София Джеймс - Счастливая звезда графини Анны [litres]

В Хайвик он не приехал. Не явился с визитом в их загородное поместье, чтобы повидать ее.

И только на этой неделе бабушка объяснила: она взяла с графа Торнтона слово, что он не будет приезжать к ним с визитами. Ей хотелось наверстать все потерянные годы. Неужели он ее отпустил? Неужели бросил ее и зажил своей жизнью? Когда он предлагал ей выйти за него замуж в доме своего друга-изобретателя, он ни слова не сказал о любви. И то, что он поселил ее в комнатах бывшей любовницы, тоже не свидетельствует о благородных намерениях…

Да, она понимала, что он хочет заполучить ее, причем очень сильно. Настолько сильно, что даже предложил ей брак… как он его понимал.

К ней вошла бабушка; она держала в руках продолговатый винно-красный футляр.

– Анна, эти драгоценности принадлежали моей матери, а до нее – ее матери. Хочешь сегодня надеть их?

Она щелкнула замочком. Внутри лежали ожерелье и серьги с сапфирами и бриллиантами; они были так красивы, что у нее захватило дух. У Бель никогда не было украшений, если не считать браслета, да и тот она вернула Торну.

– Какая красота!

– С ними все узнают, что за тобой стою я, а для светского общества это немало.

За последние шесть недель она многому научилась. Бабушка оказалась женщиной образованной, гордой и страстной. Она взяла ее и ее тетку под свое крыло и заботилась о том, чтобы они ни в чем не нуждались.

Алисия расцвела; кашель, который много лет досаждал ей в Уайтчепеле, в Хайвике почти прошел. Наверное, отчасти поэтому тетка не поехала в Лондон, чтобы полюбоваться ее вступлением в общество. Она просто не могла вынести мысли о том, что лондонский воздух снова будет загрязнять ее легкие. Чистый сельский воздух пришелся ей гораздо больше по нраву.

Аннабель по-прежнему не верилось, что ее жизнь так круто переменилась. Ей уже не придется снимать тесные комнатки в Уайтчепеле; бабушка распорядилась обставить для каждой из них роскошные апартаменты в Хайвик-Мэнор и заказала им гардероб, соответствующий их положению.

Ни она, ни бабушка ни разу не видели графа Хантингтона, чему обе несказанно радовались. Бель надеялась, что не встретит его на сегодняшнем балу. Хантингтон был одним из немногих представителей светского общества, знавший, что мисс Аннабель Смит и леди Анна Бьюкенен – одно и то же лицо. Конечно, это известно и друзьям Торна, но она не считала, что они представляют для нее угрозу.

Конечно, она побаивалась. Неприятно совершить ошибку. Неприятно не оправдать бабушкиных надежд. И она очень боялась столкнуться с равнодушием или даже неприязнью Торна.

– Дорогая, через пятнадцать минут спускаемся, – объявила Анналина, застегивая ожерелье и разворачивая внучку лицом к зеркалу.

На нее смотрела незнакомка… Настоящая леди! Она выглядела так, словно родилась в шелковом, цвета спелого персика, платье, с волосами, забранными наверх сзади, и кудряшками, обрамляющими лицо. Дрожащими руками надев серьги, Бель взяла сумочку. В ней лежали носовой платок, нюхательные соли и карточка для танцев; сумочка была украшена лентами персикового цвета в тон платью.

Все как в волшебной сказке про Золушку, фею-крестную и тяжелую жизнь, которая по волшебству изменилась к лучшему.

И она как Золушка, которая едет на бал.

Последние полчаса к особняку Гроувенор-сквер поворачивали кареты. Вдовствующая графиня пригласила на бал две с лишним сотни гостей. Даже наверх доносились обрывки разговоров; время от времени слышался смех.

После этого пути назад уже не будет.

В дверь постучали; горничная принесла визитную карточку.

– Миледи, в прихожей достопочтенный Перси Роулингс.

– Прекрасно, просите его! – обрадовалась вдовствующая графиня. – Мой брат на сегодня станет нашим сопровождающим; он всегда отлично справляется на таких крупных вечерах.

Бель уже успела познакомиться с Перси, симпатичным добряком, который пользовался любовью всей прислуги. Она обрадовалась, что именно он проводит их вниз, и тепло приветствовала его. Он ответил:

– Дорогая моя, то, что ты нашлась, – одно из самых радостных событий в моей жизни! Не сомневаюсь, тебя ждет большой успех. Возможно, мои слова покажутся тебе опрометчиво дерзкими, но мы с Анналиной будем отгонять от тебя всех волков.

Бабушка принесла им холодного лимонада; они чокнулись хрустальными бокалами.

– За семью! – сказала бабушка. – И за счастье. И за Элизабет, где бы она ни была… она позаботилась, как сумела, о том, чтобы ее дочь смогла вернуться в Хайвик.

Напоминание о матери заставило Бель улыбнуться.

– Мне бы очень хотелось, чтобы мама сейчас была здесь.

– Она и так здесь, – возразила бабушка. – Она здесь в тебе.

Литтон приехал на бал к Теннант-Смайтам вместе с Орельяном, Вайолет, Шеем и Селестой. Он приехал рано и нашел место в конце зала, за колоннами. Он упорно отказывался от спиртных напитков, потому что хотел сегодня быть в самой лучшей форме.

Стоявшая рядом Вайолет заметила, как он в очередной раз отказался от предложенного ему бокала, и улыбнулась. Заметив ее выжидательный взгляд, Литтон напрягся и пожалел, что воспользовался советом Орельяна и попросил Вайолет о помощи. Он в самом деле хотел знать, какие слова понравятся Аннабель.

Конечно, Вайолет отнеслась к нему по-доброму, но ему не очень понравился ее совет. Она намекнула: будет неплохо, если Аннабель поймет, что он тоже волнуется. Ему показалось, что подобное поведение будет неуместным на роскошном балу, в толпе гостей. И Селеста привела его в замешательство. Она посоветовала говорить такими словами, которых он всегда избегал; в конце разговора он даже усомнился, не шутит ли она. Литтон не мог обратиться за помощью к Орельяну или Шею; его захлестывали эмоции, и он чувствовал себя совсем не в своей стихии. Казалось, что он тонет.

И все же он тоже кое-что сделал; он надеялся, что принятые им меры убедят Аннабель в его искренности. Он надеялся, что ей понравится документ, который лежал у него в кармане, хотя… кто знает, как она отреагирует?

Торнтон от всей души надеялся, что она не изменилась. Быть леди тяжело, но перед ней теперь открыто столько возможностей! Неужели мисс Аннабель Смит из Уайтчепела стала другой? С ранней юности он ничего так не боялся; он заставлял себя дышать ровно, хотя сердце билось с угрожающей частотой.

Вдруг заиграла музыка, которая объявляла о выходе хозяйки торжества. Все подняли головы к величественной лестнице в конце зала, по которой спускались три фигуры.

Аннабель стояла справа; в своем шелковом платье она была ослепительной красавицей. Волосы были забраны наверх, но кудри обрамляли лицо. Она совсем не напоминала знахарку из Уайтчепела, которая носила старые, не идущие ей платья и странные платки и шали. Однако хотя внешняя отделка изменилась, он разглядел в ней ту же спокойную уверенность, которая всегда привлекала его, и здравый смысл. Другие тоже это почувствовали; по залу пробежал шум.