Мэдлин Хантер - Герцог-упрямец [litres]

Снова оставшись в одиночестве, Девина обратилась мыслями к своей миссии. Свидетельства, полученные у мистера Портмана в Кэкследже, придавали ей уверенности – пусть даже Брентворт счел их бесполезными. Она и не ожидала, что он капитулирует, пока не отыщутся по-настоящему неопровержимые доказательства, но, увы, спустя столько лет это казалось маловероятным. Однако ей не требовалось убеждать в справедливости своих притязаний самого герцога. Нужно было убедить мистера Хевершема, короля, а в конечном счете – парламент.

Девина попыталась спланировать свои дальнейшие шаги. Было совершенно очевидно, что следовало посетить поместье, – значит, она правильно сделала, что отправилась в это путешествие. Но как же получить неопровержимые доказательства?

И еще – поцелуй… Следовало бы про него забыть, но никак не получалось. Воспоминания о нем постоянно преследовали ее, и никак не удавалось выбросить их из головы. После очередной, слишком яркой грезы Девина отчитала себя за легкомыслие и наклонилась, чтобы отыскать в саквояже книгу. Ох какая же это ошибка! Она приехала сюда с серьезными планами, а этот глупый поцелуй ей мешает! Поцелуй мужчины, вознамерившегося воспрепятствовать ей…

Карета Брентворта, запряженная четверкой, могла бы обогнать любую почтовую, но герцог не хотел гнать лошадей и их экипаж останавливался куда чаще, чем почтовые кареты. Да и ехали они гораздо медленнее, чем могли бы, а с наступлением темноты оставались на ночлег в придорожных гостиницах.

В первый же вечер мистер Напьер исчез в гостинице и тут же вернулся, чтобы переговорить с Брентвортом. Она как раз вылезала из кареты размять ноги, когда герцог подошел к ней и сообщил:

– Мы заказали две комнаты. Гостиница довольно приличная, так что, надеюсь, вам будет удобно. Я собираюсь поужинать через полчаса. Если хотите, присоединяйтесь, но вам могут подать еду и в номер.

Скрыться в своей комнате – значит проявить малодушие. А она должна продемонстрировать, что осталась все тем же грозным противником, что и раньше.

– Я поужинаю с вами, спасибо, – ответила Девина.

В указанное время она спустилась вниз, и хозяин гостиницы проводил ее в небольшую столовую, где уже ждал Брентворт. Попробовав суп, он пробормотал:

– Раньше здесь кормили лучше, чем на других постоялых дворах, и, похоже, они продолжают придерживаться этого уровня.

Девина не могла с ним не согласиться. Она проголодалась, и герцог, казалось, тоже. Довольно долго они ели в молчании. Наконец Брентворт проговорил:

– Полагаю, вы уже определились, где остановитесь в Эдинбурге.

– У сэра Корнелия и его жены.

– Скажем Напьеру, куда ехать, и он сразу же отвезет вас туда. Мы должны приехать послезавтра в полдень.

– Вы так хорошо рассчитываете время и знаете все гостиницы по дороге. Часто бывали в Шотландии?

– В юности, несколько раз. У меня хорошая память, вот и все.

Судя по краткости ответа, герцог чего-то недоговаривал – во всяком случае, Девине так показалось.

– Если вы доставите меня прямо к сэру Корнелию, – сказала девушка, – то вам придется хотя бы ненадолго у него задержаться с визитом вежливости. Может, стоит сказать Напьеру, чтобы он сначала отвез вас, а уж потом меня?

– Я не против короткого визита. Я наслышан про сэра Корнелия и предполагаю, что он довольно интересный человек.

– Должна вас предупредить, что жена сэра Корнелия – дама весьма вольнодумная.

– Полагаете, меня это шокирует?

– Вас мало что может шокировать. Просто я хотела вас предупредить. Эта женщина откровенно высказывает свои взгляды и наверняка воспользуется возможностью поговорить с пэром.

– Вы говорите о ней очень тепло, хотя вроде бы предостерегаете.

– Она чудесная женщина, и я ею восхищаюсь. Мне она как тетушка. Предостерегаю же потому, что вы не обязаны разделять мое мнение.

– Я не испытываю неприязни к острым на язык женщинам: по крайней мере ясно, с кем имеешь дело. Может, жениться на такой мне бы и не захотелось, но если иметь право выбора, то на званом обеде я бы скорее предпочел сидеть рядом с одной из них, чем с пустоголовой красоткой.

– Какие странные вещи вы говорите… Предпочтете провести время с подобной женщиной, но не пожелаете на ней жениться? А на какой женщине вы хотели бы жениться, если вообще намерены это сделать?

Герцог пожал плечами.

– На такой же, на какой женился мой отец, и его отец, и все наши предки.

– На пустоголовой красотке?

– Не совсем уж пустоголовой, если получится. И красота меня не так уж волнует. Главное – на приемлемой.

Девина задумалась. Может, Брентворт не одобряет женитьбу Лэнгфорда на Аманде? Вероятно, он считал, что женитьба Страттона на графской дочери куда лучше. Но для герцогов даже Клара не могла считаться по-настоящему приемлемой.

– Не похоже, что вас это вообще волнует, – заметила Девина. – Вы до сих пор не воспользовались чудесной возможностью стать таким, как все Брентворты до вас, поэтому я не думаю, что женитьба представляет для вас интерес.

– Мне еще не поздно жениться. Я избегаю не брачного союза как такового, а необходимости тратить время на то, чтобы все это организовать. Однако во время следующего сезона я сделаю все обязательные па, найду себе партнершу и выполню свой долг.

– «Приемлемую» партнершу? – Девина улыбнулась. – А знаете, что я думаю? Вы избегаете брак потому, что вам не нравится постоянно вести себя как полагается. Вероятно, вы бы предпочли бо́льшую часть времени не быть идеальным герцогом, – добавила девушка.

Брентворт посмотрел на нее: сначала с удивлением, затем – с интересом, – и от этого взгляда Девине сделалось не по себе.

– Мисс Маккаллум, я вовсе не являюсь идеальным герцогом. Называть меня так – большая ошибка. Просто я всегда был человеком весьма осмотрительным, потому что давно понял: если джентльмен соблюдает внешние приличия и избегает скандалов, то может жить так, как ему нравится. И я живу именно так, потому что моя жизнь – это мое личное дело. – Герцог подался к собеседнице, так что их лица теперь почти соприкасались. – И я вовсе не веду себя как идеальный герцог – вам-то это хорошо известно, не так ли?

Судорожно сглотнув, Девина пробормотала:

– Сомневаюсь, что вас назвали так только из-за вашей осмотрительности. Невозможно жить в Лондоне, в светском обществе, и быть тайным распутником или пьяницей.

– Я не распутник. И рад, что не пьяница. Но что касается Лондона – то это же не весь мир… Когда я покидаю столицу, то покидаю и все остальное, например – злобных любопытных сплетников. К примеру, закажи я для нас наверху только одну комнату, а не две, и никто здесь даже внимания бы на это не обратил. Это здесь вполне обычное явление, и я сомневаюсь, что слуги хотя бы замечаниями по такому поводу обмениваются. Не жалейте меня за мою полную ограничений жизнь. Осмелюсь заметить, что в целом в ней ограничений даже меньше, чем в вашей жизни.