шотландским графом; у его родни имелись обширные владения в горах к северу от Эдинбурга. После того как однажды ночью они взяли тебя и уехали, я больше их не видела. Мой муж тоже любил распускать руки… Наверное, поэтому Элизабет тянуло к мужчинам такого же склада… Никогда не прощу себя за то, что потеряла дочь и внучку! И вот сейчас, через столько лет, я наконец нашла тебя… – Она не могла продолжать.

Аннабель вздохнула и с трудом заговорила:

– Мама спасла мне жизнь… приведя меня в церковь, она заставила монахинь обещать, что они присмотрят за мной до тех пор, пока она не вернется. С того времени тетя Алисия заботится обо мне, не жалея сил.

– Значит, я и вас должна благодарить, Алисия. Невозможно выразить словами мои чувства, но…

Анналина обняла ее тетку. Алисия тоже обхватила графиню. Аннабель смотрела на двух пожилых женщин, страдавших от семейных распрей, насилия, жадности и алчности.

– Я просила рассказывать мне обо всех, кто приезжал в Море-сюр-Луан в поисках Аннабель, но никто за ней не явился… Мне хотелось для нее только самого лучшего. – Голос у тети был усталый, но, помимо всего прочего, в нем слышалось и облегчение.

Наконец-то круг замкнулся… Она больше не Аннабель Смит; теперь она Анна Элизабет Теннант-Бьюкенен, внучка графини. Бель восхищалась отвагой и решимостью этой хрупкой пожилой женщины.

И Торн сыграл в произошедшем огромную роль. Без него ничего бы не случилось. Благодаря его уму все кусочки головоломки сложились воедино.

Теперь она леди из светского общества, обладательница наследственных титулов с обеих сторон; исчезли все препятствия для брака с графом Торнтоном. Посмотрев на него, она заметила грусть в его глазах. Он осторожно высвободил руку и отступил.

– Аннабель, оставляю вас с вашими родными, под защитой вашей бабушки. Вы поедете в имение Хантингтонов в Эссексе, и Алисия, разумеется, поедет с вами. Все так, как и должно быть.

– Разве вы с нами не поедете? – испуганно спросила она.

– Нет, но я буду в Лондоне, когда вас введут в общество. Вас поддержат Шейборн и Селеста, а также Орельян и Вайолет. Вы произведете настоящую сенсацию. Никто не сравнится с вами! Это ваше право по рождению.

Он говорил тоном не допускавшим возражений… Неужели он сейчас уйдет?!

Бабушка и тетка дружно закивали; они на удивление хорошо смотрелись вместе.

Неужели он решил бросить ее, узнав о ее положении? Да, наверное, ведь она оказалась кузиной человека, который так ужасно обошелся с его сестрой! Теперь отношения с ней кажутся ему слишком обременительными…

Равнодушие Торна и его желание уйти обескураживали ее. Он вернется в Лондон без нее? Бель ничего не понимала; прежняя радость от того, что она нашла родственников, потускнела, когда она поняла, что теряет единственного человека, которого любит.

Он, правда, ни разу не сказал, что любит ее… и теперь уже не скажет. Она попробовала встать, но бабушка ее удержала:

– Анна, я попросила Торнтона дать нам некоторое время, и он согласился.

Вернувшись в Лондон, Литтон прямиком направился в особняк Хантингтонов на Гроувенор-сквер и потребовал, чтобы его провели к Альберту Теннант-Смайту.